История православия - Леонид Кукушкин

Иоанн Креститель.

Мозаика собора Св. Софии в Константинополе

Неблаговидные поступки Кирилла, а таких было немало, историки связывают с его тяжелым характером: он был крайне злопамятен, упрям и властолюбив. Для расправы с инакомыслящими он организовал отряды монахов-фанатиков, называемых «санитарами», и повсюду внедрил своих соглядатаев, призванных выявлять еретические взгляды и действия, могущие вызвать расколы. Его девизом, по сути, был принцип, который через много веков широко использовали иезуиты: «Цель оправдывает средства», а цели – догматическая чистота вероучения и сохранение единства Церкви – были, несомненно, благими. Поэтому Церковь, прославив Кирилла и сделав его своим Отцом и Учителем, закрывала глаза на некоторые из допущенных им прегрешений. Известно ироничное высказывание богослова XIX века кардинала Ньюмена:

«Кирилл не позволил бы, чтобы о его святости судили по его делам».

Сразу после вступления на епископскую кафедру Кирилл начал преследования новациан, борцов за чистоту верующих и, особенно, служителей церкви. Они не допускали отягченных смертными грехами даже за ограду своих церквей, а согрешивших священников отстраняли от совершения служб. Кирилл запер все находившиеся в Александрии храмы новациан, отобрал у них священную утварь, а их епископа изгнал из города; в этом ему помогали светские власти. Затем настала очередь иудеев и язычников; их общины в Александрии издавна были многочисленными и богатыми. Однажды ночью иудеи напали на тех, кого подозревали в шпионаже в пользу Кирилла. «Разъяренный этим Кирилл, – как пишет церковный истории Сократ, – с великим множеством народа идет на иудейские синагоги, занимает их, а самих иудеев изгоняет из города, имущество же их отдает народу на разграбление».

Этот кровавый еврейский погром вызвал возмущение многих влиятельных людей империи, но император Феодосий II не пожелал наказывать Кирилла за жестокость и не вернул евреев в Александрию. Почти одновременно с этим событием, в 415 г., толпа фанатиков-христиан во главе с коптскими монахами растерзала Ипатию (или Гипатию) – руководителя знаменитой александрийской языческой школы неоплатоников, философа и математика, дочь крупного математика Теона Александрийского. Многие историки считают, что сделано это было по наущению епископа.

К концу 20-х годов V века относится начало борьбы Кирилла с учениями Аполлинария и Нестория. При этом у Аполлинария сам Кирилл, как и Несторий, многое почерпнул. Аполлинаризм и несторианство представляли собой не очень серьезные уклонения от православного вероучения, но Кириллу с его глубоким знанием богословских тонкостей удалось представить эти учения как ересь и начать с ними жестокую борьбу со всем упрямством, на какое он был способен. В этой борьбе, несомненно, присутствовал аспект политический – ведь Александрийский патриархат издавна считали соперником Антиохии и Константинополя.

Наконец, в 431 г. на III Вселенском Соборе в Эфесе стараниями Кирилла и его единомышленников Несторий был отлучен от Константинопольской кафедры, на которую его возвели в 428 г., и отправлен, согласно его желанию, в монастырь возле Антиохии. Однако вскоре Несторий оказался в ссылке в Египте, где старика много раз в сопровождении солдат перегоняли с места на место, пока в 451 г. он не скончался со словами: «Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, яко видели очи мои спасение Твое». Несторий пережил своего гонителя на семь лет – св. Кирилл скончался в 444 году.

Победа св. Кирилла над Несторием была достигнута ценой раскола в Церкви – до сих пор многие восточные конфессии остаются не-халкидонскими, хотя причисляют себя – и не без оснований – к Православию.

Несмотря на серьезные недостатки характера и часто недостойные способы борьбы с противниками своих взглядов, св. Кирилл был глубоким, прекрасно образованным богословом, обладавшим тончайшей интуицией, особенно когда дело касалось догматических формулировок.

Первыми по времени среди многочисленных творений св. Кирилла были толкования на книги Св. Писания. В этих экзегетических трудах он пользовался традиционным для александрийцев со времен Филона и Оригена аллегорическим методом: «Отсеки бесполезность истории, – писал Кирилл, – и сними как бы древесину буквы, дойди до самой сердцевины растения, т. е. тщательно исследуй внутренний плод заповеданного и затем употреби в пищу». Под буквою Писания он стремился увидеть «духовный смысл». Так, в «Изящных изречениях», написанных на малых пророков и книгу Исайи, его главной задачей было показать, что «во всех книгах Моисея прообразовано таинство Христа».

