От ведьмы слышу! (Другая редакция) - Надежда Первухина

Я развернулась и пошла прочь – к выходу. И тут меня остановил голос Матери Трансценденции:

– Останьтесь. Мы вас проверяли.

– ?!

– Вы нам подходите. Не обращайте внимания на то, что бормотала Глава Трибунала, у нее старческий маразм. А я от имени всех остальных Матерей заявляю, что мы принимаем вас и поручаем вам вести те дела, которые оговорены в вашей должностной инструкции. Кстати. Когда вы вернетесь в свой домик, то в гостиной вы обнаружите компьютер и папки с документацией, которую вам необходимо привести в порядок. А еще в ближайшие три дня вы должны предоставить на рассмотрение Трибунала проект эргономического использования побочных эффектов приворотных зелий. Необходимая информация найдется в папке с ярлыком «Венец безбрачия». На сегодня это все. У других Матерей есть вопросы, предложения, пожелания?

– Пусть посещает официальные собрания в положенной ведьмам форме, – сурово отрезала Мать Забота.

– Она учтет это. Госпожа Викка, можете быть свободны.

Я прищурилась:

– До какого времени?

– Что?

– До какого времени я могу быть свободна?

– Разумеется, до следующей полуночи. Да, и вот еще что… Благословенны будьте.

– Вам того же, – тихо рыкнула я и чуть ли не бегом вынеслась из зала Трибунала.

Серпентарий? Да по сравнению с этими лицемерными тетками серпентарий покажется кружком любителей оригами!

Видимо, Матери Ведьмы разозлили меня настолько, что я не заметила, как несусь на приличной скорости над верхушками деревьев, не пользуясь при этом ни помелом, ни «драконоформой». Это меня ярость окрылила…

Возле своего домика я снизилась и постаралась успокоиться. Ведь это только начало. Мне предстоит терпеть такие выходки еще целый год (причем на благотворительных началах: титул Госпожи Шабаша никаких материальных поощрений не предусматривает). Целый год не видеться с родными… Переживать, как там дочки. Не болеет ли мама. Не задумал ли прогуляться налево любвеобильный супруг… А еще…

Как ты там, мой бесстрашный капитан Яська? И в каких ты сейчас морях?

Я машинально покрутила широкий полый браслет, в котором хранились локоны бесшабашного сынули. Браслет заиграл тихую мелодию «Просьбы о колыбельной», песенки, стихи для которой написал мой муж, еще тогда, когда мы ждали рождения Ярослава…

Сочини колыбельную нашему сыну.Может быть, пропоешь ее вместо меняВ час, когда, все созвездия щедро рассыпав,Ночь забудет о бедах прошедшего дня.

Пусть мотив ее будет, как жизнь, незатейлив,А слова безмятежны, чисты и нежны.И под песенку эту лампаду затепли,Чтобы мальчику снились счастливые сны.

Да, я знаю, ты любишь тревожные сказки.И все песни твои – словно к бою призыв…Но ребенок пусть будет отважен и ласков,Не стыдится слезы, не страшится грозы.

Пусть он будет… И этого, право, довольно —Просто быть и любить, без чинов, без имен…Ты вплети в эту песенку звон колокольныйИ дыхание боя, и шелест знамен…

Подари этой песенке знанье и силу,Ибо только она – путеводная нить.Сочини колыбельную нашему сыну,Если я не успею ее сочинить.

…В моем сознании еще звучала песня, утешая и делая пустыми и никчемными все волнения, связанные с глупыми тетками из Трибунала. Я прижала прохладное серебро браслета к разгоревшейся щеке, словно убирая беспокойство и боль. Словно расслышав тихий Яськин голосок: «Мам, ты не переживай. Все получится!..»

– Конечно, сынок… – беззвучно прошептала я.

И тут ночь буквально взорвалась непонятным отвратительным шипением и каким-то похрюкивающим визгом! И источником звуков было крыльцо моего домика!

Негодяи! Ни минуты покоя! Очередное покушение, что ли?!

Я поторопилась и увидела на ступеньках настоящее кровавое побоище. Покушение имело место. Но покушались, слава святой Вальпурге, не на меня. Здоровенный еж трепал тощенького, жалкого, почти уже дохлого ужика.

– Садист! – прохрюкала я ежу на его языке. – Отпусти его немедленно.

Ёж мне, разумеется, не ответил. Но по исходящим от него феромонам я поняла, что он желает мне валить куда подальше и не отнимать у него добычу.

