Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана - Влад Менбек

Чиркудай не сказал ни слова, ожидая вопросов. Он еще вчера доложил Темуджину через гонца обо всем, что было, кроме того, что он встретился с Агучу.

– Что это? – негромко спросил Темуджин, встав с кресла и направляясь к Чиркудаю. За ним двинулись Бельгутей, Джелме и Субудей. Они остановились около почерневших кистей, валявшихся на земле.

– Это Агучу, – коротко ответил Чиркудай.

Темуджин накрутил на палец кончик бороды, посмотрел исподлобья на Чиркудая и поинтересовался:

– Ты его убил?

– Нет.

Темуджин выпятил губы и нахмурился.

– Я перетянул ему руки, чтобы он не потерял всю кровь, и чтобы не умер, – пояснил Чиркудай. – И оставил в степи…

– Извращенные китайские казни более скоротечны, – неожиданно заметил тихо подошедший Ляо Шу. Чиркудай посмотрел на него и увидел, что потомок императоров всё еще бледен, не полностью поправился после отравления.

– Он будет долго умирать, – задумчиво добавил Ляо Шу, похлопывая веером по ладони.

Темуджин кивнул головой киданьцу и спросил у Чиркудая:

– Ты считаешь, что сделал правильно?..

– Да, – твердо ответил Чиркудай.

Темуджин помедлил, еще раз кивнул головой и хотел уйти к креслу, но Чиркудай остановил его:

– Это не всё, – развернувшись, он быстро подошел к Чёрному, вытащил из хурджуна ножны с клинком и вернулся к ожидающим командирам, у которых от любопытства заблестели узкие глаза.

Обнажив меч наполовину, Чиркудай, не торопясь, показал Темуджину клеймо. Нойон шумно задышал, разволновался, нервно завертел головой, будто почувствовав кангу на шее. Между Джелме и Бельгутеем протиснулся Субудей.

– Это же императорский меч! – удивленно воскликнул Ляо Шу, рассмотрев оружие. Он оглядел столпившихся командиров и негромко спросил: – Темуджин, ты не объяснишь мне, как он оказался у вас?

– Не сейчас, – буркнул Темуджин сквозь зубы и, отвернувшись, отошёл к креслам.

– Мы бросим жребий, – рассудительно начал Субудей: – Кому выпадет удача, тому он и достанется.

– Правильно, – подтвердил Джелме.

– А что это за сабля? – поинтересовался ничего не понимающий Бельгутей.

– Потом расскажу, – пообещал Темуджин и уселся в кресло. Помолчав, он властно произнёс: – Я приму сегодня решение, и скажу кому достанется меч. Жребий бросать не будем.

Субудей недовольно передернул плечом и отошел. За ним последовали Джелме с Бельгутеем. Ляо Шу уже сидел в своем кресле и, мудро прищурившись, рассматривал Чиркудая.

– Отдыхайте, – махнул рукой Темуджин. – Вы хорошо поработали.

– Кху!! – весело и дружно рявкнули десять нукеров, стоящие в строю в пятнадцати метрах от них.

Чиркудай сунул клинок в ножны, подошел к Чёрному, и одним махом взлетел в седло. Развернув десятку, пришпорил коня и помчался в сопровождении отряда к куреню.

Его разбудил шепот и негромкий шум. Чиркудай достал из-под кошмы кресало и высек искры на сухой мох. Ослепительно белая вспышка высветила друзей, ощупью пробирающихся к кошмам.

– Все равно разбудили, – громко сказал Тохучар и, забрав у Чиркудая тлеющий мох, раздул огонь, зажег жировой светильник. По голосу друга Чиркудай определил, что Тохучар улыбается.

– Возишься, как верблюд, – недовольно пробормотал Субудей и, скорчив хитрую гримасу, уселся напротив потягивающегося со сна Чиркудая.

Тохучар подтащил светильник поближе, взял Чиркудая за плечи, потерся безволосой щекой о щеку друга. Субудей, стесняясь проявлению чувств, тоже приложился к щеке Чиркудая, пробурчав:

– У тебя щетина растет. Пока мягкая. Щекотит. А у нас с Тохучаром нет.

– Можешь отрастить бороду, как Темуджин, – добавил Тохучар и потребовал: – Ну, давай! Рассказывай, – и уселся на кошму с куском холодной баранины.

Чиркудай пожал плечами, и вяло сказал:

– Нашли, напали, отогнали…

– Ну, это мы и без тебя знаем, – обиженно произнес Тохучар, прожевывая холодное мясо.

– Угу, – подтвердил Субудей с полным ртом.

– А больше нечего рассказывать, – пожал плечами Чиркудай, вылавливая кость из котла над потухшим очагом.

– А как ты в лоб опрокинул тайджиутов, – начал перечислять Тохучар, – как ты гонял банды по степи, как наказал этого… Агучу?..

– Вы уже всё знаете…

В этот момент на улице кто-то заговорил, и в юрту постучали.

– Кто?! – строго спросил Субудей.

– Дозорный, – подал голос нукер и откинул полог, просунув голову в дверной проем, негромко доложил: – Тут старуха какая-то рвется…

– Пусти её, – приказал Чиркудай, сразу догадавшись, кто к ним пришел.

