Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Силовики начали с так называемой операции «Энергия». Семья теперь чувствовала себя в безопасности и продолжала верить в то, что Путин — это человек рынка. Для нее он был президентом в процессе становления, постигающим искусство управления страной. В первый год Путин интенсивно осваивал английский язык и скорочтение, изучал администрирование и историю российского государства. Связанный с КГБ банкир сказал: «Система подготовки руководителей рухнула».
Семья не сомневалась в лояльности и послушании Путина и, похоже, была уверена, что пока сама управляет экономикой. К тому же он сразу дал понять, что надолго оставаться в президентском кресле не собирается. Семья чувствовала себя настолько комфортно и была так далека от мысли, что какие-то петербургские кагэбэшники замахнулись на нефтяную промышленность, что заговорила о приватизации последней государственной компании «Роснефть». Роман Абрамович давно приглядывался к ней — еще в 1997 году они с Березовским хотели объединить ее с «Сибнефтью». Теперь, как сказал Пугачев они думали, что обеспечили свое будущее. Волошин даже успел подготовить указ о приватизации «Роснефти», и документ ждал подписи Путина. Абрамович аккуратно лоббировал сделку. По словам Пугачева, в знак признательности от Абрамовича в холле резиденции президента в Ново-Огарево внезапно появились коллекции дорогих итальянских костюмов и обуви.
— Я сказал: «Володя, зачем тебе это нужно? Ты — президент самой большой в мире страны. Ты сам можешь себе купить новый костюм! Тебе не нужны взятки. У тебя попросят что-то взамен».
Для Пугачева эти увертюры Абрамовича стали последней каплей. Впрочем, пресс-атташе Абрамовича категорически отрицает этот факт.
Пугачев полагал, что отдавать Семье последнюю государственную нефтяную компанию нельзя. Он привел Путина к власти, и благодаря этому его положение стремительно укреплялось. В зависимости от политического императива, он лавировал между петербургским силовиками и Семьей, часто скрывая свои истинные намерения. Однако сейчас он сознательно выбрал сторону силовиков.
— Они пригласили президента на дачу к Волошину. Вызвали его к себе. Это было совершенно ненормально, — вспоминал Пугачев. — Я сказал: «Почему ты туда едешь? Зачем это нужно приватизировать, что ты об этом думаешь? В бюджете нет денег. Как ты будешь жить без «Роснефти», откуда возьмешь зарплаты?»
А петербургские силовики уже выстраивали собственную линию защиты, не собираясь отдавать «Роснефть» в частные руки. Как утверждал связанный со спецслужбами крупный банкир, за спинами Семьи они постепенно создавали систему параллельного управления. Процессом руководил преданный Путину замглавы администрации президента Игорь Сечин. По словам банкира, за этим процессом стоял также предположительно бывший агент КГБ и близкий соратник Путина по петербургскому нефтяному терминалу Геннадий Тимченко. В те дни, как утверждал банкир, Тимченко был одним из самых влиятельных фигур в окружении президента.
— Как только Путин стал президентом, Тимченко сразу получил безграничную власть. Но он был невидимкой. Нигде не светился, — сказал близкий к Путину человек. (Адвокаты Тимченко передали его слова: любое предположение о его причастности к созданию параллельного правительства были «ложью, граничащей с абсурдом». Тимченко «никогда не влезал в политические вопросы и никогда не обсуждал их ни с Путиным, ни с кем-либо из его администрации или министров».)
Первой задачей группы было добиться избрания Путина на второй срок, независимо от того, что думает об этом он сам. Для этого им следовало укрепить свои позиции.
— Их задачей было получить больше денег, — сказал банкир. — Их беспокоило то, что некоторые секторы экономики находились под контролем Абрамовича и Семьи.
Многочисленная когорта комитетчиков уже выбирала мишени в нефтяном секторе. Поначалу первым в списке шел западносибирский «Сургутнефтегаз» под управлением Владимира Богданова — директора с советских времен. Но Богданов и «Сургутнефтегаз» уже успели установить тесные связи с людьми Путина через Тимченко, чья торговая компания обладала почти монопольными правами на экспорт продукции нефтеперерабатывающего завода «Кириши».
— Тимченко привел Богданова в Кремль на чай, чтобы познакомить с Путиным, — сказал связанный со спецслужбами банкир. — И Богданов сказал Путину: «Это ваша компания. Я к вашим услугам. Просто скажите, как тратить деньги».
Вначале силовики попрактиковались на «Лукойле» — на тот момент это был крупнейший нефтяной концерн страны, возникший после краха Союза в результате слияния трех западносибирских предприятий при участии бывшего замминистра СССР по нефти и газу Вагита Алекперова. Этот хитроумный азербайджанец стал одним из отцов-основателей обновленной российской нефтяной промышленности. Он всегда был близок к российской разведке. Раньше «Лукойл» продавал нефть через «Юралс» — торговую компанию, основанную партнером Тимченко Андреем Панниковым. Вскоре люди Путина взялись за «Лукойл».
Первый залп прогремел летом 2000 года, параллельно с первой атакой на олигархов. Налоговая полиция обвинила Алекперова в сокрытии налогов и открыла на него уголовное дело. Как утверждали правоохранители, налоговые расследования шли по всей отрасли. Позже было заявлено, что через офшорные зоны из России было выведено 9 миллиардов налоговых средств. Но давление на «Лукойл» начало усиливаться только в сентябре 2002 года. Ранним осенним утром неизвестные люди в милицейской форме и в масках похитили вице-президента «Лукойла» Сергея Кукуру: их с водителем обездвижили, предположительно вколов героин, и надели им на головы мешки. Кукура вернулся лишь через тринадцать дней, очевидно, гадая, кто мог стоять за нападением. Спустя еще четыре месяца полиция прекратила расследование похищения. За неделю до этого правительство объявило о том, что «Лукойл» согласился выплатить 103 миллиона долларов в качестве возврата налогов — именно такая сумма, по утверждению правительства, была недополучена из-за операций «Лукойла» через внутренние офшорные зоны.
Алекперов и «Лукойл» пришли к компромиссу с правительством, и теперь, как и в случае с Сургутом, в формальной передаче активов государству не было необходимости. Позднее один из исполнительных директоров нефтяной отрасли рассказал мне, что Алекперов согласился выделить часть акций лично Путину и управлять ими от его имени. Такая схема работала для прикрытия Кремля и применялась в стратегических отраслях промышленности. (В самом «Лукойле» наличие такой системы отрицают.)
Несмотря на то, что «Лукойл» быстро пошел на уступки новым хозяевам, огромная часть нефтяного бизнеса еще оставалась вне досягаемости Кремля. Движимые желанием исправить такой недочет, силовики создали тупиковую ситуацию. Этот момент определил дальнейший курс правления Путина, изменил суть нефтяной промышленности и установил некую форму государственного капитализма под управлением круга доверенных лиц, где стратегические денежные потоки
