Забвению неподвластно - Александра Торн

Ловкий пес! Удачливый пес!

Джейд наклонилась и потрепала ньюфаундленда за ушами.

— Я же говорила тебе, что вернусь, — произнесла она.

Дункан видел в ее глазах растерянность, словно она не верила, что вернулась домой. А это и есть ее дом, если она примет его вместе с ним, Дунканом, в придачу.

— Думаю, тебе нужно принять горячую ванну и переодеться во все теплое. А потом мы поговорим.

Она выпрямилась и посмотрела на него.

— У тебя должно быть столько вопросов! Ты уверен, что сможешь подождать?

— Ты насквозь промокла, да и я тоже. Нужно еще уделить внимание и Эскалибуру. Поэтому время у нас есть.

Джейд согласилась и направилась в спальню, оставляя на полу мокрые следы. Дункан глядел ей вслед, пока она не скрылась из вида. Открыв входную дверь, он увидел Джорджа, уводящего Эскалибура к конюшне. Они с Дулси, видимо, ждали и видели их возвращение.

Дункан поспешил в комнату, где он спал со времени несчастного случая с Джейд, и переоделся в сухое. Затем он направился на кухню. Там никого не было. От вкусных ароматов у него потекли слюнки. В записке, оставленной Дулси, говорилось, что в духовке находятся жареное мясо и поджаренные хлебцы. Дункан почувствовал сильный голод.

Он открыл дверцы буфета и комода и стал вытаскивать столовое серебро, тарелки, салфетки, расставлять все это на столе, предвкушая, как они с Джейд будут сейчас сидеть рядом, согревая друг друга теплом своих сердец. А затем поднимутся в спальню; но их любовные утехи вовсе не будут напоминать о долгой совместной жизни.

Он потряс головой, отгоняя свои фантазии. Он обязательно займется любовью с Джейд, это он себе обещает. Но он не будет принуждать ее. Пусть она сама захочет этого. Их чувства должны быть взаимными.

Дункан накрыл на стол, разжег огонь в печи и даже успел подогреть кувшин рома, когда пришла Джейд. Он поднял глаза и увидел ее, стоящую в дверном проеме. На ее лице не было косметики. Она пришла в голубом халате, туго перетянутом в талии. Из-за ее спины выбежал Блэкджек. Он улегся перед печкой и, зарычав от удовольствия, погрузил морду в наполненную миску.

— Тебе лучше? — спросил Дункан, наполняя бокалы горячим и пахучим ромом.

— Спасибо, намного! — ответила Джейд. Она посмотрела ему в глаза, и он почувствовал, как между ними пробежали электрические искры.

— Я страшно расстроена из-за машины. Мне нужно было придумать что-то лучшее, чем лезть в эту промоину.

— Забудь о ней. Машину можно заменить. Тебя — нельзя.

— А вот в этом я не уверена. — Ее улыбка была полна печали и иронии. — Подожди до тех пор, пока не услышишь мою историю.

— Если ты голодна, то можно сперва поесть.

— С удовольствием! Ох, как я проголодалась! Помочь что-нибудь приготовить?

— Дулси оставила ужин в духовке.

— Тогда посиди, я накрою сама. Это самое малое, что я могу для тебя сделать в награду за свое спасение.

Дункан поудобнее устроился на стуле. Он ничего не знал о Джейд, но вопросы тем не менее можно оставить на потом. Ему понравилась спокойная уверенность, с которой она хозяйничала на кухне. Ему даже пришло в голову, что вся его прошлая жизнь была лишь прелюдией к этому вечеру.

Они ели в благожелательном молчании, словно давно женатая пара. Первая часть его фантазии начала сбываться.

Джейд думала, что знает все переменчивые настроения Дункана. Она видела его в состоянии ярости, беспокойным, вдохновенным, презрительным, сомневающимся, нежным, нетерпеливым. Но она никогда не видела его умиротворенным. Он выглядел абсолютно расслабленным, как будто открытие, что он живет с подмененной женой, было пустяком, не заслуживающим внимания. Любой другой мужчина засыпал бы ее вопросами сразу же, как только они вошли в дом. А он в молчании и с удовольствием поглощает ужин. Какой же он все-таки добрый и мягкий: дал ей возможность согреться в ванне и поесть!

Она была обязана ему жизнью; она хотела отдать ему свою любовь. Примет ли он этот дар и как ей жить дальше, если он ее отвергнет? Она, конечно, не сможет тогда остаться на ранчо Сиело. Куда она поедет? Тысячи вопросов теснились в ее голове; как она подозревала, и в его тоже.

Дункан не задал ни одного, пока она не убрала со стола. Затем прикурил две сигареты и одну протянул ей.

— Мне нравится твое имя. Оно английское?

Джейд не ожидала такого вопроса.

— Наверное. Я так думаю. Хотя я не очень хорошо знаю свою семейную историю. Мои родители умерли раньше, чем я могла ей заинтересоваться.

Его глаза наполнились сочувствием.

— Тебе должно было быть очень нелегко.

— Да, так оно и было. Но я не думаю, что тебя интересует, как я провела детство. Во всяком случае, это не самое важное.

— Ты неправа. Я хочу знать о тебе все. Где ты росла, имя твоего любимого учителя, что ты любишь есть, с кем ты впервые поцеловалась, что тебе нравится, на кого ты больше похожа — на мать или на отца? Я хочу знать, как ты жила на этом свете с первого дня и до того, как мы с тобой повстречались.

— Это займет всю ночь. А ты не хочешь узнать, как я здесь очутилась и что делаю?

— И об этом тоже! — Дункан улыбнулся, приподнялся и подбросил в печь полено. Вернувшись за стол, он предложил:

— Можешь начинать!

Ничто в его манерах не говорило даже о малейшем неудовольствии, и все же Джейд волновалась, как студентка перед решающим экзаменом. Она хотела ему понравиться. Нет, не так: она хотела, чтобы он ее полюбил. Но как он сможет это сделать, если каждый прожитый ею здесь день был ложью?

— Я даже не знаю, с чего начать, — сказала она. — Как ты мог догадаться, я писатель. Так я зарабатываю на жизнь.

— Так ты трудящаяся женщина?

— Да.

— Замужем?

— Нет.

— Это лучшее известие, которое я услышал за долгие годы!

Итак, он все же любит ее — хоть немного. Джейд почувствовала мучительное стеснение, как девушка на первом свидании. Она не умела флиртовать, соблазнять взглядами и жестами, поэтому решила воздействовать на него живыми словами.

— Когда я пишу книгу, я часто начинаю с конца. Но у нашей истории конца пока нет. Еще нет. Она о разбитых мечтах, побеге в незнаемое, о потерявшемся человеке.

— Это, должно быть, грустная история. — Дункан откинулся на стуле и вытянул длинные ноги. — Но ты рассказываешь потрясающе! Как Шахерезада!

Она почувствовала, что краснеет: комплименты всегда приводили ее в смущение.

— Когда ты краснеешь, то выглядишь еще красивее. — Он улыбнулся и вдруг с удивлением вскинул брови: — Моя жена никогда не краснела!

— Возможно, нам нужно сначала поговорить о Меган.

— Нет, Меган подождет. Я хочу услышать о тебе.

— Хорошо. — Она откашлялась и облизнула губы. — Когда я была маленькой, то очень любила истории, начинающиеся словом «однажды…». И свой рассказ я начну именно так. Однажды, через шестьдесят лет, считая от этого времени…