Дикий - Владимир Угрюмов

Андрей разошелся и стал фантазировать:

— Я скажу, что всех их разрежут на мелкие части и разошлют в разные части страны!

— Интересно. А кто рассылать станет?

— Ну… Это же так, к слову.

— Понятно. Последнее мое предложение отменяется. От себя ничего не добавлять. Ясно?

— Ясно.

Леха молчит, а после взрывается:

— Да порубать их всех в капусту!

— Настоящим казаком стал, — усмехаюсь я.

— Может… Действительно… Взять и порубать, — осторожно соглашается Андрей и вопросительно поглядывает на меня.

— Нет, хватит пока кровожадных фантазий, — подвожу я итог разговора. — Для начала будет достаточно и того, что ты скажешь. Напомни только о наших последних действиях в городе. И смотри, чтобы тебя самого за такие слова не разрезали на мелкие части.

Румянец быстро гаснет на щеках парня. Он встает и направляется к выходу.

— Классные у вас машины, — говорит Андрей на прощание.

— С этим я согласен… Ты там особенно-то не хами.

— Не буду.

Нам остается только ждать результатов встречи Андрея с «папой». Я заваливаюсь в койку и стараюсь заснуть. Леха выходит во двор и ковыряется в машине. Андрей звонит через несколько часов и сообщает радостно, что «папа» обещал расшибиться в доску, но найти тех «козлов». «Папа» заявил, мол, что сам их порвет на тряпки.

— Что ж, — соглашаюсь я, — посмотрим, на что способен сей авторитет.

Пересказываю содержание разговора Лехе, и тот кисло кивает — хорошо, мол, подождем.

— У тебя есть два дня. Инна небось соскучилась. Рви.

— Спасибо, босс! — орет Леха, выбегает во двор. Через минуту его и след простыл.

Сижу в квартире на Сумской и ни с кем не встречаюсь. Вся эта беготня и стрельба переплелись, как девичья коса. Что тут главное? Что лишнее? Без чего можно обойтись? От чего отказаться нельзя никак? Все началось с кейса. Чертов кейс! Таких денег не прощают и не списывают за давностью. Да и не так давно вся эта история в Симферополе случилась. Значит, какие-то люди в наркосиндикате методично отрабатывают версию за версией. Теперь, когда Советский Союз развалился, многие профессионалы из спецслужб остались не у дел. А таких мафия нанимает с удовольствием. Значит, серьезные профессионалы ищут меня. И вовсе не для того, чтобы по головке погладить. С другой стороны, я, не профессионал, ищу тех, кто нанял профессионалов. И я их по головке не собираюсь гладить. У нас тут не секс, а мочилово! И эта серьезная борьба происходит на фоне дурацких разборок с рисом. Могу ли я послать этот рис к матерям? Могу. Но не могу. Тут уж дело чести. Тут друзья. Могу ли я засветиться на этом рисе? Элементарно. Думаю, профессиональные люди имеют информацию по всем случаям в регионе. Почерк узнается элементарно. Могу ли этот почерк изменить? Нет, не могу. Я по-другому не умею. Да по-другому и не надо, не получится. Так что же я могу на самом деле? Я могу только опередить. Выстрелить первым в того, кто меня заказывает. Время решает все. Значит — Анвер, значит — все зависит от Анвера. Анвер же говорил, что я ему теперь как брат. Давно я его не видел. Скучаю…

По вечерам звонит Света и мы болтаем. Я расспрашиваю ее об учебе в коммунальном техникуме. У нее на носу зачеты, и она очень занята, поскольку хочет получить профессию. Серьезная девушка. Я одобряю ее старательность, отвечаю, что очень хотел бы встретиться, но не могу, поскольку очень много дел. Но скоро, говорю, увидимся. Да и она зачеты сдаст. Один раз звонила Вика и говорила долго, сумбурно. Похоже, Леха был прав — появилось у девушки что-то более перспективное, чем я. Вика пространно объясняла про свою простуду, кашляла в трубку для убедительности. Лучше прямо говорить. Когда меньше лжи, жить легче…

— Хорошо, — говорю умиротворенно. — Останемся товарищами по работе.

Вика не ожидала таких слов — и не знает, что ответить.

— Хорошими товарищами по работе. У нас получается, — повторяю я и вешаю трубку.

Звонит Андрей и просит о встрече. Договариваюсь с ним встретиться на нашем месте за бензоколонкой. Выхожу во двор и осматриваюсь. Тишина вокруг. И холодно. Так жизнь и проходит. Еще недавно лето было, а вот — зима наступает.

Еду. Вижу машину Андрея и останавливаюсь не доезжая. Парень замечает мой «мерс», выскакивает из своей тачки и перебирается ко мне.

— Привет.

— Привет, босс. «Папа» узнал про ублюдков. Они из Балаклеи. Кто их навел — не знает пока. Но слезно обещал узнать.

— Москва слезам не верит, — ворчу себе под нос. — Ладно, Балаклея так Балаклея! Ты вот что, Андрюха, сделай… Купи на кого-нибудь из наших подержанные «Жигули» А пока подождем новостей от «папы».

