Дисбат - Юрий Брайдер

— В нынешнем нашем положении — вряд ли. Одолеть бесов можно только их же оружием. Магией, тайным знанием, которое люди давно успели забыть или которым вообще никогда не владели. Против армии бесов нужно выставить армию по-настоящему сильных колдунов. А их среди людей — раз, два и обчелся. Да еще и неизвестно, пожелают ли они вступиться за человечество. Как правило, это крайне эгоистичные существа, по своим душевным качествам более близкие к бесам, чем к людям.

— Безрадостную перспективу ты нарисовал, — Синяков помолчал. — Для чего же тогда вы испытываете на бесах гранаты и огнеметы?

— А что прикажешь делать? Возле каждой щели колдуна не поставишь. Пуля и штык бесу не страшны. Зато сгоревший или разорванный в клочья, он на некоторое время превращается в бестелесное, а значит, и безвредное существо.

— Вы бесов даже на категории разделили — «гэ» и «бэ».

— Это я сам придумал. Обычай такой есть в науке — все на свете классифицировать. — Сев на своего любимого конька, Додик сразу оживился. — Пока все бесы разделены на четыре класса. Наивысший — «эс», то есть «Соломон».

— А почему именно Соломон? Разве у бесов есть национальность?

— Ну, ты скажешь! Просто царь Соломон, он же пророк Сулейман, издавна считался владыкой бесов, их предводителем. Сказку о старике Хоттабыче читал? Бесы такого класса способны принимать любой, самый экзотический облик. Их могуществу практически нет границ. К счастью, ни с одним из них встретиться нам пока не довелось.

— Но такое в принципе возможно? — перебил его Синяков.

— В принципе да. По слухам, в преисподней их не так уж и мало. Другое дело, есть ли они в Пандемонии.

— Это ты придумал такое название? — Синяков догадался, кого именно имел в виду Дарий, говоря о каком-то «умнике».

— Нет. Такой термин встречается в оккультных сочинениях… А ты, похоже, его уже слыхал?

— Приходилось.

— Странно, — Додик призадумался. — Я это название и упоминал-то всего пару раз. И только в очень ограниченном кругу…

— Пусть это тебя не волнует. Ты дальше про бесов рассказывай.

— Можно и дальше… Следующий класс — "а", «Ахелой». Есть такой персонаж в греческой мифологии, которому Геракл однажды обломал рога. Способность к перевоплощению имеется, хоть и ограниченная. Хитер и силен, однако колдун высшего разряда способен справиться с ним. Дальше — «гэ», «Гидра». Тварь опасная, умеющая восстанавливать свой первоначальный облик, но к перевоплощениям неспособная и вполне предсказуемая. Последний класс — «дэ». Короче говоря, дерьмо. Бесы, представляющие опасность только для детей и спящих. Встретив сопротивление, обычно обращаются в бегство. Кстати говоря, этот класс среди бесов самый многочисленный. И «Гидры», и «Ахелой» выдвигаются именно из него.

— Да ты прямо Линней какой-то! — Синяков не преминул похвалить своего старого приятеля.

— Скажи лучше: Ламарк. Твой Линней в своих работах повторил многие заблуждения предыдущих веков.

— Относительно этого вы, профессора, между собой и разбирайтесь… Меня другое интересует, как сына найти.

— А потом? — Взгляд у Додика стал таким пристальным, что это ощущалось даже сквозь темные очки.

— Что — потом?

— Ну, найдешь ты сына… Потом что будешь делать? Благословишь на борьбу за правое дело или за собой в человеческий мир потянешь?

— Я должен его спасти, — Синяков сказал, как отрубил. — И не смей осуждать меня за это.

— Я и не осуждаю, — пожал плечами Додик.

— Одно дело, если бы он добровольно сюда попал. Так сказать, по велению сердца, — продолжал отстаивать свою позицию Синяков. — И совсем другое, если насильно. Штаны горят, а вы на них заплаты ставите! Не будет мой Димка для вас заплатой! И пушечным мясом не будет!

— А другие, значит, пусть будут?

— У других свои родители имеются! Ты демагогией не занимайся. Вы беду проморгали, вы ее и расхлебывайте. А ребят нечего подставлять. Взяли моду… Колдунов ищите. Курсы для них соответствующие организуйте. Да не скупитесь. За хорошие бабки к вам на помощь все жрецы вуду явятся.

— Что значит «вы»? Я такая же жертва, как и твой сын.

— Ты взрослый человек! Ты жизнь прожил! Ты все понимаешь! С волками должны сражаться волкодавы, а не болонки… Помогло народное ополчение, которое в сорок первом году с голыми руками на немецкие танки ходило?

— Может, и помогло… Только давай эту тему раз и навсегда оставим. Ты отец, тебе и решать. А то, что от меня зависит, я сделаю.