В юрту, согнувшись в три погибели, вползла Хоахчин с бурдюком в руках. Она недовольно посмотрела на друзей и пробормотала:

– Холодное и без кумыса, – развязала бурдюк и потребовала: – Ну, где ваши чашки?

Чиркудай тут же подставил свою. Тохучар тоже и чуть помедлив, Субудей. Хоахчин, разлив им кумыс, уселась под стенку и стала наблюдать, как они едят.

– Где ты достала кумыс? – поинтересовался Чиркудай.

– Выменяла на халат моего мужа.

– А ты кто? – спросил Субудей, не переставая жевать. – Я тебя не помню.

– Зато я тебя помню, разбойника, – недовольно проворчала Хоахчин, усаживаясь поудобнее. – Все время меня дразнил, басурман. А еще сын Джарчи.

– Ты знала моего отца?

– И отца, и твою мать знала. Она мне дальней родственницей приходилась. Красавица была. Её Джарчи отбил у самого Тургутай-Хирилтуха. А потом, после того, как родился Джелме, в курене появился Агучу и стал к ней приставать. Но что-то у них с Джарчи произошло, после чего Агучу несколько дней ходил с синяками… Ох, и невзлюбил он Джарчи после этого. Но боялся. А как ты родился, так она и умерла. Разбойник, больше ничего.

Субудей нагнул голову, и уставился взглядом в кошму, как нашкодивший мальчишка. А может быть, он вспоминал свое детство.

– Да вы все разбойники, как я погляжу, – махнула рукой старуха и опять взялась за бурдюк. – Давайте чашки.

Чиркудай окликнул караульного. Как только в юрте показалась голова нукера, он строго сказал:

– Завтра скажи Газману, чтобы дал вот этой женщине десять овец.

Нукер кивнул головой.

– И передай моему Барибу, чтобы он тоже дал ей десять овец, – вскинулся Субудей.

– Да зачем мне такое богатство, – махнула рукой Хоахчин, – у меня и зубов-то нет, чтобы мясо есть.

– И ещё, – добавил Чиркудай: – Пусть Газман найдет хорошую юрту для неё и поставит в курене.

Нукер понимающе кивнул головой и скрылся.

– Она совсем одна, – пояснил Чиркудай друзьям.

– У тебя ничего нет? – спросил у старухи Субудей.

– А мне ничего и не нужно. Жить осталось совсем немного.

На улице вновь послышались голоса. Полог задрался и внутрь нырнул Темуджин. Следом за ним протиснулись огромные Джелме и Бельгутей.

– Ага! – торжествующе пропел Темуджин: – Сейчас мы вам поможем съесть вашу баранину, – и нашарил в котле кусок.

Джелме с Бельгутеем отказались от еды, присели под стенкой, недоуменно посматривая на старуху, сидевшую напротив.

Прожевав, Темуджин поднял глаза и увидел Хоахчин.

– А ты откуда?..

Хоахчин, склонила голову набок, как птица, и негромко сказала:

– И тебя помню…

Темуджин вопросительно посмотрел на Чиркудая.

– За юртой мы ели её мясо и пили её кумыс, – кратко сказал Чиркудай. Темуджин замер, очевидно, опять навалились воспоминания. Они просидели, не говоря ни слова, минут пять. Вздохнув, Темуджин поднял глаза и, посмотрев на вход, крикнул:

– Дежурный!

В юрту всунулась голова нукера.

– Завтра вот этой женщине дашь десять баранов!

Субудей не выдержал и захохотал, упав спиной на кошмы. Темуджин непонимающе уставился на своего командира, перевел взгляд на Чиркудая, у которого дернулись губы, на едва сдерживающего смех Тохучара.

– Я что-то не так сказал? – тихо и настороженно спросил Темуджин.

– Джебе и Субудей уже дали ей по десять баранов, – объяснил дежурный нукер.

Темуджин сморщился и тоже захохотал, свалившись на кошмы. Джелме и Бельгутей ничего не поняли, но стали улыбаться вместе со всеми.

– Все разбойники, – махнула рукой Хоахчин и опять взялась за бурдюк. – Давайте чашки.

Первому налила еще вздрагивающему от смеха Темуджину, потом Джелме и Бельгутею. Друзья отказались от питья. Они были сыты.

– Ничего, – громко сказал Темуджин, отпив из чашки, – овцы тебе не помешают, – и, посмотрев на друзей, посерьезнел, покрутил пальцем кончик бороды и жёстко сказал: – Одну тысячу тайджиутов я отдаю Джебе. Остальных восемьсот мужчин – Тохучару.

– Мне как обычно – ничего, – буркнул Субудей.

– Ладно, ладно, – остановил его Темуджин. – У тебя уже полторы тысячи, – помолчав, он продолжил: – Нам стало тесно. Я решил устроить четыре куреня в малом конном переходе друг от друга, – посмотрел на друзей и пояснил: – Вы втроем встанете одним куренем на южной стороне равнины. Джелме с Бельгутеем с ещё двумя тысячниками – на западном. Полки из новеньких – на севере. А я останусь здесь, – окинув взглядом соратников, он уточнил: – Завтра и переселяйтесь.