После Эфесского собора им написаны «Слово против нежелающих исповедовать Святую Деву Богородицу», диалог «Что един Христос» и «Схолии о воплощении Единородного».

В своем богословии Кирилл целиком опирается на Св. Писание и учение Отцов Церкви. В остальном он постоянно подчеркивает необходимость апофатического подхода и недостаточность человеческого разума для постижения не только божественной Сущности, но и актов Его воли. Лишь через внимательное изучение творений Бога можно приблизиться к Нему и кое-что понять, однако следует постоянно помнить о несоизмеримости Творца и творения, о бездне, их разделяющей. Опытному знанию и логическим рассуждениям Кирилл предпочитает полученное интуитивным путем мистическое знание – гнозис. В трудах по триединству он следует никейцам, прежде всего Афанасию Великому и Григорию Богослову.

О домостроительстве Троицы, т. е. о проявлении ее действия в сотворенном ею мире св. Кирилл пишет: «Ее действие есть нечто общее, хотя оно свойственно каждой Ипостаси, так что по триединству действие относится к каждой из них. Итак, Отец действует, но через Сына в Духе. Сын также действует, но как Сила Отца, поскольку он от Него и в Нем. И Дух действует также, ибо он Дух Отца и Сына, Дух сильный».

Первые христологические опыты Кирилла связаны с его толкованиями на Евангелие от Иоанна. Вот два основных отрывка, на которых построено толкование: «Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет вы тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин 1:3–5) и «Как послал Меня живый Отец, и я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною; сей-то есть хлеб, сошедший с небес; не так, как отцы наши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек» (Ин 6:58,59). Иисус не воспринял жизнь извне, Его рождение не имеет ничего общего с рождением человека обычного. Он – жизнь по Своей сути, Его творческая деятельность свободна, в ней нет подчиненности: «Сам будучи по природе Жизнью, Он многообразно дарит существам бытие, жизнь и движение. Не так, что посредством какого-либо разделения и изменения Он входит в каждое из различных по природе бытие, но сама тварь разнообразится неизреченною премудростью и силою Создателя».

Присутствие в творении Слова не убирает бездны, разделяющей Творца от творения. Здесь, по сути, подводится итог богословских споров предшественников Кирилла.

Вершиной богословской деятельности Кирилла стали его рассуждения о двух природах Христа и их взаимосвязи. Характер воплощения, согласно Кириллу, можно представить так: Слово есть Бог по сущности, а после воплощения природа человека в Иисусе соединилась с божественной «неслиянно и нераздельно». Пусть Сын Божий «принял зрак раба» и на земле общался с людьми, но «слава Его Божества неизменно наполняла небеса, и Он продолжал пребывать с Отцом». «Посему, – добавляет Кирилл, – хотя и говорит Евангелист, что стало Слово плотью, но не утверждает, что Оно было побеждено немощью плоти или Оно лишилось изначальной силы и славы, коль скоро облеклось немощным нашим и бесславным телом».

Напротив, по родству с ним на все человечество распространяется Его божественность, ибо «все мы были во Христе, и общее лицо человечества восходит к Его лицу». «Все таинство домостроительства (икономии) состоит в уничижении Сына Божия». Этот «кенозис» помещает воплощенное Слово «как бы на среднее место» между Богом и людьми, делает его посредником, через Которого и только через Него «мы соприкасаемся с Отцом». Сын Божий имеет единую Ипостась, и этого единого Сына и Христа проповедует Св. Писание: «Поскольку Он есть Бог – Слово, Он мыслится другим сравнительно с плотью; поскольку же Он есть плоть, он мыслится как нечто другое сравнительно со Словом. Поскольку сущее из Бога Отца Слово стало человеком, должно совершенно упраздниться это «другой и другой» в виду неизреченного единения».

Нельзя делить Христа на «двоицу Сынов», как делили, по мнению Кирилла, Аполлинарий и Несторий. Действительно, гармония нераздельных и одновременно неслиянных природ в Иисусе Христа была ими нарушена перенесением центра тяжести на неслиянность, что есть по терминологии Кирилла «двусыновство». Аполлинарий, кроме того, полагал, что при воплощении ум человеческий преобразуется в божественный, против чего Кирилл категорически возражал, поскольку следовал за Григорием Богословом, утверждавшим: «Что не воспринято, то не спасено». Кирилл часто повторяет, что обе природы во Христе присутствуют во всей полноте, соединившись в Нем гармонично, иначе невозможно было бы спасение, и такое ущербное христианство не оправдывало бы основные чаяния верующих.