— Прости, — выдавил Синяков через силу. — На душе накипело. Все время об одном и том же думаю. Вот и сорвался… Действительно, давай лучше о деле поговорим. Допустим, нашли мы Димку. А как его отсюда на белый свет вывести?

— Что-нибудь придумаем. Ходов тут всяких много. Хотя бесы вокруг них так и вьются.

— Я совсем не про это. На всех ребят, которых сюда присылают, заклятие наложено. Чтобы они, значит,. уйти по своей воле не могли. Что-то вроде невидимых кандалов. Если с Димки заклятие не снять, все наши хлопоты бесполезными окажутся.

— Впервые слышу… А откуда тебе такие тонкости известны?

— Потом расскажу. Пока я от тебя совета жду.

— Если это и в самом деле так, то я тебе не помощник. Мне и больной зуб заговорить не дано.

— Слаба, значит, в таких делах твоя наука?

— Ох, слаба! — охотно подтвердил Додик. — Впрочем, один верный способ снятия заклятия я знаю.

— Какой? — сразу оживился Синяков.

— Если колдуна, от которого заклятие исходило, жизни лишить, то вся его прошлая ворожба силу теряет.

— Издеваешься надо мной? — обиделся Синяков.

— Нисколечко. Тебе ведь ради родного дитяти ничего не жалко. Следовательно, и никого.

— Сам же предложил эту тему раз и навсегда оставить! Сам же ее опять и начинаешь!

— Что с инвалида взять… Тогда слушай другой совет. Колдуну собственное заклятие снять — раз плюнуть. Постарайся договориться с ним, если, конечно, эта личность тебе известна. Убеди, запугай, подкупи, заинтригуй.

— Боюсь, этот номер не пройдет. Да и нельзя мне с ним встречаться.

— Неприязненные отношения?

— Вроде того.

— Ладно, все вопросы одним махом не решить. Будет у нас еще время поговорить. — Додик, похоже, ожидавший кого-то, махнул рукой. — А сейчас давай перекусим. Ты проголодался, наверное?

— Не очень, — соврал Синяков. — Но с тобой за компанию не откажусь. Помнишь, как мы черствый хлеб с горчицей жрали?

— Помню. Только из меня сейчас компания плохая. Высохло все нутро. Ничего принимать не хочет.

Со стороны окопа появился смуглолицый здоровяк, очень похожий на пирата — небритый, татуированный, в тельняшке, с черной косынкой на голове.

Недружелюбно покосившись на Синякова, он из рук в руки передал Додику котелок перловой каши со следами мясной подливы на поверхности, полбуханки ситника и армейскую фляжку в матерчатом чехле.

Додик что-то пошептал «пирату» на ухо, и тот, снова косо глянув на чужака, кивнул — сделаем, дескать. Когда он удалился. Синяков поинтересовался:

— Это что за тип?

— Прапорщик разжалованный. Завгаром был в автороте. Задавил сразу троих бойцов. Своих же слесарей. Они какую-то халтуру сделали, вот и вмазали сообща. Те трое под машиной уснули, а он в кабине устроился. В сумерках продрал глаза и решил за добавкой съездить. Про слесарей пьяных забыл совсем. Машина тяжелая, трехосная. Да еще с грузом. У одного череп треснул, а у двоих ребра не выдержали… Вот ему втихаря и предложили — или червонец в зоне тянуть, или сюда на год, старшиной роты. Он, дурак, согласился. Теперь локти кусает. Да уж поздно…

— Вот таким здесь самое место! — с чувством произнес Синяков. — Таких мне ничуть не жалко!

—И что интересно, продолжает воровать по привычке. — Додик вытащил из нагрудного кармана ложку, завернутую в носовой платок. — Все, что под руку подвернется, тянет. Ну куда ты здесь гуталин или ружейную смазку денешь! А тем более хозяйственное мыло! Бесы постирушками не занимаются.

— У прапорщиков это основной инстинкт. Тут уж ничего не поделаешь… Я вот еще что у тебя хотел спросить. Почему ваши бойцы так странно разговаривают?,. Особенно те, которые меня сюда в мешке притащили.,? Шпана на базаре так не говорит…

— Так они шпана и есть. Здесь половина блатных, Многие уже и в зоне, и в спецучилищах побывали. Некоторые характером покруче бесов будут…

— Не думал я, что мой сынок в такую компанию попадет… — Покосившись на кашу, Синяков помимо воли сглотнул слюну.

— Бери, ешь, — Додик протянул ему котелок. — Или выпьешь сначала?

— Можно и выпить, — как бы даже с неохотой согласился Синяков.

— Только поосторожней. Это спирт.

— Разбавить нечем?

— Увы! Этот проходимец специально воды не принес, чтобы мы много не выпили.

— Придется назло ему выпить все. — Синяков глотнул прямо из фляжки и едва не задохнулся: хоть и вороват был прапорщик, а спирт разбавить не посмел.