Я все помню - Уокер Уэнди

Я не могла даже на него смотреть. Мне казалось, что я живу в каком-то параллельном мире, где все было точно то же, только воспринималось мной совсем иначе. Думаете, в этом нет никакого смысла? Мне кажется, что так бывает всегда, разве нет? Когда узнаешь, что у твоего супруга есть любовница и он ворует деньги. Боже, до меня только что дошло, что Том будет смотреть на меня, как в тот самый день, да? Когда узнает, чем я занимаюсь, когда ему придется смириться, что хорошей Шарлотты попросту не существует.

– Давайте сегодня не будем надолго задерживаться на хорошей Шарлотте. Лучше сосредоточимся на том, что произошло с Бобом, ведь это очень важно. Но в то же время очень неприятно и болезненно, хотя сейчас вы, возможно, этого еще не осознаете. Вы любили если и не Боба, то того мужчину, которым его считали. И верили, что он тоже вас любит, любит по-настоящему, несмотря на все тайны вашего прошлого.

Я даже не могу сказать, что на самом деле чувствую, Алан. Правда. Поэтому дайте мне возможность просто передать, что между нами произошло. А вы потом скажете, что по этому поводу думаете, хорошо?

Я кивнул:

– Разумеется.

К разговору о вечере дегустации вина я больше не возвращалась. Он стоял на том, что я в прошлый раз ошиблась, и мне захотелось понять, как я буду себя чувствовать рядом с ним. Смогу ли жить с этой ложью и неуверенностью или нет.

– Шарлотта, – сказал я, – вы же задумались о том, не Боб ли сотворил все это с Дженни. Я прав? Или вас волнует лишь, где он пропадал той ночью и не провел ли ее с другой женщиной?

Нет! Я никогда не думала, что это Боб. – Лгала она хорошо. – Но вместе с тем знала, что он прекрасно помнит где был той ночью. Вот в чем проблема. Почему он не сказал мне?

– Все в порядке. Продолжайте.

Он налил мне выпить, порой я соглашаюсь, если для этого, конечно, не очень рано. Налил и себе. Было приятно что-то держать в руках, ведь мы не испытывали ни малейшего желания друг к другу прикоснуться. Я спросила, разрешились ли его вопросы, он ответил, что нет, и добавил, что дело о той дегустации вина вышло из-под контроля. Сказал, что ему пришлось нанять адвоката и что они с ним отказались отвечать на дальнейшие вопросы. Мне кажется, ему не следовало этого делать, как вы считаете?

– Вы правы. Не стоило. Такое ощущение, что он что-то скрывает.

Ну да. Он тоже так сказал. А потом добавил, что теперь полиции не остается ничего другого, кроме как получить ордер, что повлечет за собой немедленную огласку дела. Его адвокат недвусмысленно дал понять, что они сразу же подадут в суд. Ущерб бизнесу, репутации, семье, удар по выборам… Боб с адвокатом уверены, что полицейское начальство на это не пойдет. Ведь на самом деле у них на него ничего нет, правда? Старое дело еще со времен учебы в колледже. И разногласия по поводу дегустации вина в клубе, имевшей место больше года назад. Так что никакого ордера они не получат, не так ли?

– Не знаю, Шарлотта. Но у меня такое ощущение, что он все же беспокоится. Или вам показалось, что Боб уверен в себе?

Нет, он совсем не выглядел уверенным. Все говорил что-то вроде «Как такое могло случиться? Почему все против меня? Как им могло в голову прийти, что я изнасиловал юную девушку? У меня больше двадцати миллионов долларов! Я скоро буду избран в законодательный орган штата! Я даже встречался с нашим долбаным президентом!» Потом добавил, что его голова вот-вот взорвется, в общем, что-то очень театральное. Для его самолюбия вся эта ситуация стала одним сплошным оскорблением.

– Да, надо признать, что все это не очень приятно. Неужели он не может принять их позицию? Неужели не понимает, что они просто вынуждены довести расследование до конца?

Я уже говорила вам, что вся эта история заставила меня взглянуть на него по-другому. Мне не хотелось просто выбросить все из головы, заняться сексом и потом поехать домой… В тот раз я просто не смогла. И высказала все, что думала. Буквально повторила слова, которые вы только что произнесли. Что им нужно все досконально проверить. Сказала, что он должен сказать, где провел тот вечер, и тогда от него отстанут. И добавила, что не понимаю, почему он сопротивляется.

– И как он это воспринял?

