Небо остается чистым. Записки военного летчика. - Сергей Луганский

В этих боях я стал свидетелем отваги бомбардировщиков «петляковых» и, в частности, их командира генерала И. С. Полбина.

Имя Ивана Семеновича Полбина в то время уже было овеяно поистине легендарной славой. Это был великолепный летчик, отчаянно смелый человек. Будучи в генеральском звании и командуя корпусом, он неизменно сам вылетал на задания и показывал образцы летного искусства и храбрости.

Война застала генерала под Москвой, а до этого он несколько лет служил в Забайкалье. В боях на Халхин-Голе получил орден Ленина, на Волге удостоен звания Героя Советского Союза. После Сталинградской битвы И. С. Полбин был отозван в Москву, в главный штаб ВВС. Однако штабная работа оказалась не по характеру генерала, и он через три с половиной месяца снова попросился в действующую армию.

Я хорошо знал этого человека и очень сожалею, что жизнь его оборвалась столь трагически.

И. С. Полбин был выдающимся специалистом по бомбометанию. Еще под Сталинградом он впервые применил пикирование. Можно без преувеличения сказать, что с именем генерала Полбина связана славная фронтовая судьба выдающегося достижения советских конструкторов и самолетостроителей – пикирующего бомбардировщика ПЕ-2.

Примерно в 1938-39 гг. конструкторский коллектив Владимира Михайловича Петлякова создал новый скоростной и высотный бомбардировщик с условным названием «Самолет-100». Даже многие фронтовики, воевавшие на ПЕ-2, не знали, что первоначально разрабатывался проект высотного истребителя дальнего действия с герметической кабиной. Однако позже было решено изменить назначение самолета и создать скоростной высотный бомбардировщик.

Спустя год самолет успешно прошел государственные испытания и под маркой ПЕ-2 был запущен в серийное производство. Новая машина оказалась очень перспективной.

Полбинцы очень гордились пикировщиком и делали все необходимое, чтобы летать на нем мастерски и выявлять новые возможности машины.

– Отличнейшая, маневренная машина,- отзывался о бомбардировщике И. С. Полбин.- И крепкая: будто из одного куска сделана.

В тот раз, когда нам довелось прикрывать бомбардировщиков, «петляковы» начисто разнесли Знаменку. Бомбежка проходила по системе, разработанной самим И. С. Полбиным. Он ввел ее еще в боях над Волгой и Доном, и впоследствии она была внедрена в практику советской авиации как обязательный, так сказать, хрестоматийный метод. Изучили его и мы, истребители, потому что система Полбина предусматривала новую схему взаимодействия бомбардировщиков и самолетов прикрытия.

Отбомбившись над станцией, «петляковы» не понесли ни одной потери. На обратном пути неожиданно обнаружили немецкий аэродром и, быстро перестроившись, обстреляли его. Действовали они неторопливо и обстоятельно.

Подлетая к линии фронта, мы увидели идущие навстречу тяжелые самолеты. Сначала подумалось, что это наши бомбардировщики отправляются в тыл врага. Но, сблизившись на достаточное расстояние, узнали «юнкерсов», Вражеские бомбардировщики возвращались с задания.

Обычно в таких случаях, если враг идет без прикрытия, в бой вступают истребители. Но, едва мы узнали «юнкерсов», в наушниках послышался голос генерала Полбина. Генерал приказывал всем «петляковым» вступить в бой. И наши бомбардировщики, идя могучим литым строем, направились навстречу врагу. «Юнкерсы», заметив наш маневр, заметались. Они надеялись, что бомбардировщик бомбардировщику «глаз не выклюнет». Дескать, встретились и разошлись. Но «петляковы» навязали бой. Это было впечатляющее зрелище.

Флагманская наша машина с первого захода расстреляла ведущего вражеской группы. Открыли огонь и остальные машины. В этом коротком бою было сбито шесть «юнкерсов». Остальные разбрелись по небу кто куда.

Показалась передовая. «Петляковы» и тут не удержались,- они основательно проутюжили вражеские окопы и только после этого направились на свою базу.

Не могу забыть восхищения, охватившего всех нас, истребителей, когда бомбардировщик, который вел сам И. С. Полбин, вдруг замер над аэродромом, словно перед ним выросла невидимая стена, а потом начал переворот через крыло. Тяжелый самолет опрокинулся на спину. Потом летчик еще раз перевернул машину и начал снижаться. Мы не поверили своим глазам. Бомбардировщик исполнил «бочку». Немыслимо! И все-таки это было так. Я видел это сам. Зная обычай истребителей сообщать количеством «бочек» число сбитых в бою вражеских самолетов, генерал не отступил и от этой традиции.

Впоследствии, уже в Военно-воздушной Академии, я познакомился с дважды Героем Советского Союза Павлом Плотниковым, летчиком из корпуса И. С. Полбина. В свое время Плотников впервые в истории решился сделать «бочку» на бомбардировщике. Узнав об этом, генерал И. С. Полбин рассвирепел и объявил летчику строгий выговор за лихачество. Плотников с улыбкой вспоминал, как после жестокого нагоняя генерал вдруг плотнее прикрыл дверь своего кабинета и поманил летчика.

– Слушай,- шепотом сказал он, оглядываясь на закрытую дверь,- научи ты, ради бога, меня, как ты это сделал!…

И впоследствии, как рассказывал Плотников, лихой генерал на своем бомбардировщике, будто на истребителе, легко крутил несколько «бочек» подряд: три одинарных и одну двойную.

В конце октября завершилась перегруппировка наших войск с букринского плацдарма на лютежский. За несколько суток удалось скрытно перебросить на расстояние 150-200 километров крупные силы. Истребительные авиакорпуса прикрыли войска во время движения к районам сосредоточения. Им была поставлена задача – не пропустить ни одного воздушного разведчика противника, не дать возможности немецко-фашистскому командованию вскрыть подготовку наших войск к наступлению с лютежского плацдарма.

Штаб 2-й воздушной армии работал в те дни напряженно. Его офицеры оказывали практическую помощь командирам авиационных частей и соединений в подготовке удара на Киев, выезжали в сухопутные войска для организации взаимодействия. 1 ноября Военный Совет фронта рассмотрел и утвердил план взаимодействия частей и соединений 2-й воздушной с войсками 38-й армии.

Предусматривалось, что боевые действия авиации начнутся ночью, накануне наступления.

Поздно вечером 2 ноября у командующего войсками фронта состоялось совещание, на котором были даны последние указания, установлен час атаки.

На рассвете 3 ноября сухопутные войска и авиация были приведены в полную боевую готовность. На многих аэродромах перед первым вылетом состоялись короткие митинги. Были вынесены овеянные славой знамена авиационных частей, сражавшихся с врагом на Дону и Волге, на Курской дуге и под Харьковом. Перед строем летчиков и техников был зачитан приказ Военного Совета фронта. В приказе подчеркивалось громадное значение Киева для нашей страны, говорилось о братстве русского и украинского народов. Приказ требовал, чтобы каждый солдат и офицер проникся чувством ответственности за выполнение почетной боевой задачи.