Ошибка резидента - Владимир Востоков

– Ничего на ум не приходит? – спросил Павел, взглянув в сосредоточенное и вместе с тем как будто растерянное лицо Надежды.

– Стихи… – сказал тот задумчиво. – Вспоминаю стихи. И не могу ничего вспомнить.

– Ладно. – Павел хлопнул Надежду по плечу. – Давай-ка для начала позавтракаем.

Они зашли в молочное кафе на Невском. Съели по яичнице, выпили по стакану сливок и по две чашки кофе. Надежда ел без аппетита, но торопливо, словно стараясь побыстрее покончить с необходимой формальностью.

– Так, – сказал Павел бодро, когда они покинули кафе. – Теперь надо обеспечить жилье. Айда в гостиницу.

Надежда взял его за рукав.

– Слушай, Паша… – Он замялся. – Только куда-нибудь в такую, где не было бы иностранцев…

– Чего захотел! – рассмеялся Павел. – Тут круглый год туристы со всего света. Да что они тебе?!

– Просто так… Не знаю…

– Ну, ну! Это мы понять можем. Ладно, поедем в «Россию». Далековато, но зато новенькая, туристским духом еще не пропиталась.

Павел хотел взять такси, но Надежда упросил поехать городским транспортом. Тогда Павел предложил воспользоваться метрополитеном. Однако Надежда предпочитал ехать по поверхности, чтобы можно было смотреть на город. Поэтому сели в троллейбус.

Свободных мест в гостинице по обыкновению не оказалось, но Павел пошептался с администратором, и им дали прекрасный номер на двоих на шестом этаже. В номере они пробыли недолго. Не раздеваясь, почистили друг другу щеткой пальто, отдали ключи дежурной по этажу и сбежали вниз.

– Ну так что? – спросил Павел, шагая чуть впереди Надежды. – Город в нашем распоряжении. Не начать ли с Эрмитажа?

– Я хочу видеть все, – сказал Надежда голосом, совсем незнакомым Павлу. Он был взволнован.

– Положим, это невозможно, но что успеем, то наше.

– Сколько мы тут пробудем?

– Три дня.

Четыре часа они ходили по тихим залам Эрмитажа, пока не ощутили ту непреодолимую, совершенно особую усталость, которая появляется только в музеях. После этого бродили по Невскому, по набережной Невы, на резком ветру, дувшем с залива, и утомление как-то незаметно растворилось в морском воздухе. Обедали в ресторане недалеко от Гостиного двора, и на этот раз Надежда ел с аппетитом.

Потом отправились в оперный театр. Вечером шел балет «Спартак». Билетов, разумеется, в кассе не было, и Павлу пришлось проявить чудеса красноречия, чтобы выдавить у администратора два места в ложе, забронированной какой-то сверхжелезной броней.

Надежда весь спектакль не обменялся с Павлом ни единым словом. Всю дорогу к гостинице он молчал, глубоко уйдя в себя и нимало не смущаясь тем, что это может показаться невежливым его спутнику. Лишь когда улеглись в постель и погасили свет, Павел услышал, как Надежда словно в полусне произнес негромко:

– Враг номер один.

– Ты о чем? – спросил Павел.

Надежда ответил не сразу.

– Там, откуда я приехал, все это, вместе взятое, называется «враг номер один».

– Подходящее название, – усмехнулся Павел.

На следующее утро за завтраком они составили план похода по знаменательным местам Ленинграда. Надежда думал, что план этот рассчитан на два оставшихся дня, но Павел сказал:

– Все это мы должны выполнить сегодня.

– Но ты же говорил, едем на три дня…

– Завтра будут другие дела.

Какие именно, Павел не объяснил, а Надежда спросить постеснялся.

С девяти утра до десяти вечера они не присели ни на минуту. Не ели, редко курили и почти не разговаривали. Только смотрели и слушали. Иногда, правда, Павел комментировал кое-что в своей иронической манере, но это не влияло на состояние Надежды.

Из домика Петра отправились в Петропавловскую крепость, а оттуда, надышавшись настоянным на холодном камне воздухом казематов, поехали в светлый Смольный. Затем был Казанский собор, где они долго стояли над прахом фельдмаршала Кутузова. А после собора – Пискаревское кладбище, по которому они ходили, сняв шапки. Когда покидали кладбище, Павел сказал, что где-то здесь, среди многих десятков тысяч погребенных, лежит и его отец. Надежда приостановился, посмотрел на Павла, хотел молвить что-то, но не нашел слов.

Вернувшись в центр, они хотели подняться на Исаакий, но, к сожалению, он уже был закрыт, и, поужинав в великолепном ресторане гостиницы «Астория», они поехали к себе, чтобы пораньше лечь спать. Даже Павел устал от беспрерывного хождения и обилия впечатлений, а о Надежде и говорить не приходилось. Больше года он вел малоподвижный образ жизни и теперь с непривычки еле держался на ногах.

