Время лечить засосы - Риверс Карин

— У тебя чудесные волосы, — сказала Джул. — Правда. Они выглядят необычно.

Она валялась на кровати посреди горы одежды, которую я мерила и отбраковывала.

— Ты похожа на Эшли Джадд в том фильме, где она снималась с симпатичным австралийцем.

— Да? — с сомнением в голосе спросила я. — Не думаю. Мне кажется, у нее в том фильме совсем короткая стрижка.

— Хорошо, — не сдавалась Джул. — Тогда это вариация прически Рене Руссо, в темном цвете, как в том фильме, где еще был Джеймс Бонд, но фильм был не про него. Там она еще все время ходила в красивых платьях.

— Хм. Хотелось бы верить в это. У Рене Руссо в том фильме были действительно красивые волосы. — Мне нечего надеть.

— Да ей плевать будет на твой прикид, — заметила Джул. — Наверное, она сейчас нервничает еще больше твоего. В конце концов, это ведь она ушла от вас.

— Ты права.

Джул соскочила с кровати, свалив кучу свитеров на пол.

— Ты же не на свидание идешь, — сказала она, внимательно разглядывая мой свитер. — Этот свитер для свиданий, а не для встреч с мамами.

Почему-то из-за этих слов я расплакалась.

— Не реви, — велела Джул и обняла меня. Отчего я заплакала пуще прежнего. Джул никогда меня не обнимала. По крайней мере, уже давно. С тех пор, как мы были маленькими.

— Но что же мне надеть? — завыла я. — Мне нечего наде-е-е-еть!

— Не знаю, — Джул пожала плечами. — Может, этот? — Она просунула руку в глубь кучи и вытащила черный свитерок с высоким горлом. — Ну, вообще-то, тебе не нужен такой воротник, — добавила она, с пристрастием разглядывая мою шею. — В последнее время не виделась с Брэдом, да?

— Ха-ха. — Я смущенно дотронулась до шеи. Без засосов шея казалась голой. — Может, мы позвоним Кики? Она-то точно знает, что мне надеть.

— Хорошо, — сказала Джул и потянулась за телефоном. Когда Кики взяла трубку, Джул заверещала: — Срочное собрание у меня!

И Кики тоже прибежала. В прямом смысле слова прибежала. Но ни капельки не вспотела. Как обычно.

Иногда я ненавижу Кики. Ну почему она не потеет? Я потею уже от того, что надеваю и снимаю столько тряпок.

Тем не менее, Кики оказалась молодцом. Она отправилась прямиком к шкафу и обнаружила:

1. Черные брючки (вся кошачья шерсть была счищена с них позже);

2. Темно-синий топик, в котором я кажусь: а) голубоглазой и б) хорошенькой;

3. Черные ботинки на низком каблуке;

4. Кожаную куртку.

Именно это и было на мне, когда я прислонилась к стенке в туалете и снова измерила пульс. Девяносто два удара в минуту. Я стала дышать медленно и постаралась успокоиться. В голове я составила список, какой может оказаться моя мама:

1. Старой.

2. Толстой.

3. Уродливой.

4. Молодой.

5. Миниатюрной.

6. Красивой.

7. Странной.

8. Психованной.

9. Эксцентричной.

10. Страшной.

11. Счастливой.

12. Печальной.

13. Придурковатой.

14. Занудной.

15. Кем-то, кого я знаю.

16. Кем-то, кого я видела.

17. Хиппи (это хорошо?).

18. Бомжихой.

19. Шлюхой.

20. Очень неприятной дамой.

21. Похожей на меня. Еще мама может быть:

22. Совершенно не похожей на меня.

23. И ее вообще может не оказаться.

Я сделала глубокий вдох, открыла дверь и вышла в зал.

Несмотря на обилие пара на стеклах, в ресторане почти никого не было. Молодая семья с ребенком за одним столом. Монашка. Пожилой мужчина. И две молодые женщины. Может, она одна из них? Я изучила их. Но женщины казались практически моими ровесницами, не намного старше. И они были очень хорошенькими. Не могу представить, чтобы кто-то из них стал встречаться с моим папашей. Или выходить за него замуж.

И тут кто-то дотронулся до моего плеча.

О гос-по-ди.

О боже мой.

Моя мама — монашка.

Вы меня понимаете? Всегда остается какой-то сценарий развития событий, который вам и в голову прийти не может. Такого в моем списке не было.

Я тут же узнала ее. Ну, не сразу, потому что, как она мне потом сказала, люди сначала смотрят на рясу, а уж потом на лицо. Но как только я увидела ее лицо, я поняла, что это она.

Мне бы хотелось рассказать, как мы бросились друг к другу в объятия, но этого не произошло.

А произошло вот что:

Она. Ты — Хэйли?

Я. Да…

Она. Я — твоя мать.

Я. Мать-настоятельница?

Она. Нет, твоя настоящая мать.

Я. А это просто такой костюм?

Она. Нет, я — монашка.

Я. Ой.

Она. Можно я присяду?

Я. Можно.

Она. Должно быть, ты сбита с толку?

Я. Хм, вообще-то да.

Молчание. Мы разглядывали друг друга. Она была довольно обычной, эта моя вновь обретенная мама-монашка.

Я. Полагаю, вы верите в бога?

Она. Конечно.

Я. Знаете, мой папа не очень верующий.

Она. Знаю.

Я. Так что меня не воспитывали…

Она. Понимаю. Но я и не рассчитывала, что ты станешь верующей.

Снова молчание. Мы изучали меню. Все названия блюд были для меня похожи как две капли воды. Я не могла сосредоточиться. Внезапно мне нестерпимо захотелось засмеяться. Смех застрял где-то в горле и вырвался оттуда в виде громкого кашля.

Она. Ты в порядке?

Я (задыхаясь). Да.

Она. Тебе хотелось бы со мной о чем-то поговорить?

Я. ………………………………………

Ну, понимаете, мне много о чем хотелось бы сейчас поговорить, но казалось неправильным заводить подобные разговоры с монашкой.

Вещи, о которых я никогда не смогу по душам поговорить со своей мамой:

1. Парни.

2. Секс.

3. Все остальное.

Только представьте, кто она! Что я могу сказать монашке? Появилось ощущение, что мне стоит исповедаться. Или что-то в этом духе.

Я. А интересно быть монахиней?

Она. Это умиротворяет.

Я. Понятно.

Она. Это призвание.

Я. Звание?

Она. Нет, призвание, призвание свыше.

Я. А — а — а.

Она. Ты о чем-то хочешь спросить меня?

Я. Да. Нет. Не знаю. Мне нужно подумать минутку.

Я выпила стакан воды. Потом мы сделали заказ.

И стали есть. Я выбрала для себя сэндвич с яичным салатом и картофельное пюре, а она — тарелку супа и сухари. Я не шучу: она ела «монашескую еду».