Из Ночи и Хаоса - Дженна Вулфхарт

У Торина, которого я встретила однажды в подземельях под Дубносом, была добродушная улыбка, а в глазах – легкость. Но теперь на его плечи легла тяжесть всего королевства. И он был несгибаем.

Быстро вздохнув, Торин взял со стола чашу и ударил по ней вилкой. Фейри за ближним к нам столом немедленно замолчали, а затем по толпе пронесся ропот. Через несколько мгновений воцарилась тишина. Все взгляды в Большом зале были прикованы к Торину. Я присмотрелась к толпе, наблюдая за любопытными и в то же время восхищенными лицами. Несмотря на то, что Торин отказался от шанса стать наследником своей матери, штормовые фейри прислушались бы к нему.

Он всегда был их принцем.

Хорошо, что Оуэна здесь не было.

– Добрые жители Гейлфина, – начал Торин, и его голос эхом разнесся по огромному залу. – Стены нашего города всегда были крепки, и он был населен отважными фейри, которые выдерживали сильнейшие бури. И вы только что пережили очередную.

По залу прокатились радостные возгласы. Зазвенели кружки, расплескалось пиво, в воздух взметнулись руки. Неприятное чувство обреченности скрутило мой желудок, но на этот раз оно исходило не от богов, обитающих в пещерах. Оно было вызвано щемящим сожалением от того, что я видела счастье всех этих фейри. Они думали, что Торин произносит триумфальную речь по случаю того, что народ пережил еще один шторм без единой жертвы. Жители Гейлфина были в безопасности, пока не разразилась следующая буря, которую, как и в этот раз, они встретят лицом к лицу и справятся. Так было всегда.

Но их жизни вот-вот должны были безвозвратно измениться. Я хотела бы, чтобы мы могли что-нибудь сделать, каким-нибудь образом удержать богов взаперти. Но не было другого выхода. Если только Нив, Аластер и Вэл не найдут ответы в королевствах людей. А от них уже несколько дней не приходило вестей.

Оставалось только спасаться бегством. По моей щеке скатилась слеза.

Торин дал фейри мгновение перед тем, как стукнуть кулаком по столу. В толпе снова воцарилась тишина. Я увидела, как дернулось его горло. Это была единственная часть царственной маски, которая надломилась.

– Боюсь, что появилась более серьезная угроза. И мне нужно, чтобы все хранили молчание, пока я не прикажу вам разойтись, – сказал он, и его голос стал жестким. Фейри заерзали на своих местах, некоторые ахнули. – Возможно, вы видели комету в небе. Это предвещает…

– Кометы больше нет на небе, ваша светлость, – прошептала ему одна из дам, сидевших за главным столом. – Я только что выходила на балкон подышать свежим воздухом. Комета исчезла. Ее там нет.

Челюсть Торина напряглась, и поблизости послышалось несколько шепотков. С бешено колотящимся сердцем я повернулась к Калену. Его глаза были дикими, и сила, светившаяся в них, казалось, потрясла мою душу. Наши худшие подозрения подтвердились. Андромеда была здесь, и боги внизу могли проснуться в любой момент. У нас не было времени объяснять все штормовым фейри. Они не могли собрать вещи или спокойно выйти за пределы этого замка.

Им нужно было бежать прямо сейчас.

Торин поднял руку.

– Я хочу, чтобы все немедленно покинули замок. Ничего не берите с собой. Не возвращайтесь в свои комнаты, если только не хотите забрать детей или тех, кто не присутствовал на этом празднике. Бегите как можно быстрее. И соберитесь на рыночном дворе вдоль южной стены. Стучите в двери каждого дома на вашем пути. Скажите жителям Гейлфина, что им нужно спасаться. Боги вернулись.

А затем в Большом зале воцарился хаос.

Глава XXIX

Кален

– Присоединяйтесь к остальным, – сказал я Тессе и Нелли, когда фейри Гейлфина выбегали из открытых дверей Большого зала. Нам оставалось надеяться, что все смогут спастись. – Мы с Торином останемся, чтобы убедиться, что все выбрались из замка.

Тесса посмотрела на меня с упрямым блеском в глазах.

– Ни в коем случае. Я не оставлю тебя здесь.

Я вздохнул. Мне следовало этого ожидать. Ее готовность встретить опасность лицом к лицу была одной из многих черт, которые мне в ней нравились, но я не мог так рисковать. Если комета исчезла, значит, боги окончательно проснулись. Оставались лишь считанные мгновения, прежде чем они вырвутся из своих каменных пут. Королева Татьяна удержит их так долго, как сможет, но… ей не победить.

– Тесса, – сказал я, пытаясь коснуться ладонью ее лица. Она остановила меня, подняв руку в перчатке. Мое сердце наполнилось отчаянием. Я ненавидел себя за то, что не мог коснуться возлюбленной, особенно в такое время. Наш мир был готов погрузиться во тьму.

– Теперь мы одна команда, Кален, – прошептала она мне, не мигая. – Я не могу без тебя.

– А как же твоя сестра?

Между бровями Тессы пролегла напряженная складка, а затем она повернулась к Фенелле, которая с явным беспокойством наблюдала за выбегающими с криками фейри. Ее руки сжимали оба кинжала.

– Фенелла, ты не могла бы пойти во двор и взять с собой Нелли? Кэдмон, ты тоже.

– С этим мы справимся.

– Не волнуйся, – кивнул Кэдмон, сжав челюсти. – Мы отведем ее в безопасное место.

Нелли даже не стала спорить, когда Тесса обняла ее на прощание. Я был впечатлен храбростью Нелли – она столкнулась с гораздо большим, чем большинство людей когда-либо сталкивались в своей жизни. Но по тому, как побледнело ее лицо и задрожали руки, я заметил, что Нелли осознала: сейчас не время проявлять смелость.

Пришло время бежать. Фейри Гейлфина все еще толпились у открытых дверей, отчаяние заставляло их отталкивать друг друга. Один из фейри – невысокий мужчина с черными волосами и испуганными глазами, – упал на пол и изо всех сил пытался подняться на ноги. Торин увидел это и сразу же покинул помост, чтобы помочь подданному.

Я взял Тессу за руку в перчатке и притянул к своей груди.

– Тесса, мне нужно тебе кое-что сказать.

Она запрокинула голову и посмотрела на меня. Ее глаза наполнились непролитыми слезами, но не от страха, а от горя. Я чувствовал, как ее переполняют эмоции. Они проникали в мою душу сквозь нашу связь – я знал каждую мысль Тессы. Здесь все закончилось, здесь все изменилось. С этого момента мир и счастье могут быть позабыты. Выживем ли мы? Наверняка нет. Казалось невозможным то, что мы победим пять могущественных бессмертных существ.

Но за ее горем скрывалось другое чувство, которое смягчали те угловатости, которые она демонстрировала миру. Одна лишь эмоция, которая переполняла и мою грудь. Которую я еще не озвучил