Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

И этот груз действительно был бы тяжким бременем для любого человека, это знание о бесспорном прошлом, невыносимое разочарование в будущем. Ибо это был король, который не мог надеяться ни на что.

Ральднор очнулся в темноте, и первым, что он увидел, было встревоженное девичье лицо.

— Лежите тихо, — прошептала она быстро, хотя он даже не шелохнулся. — Вы в Речном гарнизоне, — добавила она, хотя он ни о чем ее не спросил.

Вскоре появился врач. Он что-то бормотал себе под нос, и вид у него был вполне довольный собой. В конце концов Ральднор начал задавать ему вопросы, ибо не помнил ничего после того момента, как он выбрался из вод Окриса и спрятался на крыше хижины. Ему снились какие-то смутные крики и огни факелов. Теперь врач объяснил ему, почему.

— Но вы отлично поправляетесь. Хотя у вас и останется замечательный шрамчик, чтобы пускать пыль в глаза дамам.

Самым трудным теперь было переждать власть отвратительной слабости. Поскольку девушка и старый врач, видимо, все знали, он спросил их, не слышно ли чего-нибудь об Астарис. Девушка простодушно всплеснула руками:

— Ой, она же отравилась!

Врач схватил ее за плечи и затряс, обзывая всеми бранными словами, каких мог набраться в гарнизоне, полном солдат. Он слышал, как молодой человек бормотал это имя в бреду — имя алого кармианского цветка — и подозревал, что здесь замешаны более глубокие чувства, нежели простая похоть. Но Ральднор промолвил лишь:

— Все лучше, чем костер.

В его сознании поселилась странная ноющая боль; оно постоянно кружило в поисках, но он искал не мертвую. С каким-то странным предчувствием он ощущал, что она все еще жива, но далека, точно звезды. Когда они ушли, оставив его одного, он зарыдал, но скорее от болезни, чем от отчаяния. Он ощущал какую-то странную смесь надежды и опустошенности, ибо снова оказался в состоянии неопределенности.

Вскоре его стали отправлять на крышу башни подышать свежим воздухом. Его объявили братом служанки врача, приехавшим повидаться с ней.

Он гадал, когда же увидит своего спасителя, Крина. И недоумевал, что заставило того сохранить ему жизнь. Ничто не дается задаром — он отлично усвоил это правило за время своей жизни среди Висов. Поэтому он не был готов к визиту Крина.

Широкоплечий мужчина, далеко не молодой, но явно все еще крепкий умственно и физически, он появился на вымощенной террасе на закате и сдержанно кивнул ему. Ральднор увидел изборожденное шрамами и морщинами лицо, и совершенно невообразимые глаза. В них не было никакой нерешительности и глупости, и никакой скрытности тоже.

Ральднор попытался встать, но Крин сделал ему знак оставаться сидеть, и сам уселся рядом с ним.

— Ну что ж, сэр. Очень рад видеть, что мой гость чувствует себя намного лучше.

— Я обязан вам жизнью, милорд. К своему огромному стыду, сейчас я ничем не могу отблагодарить вас.

— А вот здесь вы ошибаетесь. Я хочу поговорить с вами о нескольких вопросах. Это может занять какое-то время, поэтому наберитесь терпения и выслушайте меня, и это будет мне лучшей благодарностью.

Крин налил себе и молодому человеку вина из кувшина, стоявшего между ними. Он пытался разговаривать с ним по-дружески, но обнаружил, что Ральднор тревожит его — слишком много призраков стояло у него за спиной. Крин внезапно вспомнил, как она поникла перед ним с запавшими ненакрашенными глазами, его бедная Ломандра, бегущая от злобы Вал-Малы. Его взгляд наткнулся на обрубок мизинца, и ему вдруг пришло в голову: «Он отлично зажил. Никогда бы не подумал».

— Ральднор, — начал он. — Кто была ваша мать?

Молодой человек недоуменно взглянул на него.

— Нет, я не сошел с ума. Я попросил вас набраться терпения. Пожалуйста, послушайте меня. Это будет трудный разговор, но необходимый, уверяю вас.

Ральднор отвел взгляд, и его запавшие больные глаза странно блеснули.

— Она была заравийкой… Вы не могли не слышать разговоров, Дракон-Лорд.

— Пожалуйста, сэр, окажите мне честь, давайте обойдемся без моего титула. Вы ведь поражены тем же проклятием. Да, я слышал о ваших первых днях — мать умерла в родах в Саре, отец скончался немногим позже, потом вас усыновила ваша овдовевшая тетка. Это правда или просто удобное вам изменение фактов? Нет, прошу вас, я не собирался оскорбить вас. Могу я предложить иную версию вашей истории? Возможно, вас нашли в Саре, но вы не родились там. Какой-нибудь путник обнаружил вас в младенчестве на Равнинах… с заравийской женщиной. Она была жива или мертва?

Ральднор хрипло ответил:

— Мертва. Ваши догадки совершенно верны. Охотник нашел меня, завернутого в плащ моей матери.

— Это не просто догадки, Ральднор. Я знал твою… мать. Ее звали Ломандра. Она была знатной дамой и, довольно долгое время, моей любовницей. — Крин помолчал, уловив некоторую иронию в том, что только что сказал. — Но, разумеется, я тебе не отец. Один из твоих родителей, как ты знаешь, был с Равнин.

Горящие глаза перед ним, казалось, вспыхнули еще ярче из темных ям своих глазниц.

— Вы мой хозяин, милорд. Я могу лишь удивляться вашему чувству юмора. Ни один человек не может считать себя в безопасности, когда его причисляют к народу Равнин.

— Мне это известно. Ты же видишь, нас никто не слышит. Позволь мне продолжить, и многое станет ясным. У Ломандры были причины увезти тебя из Корамвиса. Она отправлялась на Равнины, и ей нужна была моя помощь, поскольку ее задача была очень опасной. Я дал ей провожатых — двух своих капитанов. Один из них любил ее; я счел, что это может принести им удачу. Она должна была послать мне весточку, когда окажется в безопасности; мы так договорились. Я ничего не получил. Поэтому я отправил человека проследить их путь через Зарависс до Равнин. Он нашел обломки колесницы и возницу на заравийской границе, а чуть дальше — то, что осталось от еще одного человека, хотя тирр обглодал его почти дочиста. Лишь по чистой случайности ему удалось обнаружить неподалеку неглубокую могилку, достаточно маленькую, чтобы в ней могла лежать женщина. Он раскопал ее по моей просьбе, чтобы удостовериться, и ребенка там не оказалось. Я не знал, убил ли ее тот, кто унес тебя, или нашел уже мертвой. Что же касается тебя, то я решил, что ты попал в руки какому-нибудь работорговцу. Их караваны ходят повсюду. Найти тебя надежды не было. Кроме того, я слишком горевал о ней.

Ральднор наклонился вперед и сказал:

— Вы знали мою мать. А кто был мой отец? Вы это тоже знаете?

Спокойные глаза Крина потемнели. В них плескалась нескрываемая тревога.

— Боги иногда играют с нами странные шутки, Ральднор.