Плохо. Буквально взбесился. Швырнул стакан, лицо его побагровело, глаза обезумели и расширились. Он подошел ко мне вплотную, взял за руки и вперил в меня изучающий взгляд. А потом напрямик спросил, не думаю ли я, что это он изнасиловал мою дочь.

Шарлотта судорожно вздохнула и поднесла ко рту руку. Затем, не сводя глаз с этикетки на цветке, медленно покачала головой.

Я ответила, что нет. Сказала, что уверена – он никогда ничего подобного не сделал бы. Но почему тогда он так упорно отказывается сказать, где был? Да и потом, есть же еще Дженни и его голос у нее в голове. Не знаю. Думаю, он мне не поверил.

В этот момент Шарлотта полностью погрузилась в воспоминания о той встрече. Я несколько мгновений ее не тревожил – достаточно долго, чтобы к ним примешалась дополнительная доля сомнений. Вы понимаете, зачем я это сделал, не так ли? Эти воспоминания вернутся в свои ячейки слегка измененными, окрашенными подозрениями в отношении Боба.

– И чем же закончился ваш разговор, Шарлотта? На чем вы расстались?

О-хо-хо. Нехорошо закончился. Он сказал «да пошла ты» и ушел.

– «Да пошла ты»? Он так сказал?

Ага. После трех лет вместе, после торжественных заверений в любви и нежных моментов во время занятий сексом. После того, как он столько раз влюбленно смотрел мне в глаза. Как такое могло случиться? Как мы можем так поступать, чувства ведь постоянны и остаются даже тогда, когда отношениям приходит конец, правда? Теперь я больше ни во что не буду верить, ни в чувства, ни в признания, ни в саму любовь. Ерунда все это. Одни только гормоны, похоть и потребность заполнять пустоту в душах людей. Мы всего лишь используем друг друга, понимаете? И суть никогда не соответствует внешней форме.

– Да, Шарлотта, здесь есть о чем поговорить. Вы правы, люди действительно поступают так друг с другом. Но порой их отношения перерастают в нечто большее. Иногда шаткая любовь, основанная на похоти и стремлении заполнить душевную пустоту, превращается во что-то другое. И тогда мимолетные связи, которые застают нас врасплох, будто налетевший из-за угла порыв холодного ветра, укрепляются и становятся якорем для более постоянного чувства. Именно так большинство людей описывают стабильные отношения. Это как сама связь, так и потребность ее поддерживать. Потом мы холим и лелеем эти отношения, проявляя заботу и доброту, то есть совершаем акты любви. Так мы относимся ко всему, в чем нуждаемся. Но для одного дня это уже многовато, вы так не считаете? Скажите, а как вы чувствуете себя сейчас, после того как Боб ушел и сказал вам «да пошла ты»?

Я сбита с толку. У меня такое ощущение, что я заблудилась в этой жизни.

– Но это же просто здорово, Шарлотта.

Здорово? Скорее печально.

– Позвольте задать вам один вопрос: если бы Боб сейчас позвонил вам и извинился, вы бы сошлись с ним вновь? Занялись бы с ним любовью?

Я бы хотела. Но не смогла бы. Как после этого я могла бы заниматься с ним сексом? Теперь, после всей этой лжи и жестокости, когда я увидела, какой он человек, как он то становится сентиментальным, то впадает в агрессию. Но то, что мне хотелось бы, это точно. Мне очень тяжело и горько осознавать, что все это позади. Благодаря нашим отношениям я могла хоть как-то жить.

– Я знаю. Вам действительно очень трудно бросить Боба. Вы не могли бы сделать для меня одну вещь? Не ищите ему замену. Просто поживите немного с этим чувством дискомфорта в душе. Погрузитесь в свою боль и посмотрите, как долго вы сможете ее терпеть. Я полагаю, она пройдет. Это примерно то же самое, что удариться большим пальцем ноги о ножку дивана.

Шарлотта согласилась. Бросив курить, от одной сигареты она только что отказалась, по крайней мере, на данный момент. Как же я ею гордился! Да, я с упорством маньяка преследовал цель спасти своего сына. Но в то же время хотел закончить работу с Дженни. Тома и Шарлотту я в расчет не принимал. Для них в моей душе просто не было места. Но это отнюдь не означало, что мне теперь было на них наплевать. Я приложил слишком много усилий. Как сказала бы Дженни, они для меня представляли математическую задачу, которую я мог решить, причем без труда. И как мне было этого не желать? Я же врач, и мое призвание – лечить и исцелять.