Миссия Шута - Робин Хобб

– Предполагается, что люди должны лучше ко мне относиться, – объяснил я. – Наверное, ей кажется, что у меня слишком мрачное лицо, хотя вслух она ничего не сказала.

Шут рассмеялся.

– Спрячь его, – попросил он, с трудом переводя дух и отворачиваясь от меня. Потом он торопливо подошел к окну и выглянул наружу. – Амулеты не настроены на мое племя, но из этого не следует, что они на меня не действуют. Ты часто напоминаешь мне, что в некоторых отношениях я очень похож на людей.

Я снял подарок Джинны и протянул его Шуту.

– Если тебе интересно, можешь его изучить. Я не уверен, что хочу носить амулет. Пусть уж лучше люди говорят обо мне, что думают.

– Почему-то я в этом не уверен, – пробормотал он, но все-таки взял амулет из моих рук, еще раз посмотрел на него, а потом перевел взгляд на меня. – Он на тебя настроен? – предположил Шут.

Я кивнул.

– Интересно. Я бы хотел оставить твой амулет у себя на пару дней. Обещаю не расчленять его. Однако потом тебе следует надеть его снова и не снимать. Никогда.

– Я подумаю, – обещал я, но мне совсем не хотелось вновь надевать амулет.

– Чейд хотел встретиться с тобой как можно скорее, – неожиданно заявил Шут, словно только что вспомнил.

На этом все закончилось, и я ощутил, что прощен за свое вторжение.

Теперь, следуя за Чейдом по узкому проходу, я спросил:

– Как все это строили? Как удалось сохранить в тайне существование лабиринта, идущего через весь замок?

Чейд шел впереди со свечой в руке и негромко ответил через плечо:

– Часть лабиринта построена одновременно с замком. Наши предки никому не доверяли. Они хотели иметь запасные выходы. Отверстия для подглядывания существовали с самого начала. Некоторые лестницы прежде вели на половину слуг, но после пожара их сделали потайными. И еще несколько проходов появилось уже при твоей жизни. Помнишь, как король Шрюд приказал переделать камин в караулке для стражников? Ты тогда был совсем ребенком.

– Смутно. Тогда я не обратил на работы внимания.

– Никто не придал этому значения. А ты заметил, что появились две новые стены?

– Стенной шкаф? Я думал, что его пристроили, чтобы увеличить кладовую и не пустить туда крыс. Комната стала меньше и теплее.

– За стенным шкафом появился ход с несколькими глазками для наблюдения. Шрюд хотел знать, что стражники о нем думают, чего они боятся, кому верят.

– Но строители знали о тайных ходах.

– Работу разделили на несколько частей, всякий раз использовали разных мастеров, а глазки проделывал я сам. И если кому-то показалось странным, что стены и потолки получились слишком толстыми, они предпочитали помалкивать. Вот так и вышло, что никто даже не подозревает о существовании лабиринта.

Он приподнял кусочек кожи, закрывавший глазок, заглянул внутрь и прошептал:

– Пойдем.

Дверь беззвучно распахнулась, и мы вошли во внутренние покои королевы. Чейд заглянул в другой глазок и тихонько постучал в следующую дверь.

– Войдите, – раздался негромкий голос Кетриккен.

Я последовал за Чейдом в небольшую гостиную, соседнюю со спальней королевы. Дверь туда оказалась закрыта на задвижку. Убранство комнаты было выдержано в строгом стиле Горного Королевства. Толстые ароматизированные свечи освещали лишенную окон гостиную. Стол и стулья из светлого дерева оказались самыми простыми, без украшений. На полу и стенах висели гобелены с изображением горных водопадов. Я узнал работу Кетриккен. Впрочем, детали убранства гостиной меня не занимали – посреди комнаты стояла моя королева.

Кетриккен нас ждала. На ней было простое платье в синих тонах Баккипа с длинной бело-золотой юбкой. Золотые волосы зачесаны назад и удерживались простым серебряным обручем. Руки королевы оставались свободными. Другая женщина принесла бы рукоделие или приготовила угощение, но только не наша королева. Она ждала нас. Однако я не ощутил нетерпения или тревоги. Вероятно, она медитировала, поскольку Кетриккен окружала аура тишины и неподвижности. Наши глаза встретились, и едва заметные морщины в уголках ее рта и возле глаз разгладились – казалось, исчезли годы, которые мы не виделись. И вновь меня поразило мужество, не оставившее Кетриккен, и ее самодисциплина, подобная доспехам.

– О Фитц! – воскликнула она, и в ее голосе я услышал радость и облегчение.

Я низко поклонился и опустился на одно колено.

– Моя королева!