В половине одиннадцатого Надежда разобрал постель и лег. Павел вышел из номера, объяснив, что надо уладить кое-какие дела с администратором. Отсутствовал он минут двадцать, а когда вернулся, Надежда уже спал глубоким сном…

Проснувшись утром, Надежда не обнаружил Павла в номере. На столе лежала записка: «Буду в девять». Он побрился, потом оделся, спустился в вестибюль за газетами и снова поднялся к себе в номер.

Он сидел у стола и читал, когда в дверь постучали. Надежда вздрогнул. Кто бы это мог быть? Павел входил без стука. Может, просто ошиблись номером? Стук повторился, робкий, тихий.

– Да, войдите!

Надежда поднялся, шагнул к двери. В этот момент она отворилась. На пороге стояла Мария.

Газета выпала из рук Надежды. Он застыл, подавшись вперед. Мария смотрела на него прищурившись, словно издалека.

– Ты? – не веря глазам, только и мог сказать Надежда.

Мария закрыла дверь.

– Как видишь…

– Где же Саша? – спросил Надежда, все еще не двигаясь с места.

– Дома оставила. Он с подругой моей, с Леной. Не хотелось мучить малыша, я ведь самолетом…

Надежда наконец вышел из столбняка. Приблизившись, он обнял Марию и прижался лицом к ее густым каштановым волосам.

Потом они сидели в обнимку на его застеленной кровати.

– Ну как ты, что ты? – спрашивал Надежда. – Рассказывай.

– Сначала ты.

– Нет, раньше о тебе и о Сашке.

Мария вспомнила эти два года, показавшиеся ей десятью, и были моменты в ее рассказе, когда Надежда опускал голову. Мария прерывала себя, без нужды утирала платком нос, говорила: «Вот так, значит…» – и продолжала.

Выслушав, Надежда долго сидел понурившись.

– А как твои дела? – прервала молчание Мария.

Он медленно повернулся к ней:

– Я все сказал тебе в письме. Все, на что имел право.

– Что же теперь?

– Не знаю. Если мне поверят до конца… – и осекся.

– Это возможно? Зависит от тебя?

– Не имею права молить об этом. Если бы заглянули в душу, поверили бы… Без этого жить незачем…

– Что ты говоришь, Миша?

– Нет, накладывать на себя руки не собираюсь. Чепуха. Старое. – Он прошелся перед нею, пинком отодвинул стоявший на дороге стул. – Мне двадцати лет не хватит, чтобы рассчитаться по всем счетам. Эх, Мария, Мария! Как мне хорошо сейчас, если бы ты только знала.

Надежда поднял ее, притянул к себе, поцеловал в губы…

В три часа явился Павел. Он говорил с Марией как с давнишней знакомой, никакой неловкости между всеми троими не ощущалось совершенно.

– Спасибо вам за все, – сказала Мария.

– А теперь, увы, пора расставаться. Вот билет на самолет, отлет в семнадцать часов.

– Так быстро?! – воскликнул Надежда и посмотрел испуганно на Марию.

– У вас еще все впереди, – ответил Павел.

– Да, да… это верно… мне пора… там ведь Сашок, наверное, заждался… – смущенно сказала Мария.

– Такси у подъезда. Я подожду в машине. – И Павел покинул номер.

Через двадцать минут Надежда и Мария подошли к такси. Они поехали провожать Марию на аэродром. Прощание не было грустным.

– До скорой? – спросила Мария, поставив ногу на нижнюю ступеньку трапа.

– Может, до скорой… – ответил Надежда. – Я люблю тебя. И Сашку люблю… Слышишь?!

– Да, да…

Павел с Надеждой уехали в тот же вечер из Ленинграда. В пути не разговаривали. Уже в Москве, когда шли по перрону, Надежда, глядя под ноги, произнес глухим прокуренным голосом:

– Слушай, Павел… Не знаю, как сказать тебе…

– Ладно, – откликнулся Павел. – Когда-нибудь скажешь…

Глава 15

Партнеры, достойные друг друга

На следующий день после встречи с Антикваром Кока приступил к выполнению полученного задания. Справочное бюро через тридцать минут снабдило интересующим его адресом, а уже через час он звонил в квартиру, где жил Борков.

Дверь долго не открывалась.

Наконец недовольный старческий голос:

– Вам кого?

– Я из Госстраха, можно на минутку?

– Страхи, госстрахи… – открывая дверь, беззлобно передразнил старичок, седенький, в аккуратной жилетке с меховой подпушкой.

Старичок строго оглядел Коку и, картинно наклонившись, жестом руки пригласил его в комнату.

– Милости просим, сударь. Я вас слушаю.

– Николай Николаевич, – представился Кока.

– Дмитрий Сергеевич, – ответил старичок.

Кока пространно разъяснил цель и задачи государственного страхования, рассказал о выгодах для граждан, пользующихся его услугами. Красноречие Коки подействовало на Дмитрия Сергеевича, и он охотно застраховал не только свою собственную, но и жизнь своей супруги Татьяны Ивановны. Когда формальности были закончены, Кока поинтересовался соседом по квартире.