Мне почему-то стало жалко безобидную змеюшку. Аж до слез. Ей досталось сегодня так же, как и мне, – ни за что ни про что. Поэтому, ежик, извини…

Колючий паршивец застыл, подняв лапки, от моего заклинания. Уж с разодранной спинкой валялся на крыльце, как кусок испорченного кабеля.

– Брысь, – сказала я окаменевшему ежу, тот очнулся и дунул в кусты. А ужика я брезгливо взяла за кончик хвоста и внесла в дом.

– Буду тебя лечить, а также кормить и всячески о тебе заботиться, – сказала я бедолаге. – А то мне тут совсем одиноко без живой души.

Уж, по-моему, был не против перспективы пожить со мной в одном доме.

– А звать я тебя буду Баронетом, – улыбнулась я. – Классная кличка для змейки.

…Баронет (в смысле, ужонок, которого я спасла от неминучей гибели в лапах ежа) на удивление быстро оклемался. Ночью, перед тем как лечь спать, я оставила его на полу кухни, прикрыв раны на змеином тельце пропитанной бактерицидкой марлей. Утром же, выйдя на кухню, я с удивлением увидела, как змееныш поблескивает свежей, напоминающей полированный гагат, шкуркой и энергично ползает по полу.

– Однако! – только и сказала я. Ужик меж тем изогнулся телом в красивой «S», а потом резко распрямился и подполз к моим босым ногам. Требовательно ткнулся мокрой холодной мордочкой в пальцы (ощущение не из приятных).

– Эй, тебе чего надо? – Я на всякий случай отпрыгнула. Змей я, конечно, не боюсь, любую гюрзу или кобру обезвреживаю в момент, но все-таки…

Мне показалось, что змееныш смотрит на меня выжидательно и с укоризной. Мол, приручить приручила, а отвечать кто будет, как завещал великий автор «Маленького принца»? Приручила – отвечай. В данном случае – корми.

Я предложила ужику меню на выбор: блюдечко с молоком, горстку овсяных хлопьев, пару листьев салата-латука и мелко покрошенной охотничьей колбаски. Ужик проигнорировал всё. И презрение его явно читалось в змеиных глазах.

…Змеиных глазах.

Есть у меня один знакомый змей, обожающий сладкий крепкий чай…

Поэкспериментируем?

…Ужик выхлебал мисочку с чаем за две минуты. И тут же нырнул в какую-то неприметную щель между мойкой и кухонным шкафчиком.

– Хоть бы спасибо сказал, – проворчала я, прибралась на кухне и взялась готовить себе завтрак.

…Но ужонок, со свистом и прихлюпыванием втягивающий в себя сладкий чай, повысил мне настроение настолько, что я не боялась грядущего дня с его непонятными заботами.

…А забот оказалось немало. В гостиной действительно теперь стоял компьютер, но толку от него было мало: он зависал через каждые пять минут и, кроме того, под завязку был набит какими-то абсолютно бессмысленными файлами, только зря занимающими место. Когда машина зависла в тринадцатый раз, я поняла, что работы с техникой с меня хватит, и принялась разбирать бумажную документацию…

Алая кожаная папка-скоросшиватель. Титульный лист. Заглавие. «Актуальность побочных эффектов приворотного зелья». И далее – триста страниц печатного текста, доказывающего возможность таких явлений, от которых у всего Нобелевского комитета волосы встали бы дыбом! Цитирую: «Сильным приворотным зельем из разряда трансвестирующих является эссенция из взбеленита, охренита, растудыя обыкновенного, корней мандража вопиющего и семян толкушки вульгарис. По свидетельству тысячи женщин, в качестве эксперимента дающих своим возлюбленным этот состав, у принимающих эликсир мужчин, помимо резкого стремления к означенным дамам, наблюдались следующие побочные действия: ощущение себя птицей, желание стать матерью, космонавтом или Web-сервером. Поэтому данный состав следует использовать с осторожностью и выяснить до конца весь спектр его побочных действий».

Я отшвырнула папку и долго хохотала. Но смейся не смейся, дела делать надо.

Неужели мои обязанности состоят в том, чтобы с серьезным видом изучать этот паранормальный бред?!

В следующих папках были отчеты о проведенных экспериментах по контагиозной магии. Автор без конца путал термины, о научном языке изложения вообще не было и речи… В конце каждого доклада стояла фраза: «Переработать г-же Белинской». Уже. Разбежались.

Я в который раз поймала себя на мысли, что абсолютно не желаю ни заниматься всей этой бюрократической белибердой, ни вообще иметь хоть какое-то дело с Трибуналом. Я сидела в кресле, задумчиво мастеря из плотных бумажных листов самолетики и пуская их в полет по комнате. Один из таких самолетиков спикировал прямо на вползшего в гостиную ужа.