Сердце степи. Полёт над степью - Ася Иолич

У неё не хватит смелости даже выйти к ограде и посмотреть на любимого, который плачет по ней! Какое «уйти»?! - Чимре яростно обернулся к Камайе. - Удивляюсь, как она вообще осмелилась прийти сюда, в твои покои! А теперь, когда Йерин стала Улхасум…

Чимре вдруг замолчал. Его взгляд был направлен на большой резной ларец на столике у стены, а брови свирепо нахмурились.

- Почему это у тебя?!

- Гатэ прислала. - Камайя сглотнула горький комок в горле. - Её подарок.

Чимре метнулся к столику и резко распахнул ларец. Его пальцы замерли над венцом, потом он осторожно коснулся серебряных и золотых трав, но почти сразу отдёрнул руку.

- Так она… Но почему тебе, а не Йерин… Значит, Бутрым тоже… Но…

Глаза Чимре распахнулись, с лица схлынули краски. Взгляд блуждал, а пальцы стиснули ткань халата.

- Это венец Улхасум… Так ты теперь…

Камайя недоуменно морщилась, пытаясь понять, потом перевела взгляд на Рисэл, которая замерла в кресле.

- Значит, Йерин не успела… - пробормотал Чимре. - Бакан не стал наследником… Бутрым… Камайя, скажи это… Скажи это! Скажи!!!

- Ул-хас - Аслэг. - Камайя встала, и почти сразу Рисэл слетела с кресла на пол, кланяясь ей. - Эй, Рисэл… Прекрати это, а то я действительно споткнусь. - Вышло не смешно, а напряжённо, и Камайя устало потёрла виски руками. - Эй! Вставайте! Что за цирк?

Она остановилась и смотрела на две спины на коврах перед собой, и брови медленно ползли вверх.

- Это что за представление? - спросила она, и дышать почему-то стало трудно. - Что это значит? Да что вы, чёрт возьми, тут устроили?

31. Алай.В темницу её

Сапожки погружались в снег. Дыхания не хватало, Алай остановилась, схватилась за ближайшую ограду. Ворота города остались позади, впереди было стойбище, и она замерла, пронзённая пониманием, куда и для чего бежит.

Она постояла ещё немного. Развернулась. Нет. Нет. Мать Даыл направляла её шаги не так. Мать Даыл направляла их к Харану, и она пойдёт сначала к нему. Она увидит его, наберётся решимости и сделает всё, что можно, чтобы спасти от казни.

У ворот Алай снова остановилась. Если она увидит его, то не решится на это. Не сможет.

Но если она не увидит его сейчас, то потом, грязная, опозоренная, тоже не осмелится смотреть на него.

Алай заплакала, плюхаясь в снег. Она сидела, рыдая, и Выы морозил щёки под дорожками слёз. Отец Тан Дан бесстрастно ловил её взгляд, ничего не отвечая, и она сжала кулаки.

- Отец Тан Дан, вразуми дочь непутёвую! - крик летел в высокую бесконечность и дальше, дальше. - Направь судьбу мою по ладони Даыл, умоляю!

- Ты бы не сидела на снегу, - сказала эным-дада, что проходила мимо, подхватив бубен под мышку. - Мать Даыл чадородие даёт, а морозный Гук-Чанта отбирает. По-женски заболеешь, как сына подаришь мужу-то?

- Эным, что мне делать? - крикнула Алай. - Отец Тан Дан мне послал тебя! Подскажи!

- Сама разберёшься, не маленькая, чай, уже, - рассмеялась эным и свернула в проход между шатрами.

Алай вскочила, отряхивая снег, и побрела в город. Эным отказалась давать совет, а это очень, очень плохо. Ноги опять несли её куда-то, и она шла, пока не наткнулась на ограду воинского двора.

- Хасум, опять пришла? - удручённо спросил её усым-охранник. - Тебя велено не пускать, забыла? Еду передам. Давай.

- Я не принесла. - Алай умоляюще смотрела на парня. - Прошу… Ты же из Оруут? Так на маму свою похож... Расу с Оруут дружны были… Пусти, а? Очень увидеться надо…

- Опять пришла его жена? - Из-за спины парня вышел ещё один усым. - Хасум, не можем пустить. В который раз говорю, его туда Ул-хас запер. Ну что ты как маленькая-то? У меня сестрёнка такая… Раз скажешь «нет», другой, третий, а она всё - дай, дай… Ну тебе-то не четыре весны… Должна понимать!

- Не хочу понимать… Мужа увидеть хочу… - Алай начала оседать в снег, и усым распахнул створку ворот, выскочил и поддержал её. - Пусти!

Она вырвалась и бросилась от них через двор, но один из усымов нагнал её в два широких шага, подхватил поперёк тела и вынес обратно за ворота. Алай обиженно и сердито плакала, а парни грустно переглядывались.

- Господин Аслэг нам сказал не пускать тебя. Если принесёшь разрешение от Ул-хаса, пропустим, - вдруг сказал второй усым. - Аслэг не оспорит.

- Ты шутишь? - первый усым повернулся к нему. - Ты на что девчонку отправляешь? Он же с похмелья… Прихлопнет там её со злости. Ты бы ещё сказал, чтоб за указом о помиловании сходила. Совсем дурной?

- Указом о помиловании? - вскинулась Алай. - Как это?

- Ну, твоему хасу такой не напишут. - Первый усым удручённо взглянул на второго. - За мелкие проступки Ул-хас мог бы и простить… Особенно, если на пиру просят. Но наутро после пира, да за братоубийство… Ты больше его слушай, - кивнул он на второго. - Эй, ты куда?

Она шагала в сторону дворца. За спиной остался воинский двор и Харан, запертый в подвале, холодный, голодный, одинокий, которого выведут во