Андрей обещает сделать все, как я сказал, и мы разъезжаемся.

Возвращаюсь в город и останавливаюсь возле рынка. С лотков продают цветы. Сто лет я не покупал цветов и все их названия позабыл. Прохожу вдоль лотков и присматриваюсь. Узнаю тюльпаны и гвоздики. Гвоздики, кажется, на похороны приносят. Нет, любые приносят и на похороны, и на дни рождения. Все зависит от количества цветов. Четное количество или нечетное. Советуюсь с продавщицей. Та мне все объясняет. Беру у нее букет незнакомых мне цветов с большими синими бутонами и возвращаюсь к «мерсу». Еду к Светлане в общагу. Хватит ей зубрить всякую ерунду.

На вахте стоит лютая тетка из тех, с которыми не договориться.

— К кому это вы собрались, молодой человек?! — начинает она на меня нападать.

— Санэпидстанция! — обрываю ее, готовый к долгим пререканиям.

Тетка замечает цветы и вдруг соглашается снисходительно:

— Ладно, иди. Санэпидстанция!

Поднимаюсь по лестнице и стучусь в дверь. Захожу. Светлана сидит за столом и листает учебник. Она сразу же замечает цветы и виснет у меня на шее. Это приятно.

— Хватит себя мучить. Поехали.

— Поехали! — соглашается Света.

Она набирает воду в кувшин и ставит цветы. Мы уходим. Во всех окнах видны девичьи лица. Им интересно. Я девушек понимаю.

Мы катаемся по городу. Идем в новый ресторан. Тот работает до утра, и мы сидим в нем часа два, что-то едим, пьем, разговариваем. Разговаривать почти невозможно. Возле пульта скачет диск-жокей и крутит ручки. Музыка летит из динамиков, как пулеметные очереди. Я подзываю рукой официанта и прошу того сделать музыку потише, побеседовать с диск-жокеем. Официант обещает, но музыка тише не становится. Черт, не мочить же их теперь за громкость. Мы решаем со. Светой уйти — и уходим.

И правильно делаем. Делаем на Сумской то, что хотим. А мы хотим многого и разного. Музыка играет в приемнике, и я убираю громкость, когда Света начинает стонать. Лучше я ее послушаю. Чем громче, тем лучше…

«Папа» работает. «Папа» дает информацию. Теперь я знаю двоих из Балаклеи, которые наш рис угнали.

Один из парней Андрея, как я и просил, купил подержанную «шестерку», и я еду смотреть ее. Состояние приличное, ехать можно. Велю парню забрать вечером Вику и приехать ко мне на Сумскую.

Является довольный Леха. Он побывал в станице — и теперь готов идти в бой.

— Когда женишься? На свадьбу-то пригласишь?

Леха пожимает плечами неопределенно, но отвечает серьезно:

— Точную дату пока назвать не могу… Но видимо, скоро.

Качу на конспиративную дачу и готовлю ствол. Подбираю обоймы. Возвращаюсь в город.

— Ты, Леха, в этот раз со мной не поедешь, — говорю бодигарду, и тот обижается.

— Почему же?

— Тут такое дело… Достаточно будет и Вики. Не стоит и тебе светиться.

На самом деле мне не хочется жениха подставлять лишний раз под возможные пули. Инна-русалка — это не киевская вдова. Она станет страдать, если что.

Но тут звонит Андрей и радостно сообщает, что рис вернули. «Папа» ему звонил и приглашал в гости, хочет похвастаться своими успехами.

— Не расстраивайся, — говорю Лехе, повесив трубку. — Наша поездка отменяется. Рис вернули.

— Так оно и лучше, — соглашается жених. — Лишняя стрельба никому не нужна.

Леха прощается и уходит. Я заваливаюсь на диван и смотрю в потолок. Ничего на потолке интересного нет. Обычный. Побеленный мелом. С паутинками трещин. Я думаю о том, что с Лехой действительно надо прощаться. Пусть человек займется рисом и русалкой. Вдруг из него толк и выйдет. Что-то я чувствую. Какие-то импульсы. Я их ловлю из пространства. Дикое и чуткое во мне говорит, что скоро начнется самая интересная часть истории. В нее я должен войти один. Меньше близких людей вокруг — меньше человеческих чувств. Меньше чувств — меньше страха. Меньше страха — больше дикости. Больше дикости — больше шансов уцелеть. А уцелеть еще хочется. Уцелеть и улететь к себе на север, в Питер. Как там мама? Забыл почти ее?.. Леха может иногда выполнять роль курьера, хотя с таким делом справится и Андрей. Он под рукой всегда. Леха, молодец, нашел человека, который обещал за пару дней соорудить в моем «мерсе» несколько тайников. Человек ручается за качество. С хорошими тайниками мне и Вика станет не нужна. У каждой женщины в голове любовь, стрельба и койка. Не надо больше женщин в этой истории с кейсом наркоты! Нет, Света мне нужна. Нет, это у меня любовь, стрельба и койка в башке… Сплю. Сплю недолго. Встаю и звоню Вике.