Она шагнула вперед и коснулась моей головы, и ее прикосновение показалось мне благословением.

– Пожалуйста, встань, – попросила она. – Мы слишком многое перенесли вместе, и я не хочу, чтобы ты стоял передо мной на коленях. А еще я не забыла, что раньше ты называл меня Кетриккен.

– Много лет назад, миледи, – напомнил я, вставая.

Она взяла мои руки в свои ладони. Мы были почти одного роста, и ее голубые глаза заглянули в самые глубины моей души.

– Их прошло слишком много, и в этом я виню тебя, Фитц Чивэл. Давным-давно Чейд объяснил мне, что ты выбрал одиночество. Тогда я не стала на тебя обижаться. Ты пожертвовал всем ради долга и пожелал получить в награду одиночество – что ж, я не могла тебе отказать. Но теперь я рада, что ты вернулся, особенно в такое трудное для нас время.

– Если я вам нужен, я рад быть здесь, – почти искренне ответил я.

– Я сожалею, что никто в Баккипе не знает, какие жертвы тебе пришлось принести ради их благополучия. Тебя бы следовало встречать как героя. А ты ходишь по замку в обличье слуги. – Кетриккен не спускала с меня пристального взгляда голубых глаз.

Я не сдержал улыбки.

– Возможно, я провел слишком много времени в горах, где все знают о том, что истинный правитель королевства является слугой своего народа.

На мгновение во взгляде Кетриккен промелькнуло удивление. А затем на застывшем лице появилась искренняя улыбка – так солнце выглядывает из-за грозовых туч, – но глаза королевы наполнились слезами.

– О Фитц, твои слова – бальзам для моего сердца. Ты и в самом деле стал Жертвенным ради своего народа, и я тобой восхищаюсь. Но услышать из твоих уст, что ты считал это долгом и получил удовлетворение от своей жертвы, доставляет мне радость.

По-моему, я имел в виду нечто другое, однако не стану отрицать, что ее слова смягчили прежние обиды. Я постарался отбросить их подальше.

– Принц Дьютифул, – я поспешил сменить тему. – Именно из-за него я вернулся, хотя и рад нашей встрече. Она станет еще более приятной, если мне удастся выяснить, что с ним произошло.

Моя королева взяла меня за руку и подвела к столу.

– О, ты всегда был моим другом, еще до того, как я приехала в Баккип. А теперь твое сердце бьется в унисон с моим. – Она глубоко вздохнула, и материнская тревога прорвалась сквозь твердость голоса королевы. – Как бы я не лицемерила перед придворными – а меня огорчает необходимость обманывать свой народ, – мой сын не покидает моих мыслей. Фитц Чивэл, я во всем виню себя, вот только не знаю, было ли мое воспитание недостаточно жестким, или мне не хватало мягкости. Быть может, я слишком многого хотела от принца и ничего не требовала от мальчика, или…

– Моя королева, вы не можете так подходить к поиску решения. Мы должны начать с другой стороны. Нет ни малейшего смысла искать виновных. Должен прямо сказать, что пока мне ничего не удалось выяснить. Все говорят о принце с большой теплотой. Ни у кого даже мысли не возникло, что его что-то тревожило.

– Значит, ты полагаешь, что его похитили? – прервала меня Кетриккен.

Такое поведение было для нее необычным, и я понял, насколько она потрясена исчезновением сына. Я подвинул для нее стул, и когда королева села, я посмотрел ей в глаза и ответил, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно:

– Пока я ничего не думаю. У меня недостаточно фактов.

Она вздохнула, а мы с Чейдом уселись за стол.

– А как же твой Скилл? – поинтересовалась Кетриккен. – Разве он тебе ничего не подсказывает? Чейд предполагает, что вы с мальчиком каким-то образом связаны через сны. Я не понимаю, как такое может быть, но что-то ты должен знать. Что тебе приснилось в последние несколько ночей?

– Вам не понравится ответ, моя королева. Мой Скилл остается таким же ненадежным, как и прежде. После беседы с Чейдом я понял, что у меня действительно были общие сны с принцем Дьютифулом. Но тогда я об этом не догадывался. К тому же я не в силах войти в его сон по собственному желанию. И если ему и снились сны в последние ночи, я не сумел в них проникнуть.

– Или у него вообще не было снов, – с горечью сказала Кетриккен. – Возможно, он уже мертв, или его мучают, и он не в силах спать.

– Моя королева, вы думаете о худшем – и ваш разум перестает искать решение, – сурово прозвучал голос Чейда.

Я знал, как переживает исчезновение мальчика сам Чейд, и его жесткость меня удивила, но, увидев реакцию Кетриккен, я сразу все понял. Королева черпала силы в его твердости.