Риданские истории II - Виктор Александрович Авдеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У мальчика моментально отлегло от сердца. При виде животного он и думать забыл о сардинах и даже не задался вопросом, откуда в подвале мог взяться этот кот, такой спокойный и безразличный к объявившемуся вдруг человеку в давно забытом старом доме. Ведь за Лутти давно водился один грешок…
Его пристрастием было мучить несчастных животных, так доверчиво стремящихся в его лживо-приветливые объятия. Звери всегда хотят, чтобы их погладили, приласкали, смекал Лутти. Само собой, он никому не раскрывал свои тайные желания, пробуждающиеся в нем при виде бездомного щенка или котенка. В такие моменты у него едва ли проступал еле заметный румянец от возбуждения на пухлых щеках. Не более. Однако, один раз его все же поймали взрослые, когда он пытался свернуть шею одной лохматой дворняге, и силой привели домой. Лутти тогда отнекивался, обливаясь слезами притворства, и родители пытались верить в его оправдания, но все же на всякий случай объявили ему строгий выговор, а вслед за ним наказание. Как раз в тот вечер Лутти и испытал на себе единственную вечернюю голодовку. После этого случая он стал более осторожен и предусмотрителен.
— Кис-кис, — шуршал он в воздухе пальцами руки, маня к себе кота. — Кис-кис!
Лутти пригнулся как вор, прячущийся тени, и крадущимися шагами стал уменьшать расстояние до цели. Но не успел он сделать и трех шагов, как почувствовал еще более сильное головокружение, словно ему съездили по голове тяжелым предметом. Подвал закружился у него перед глазами. Лампа, два зеленых круга, стиральная машинка, снова лампа, стол, ведра. Все вокруг внезапно стало насыщаться цветом. Горизонтальные и вертикальные линии цемента, связывающего кирпич, из серых полос превратились в ослепительно яркие, желтоватые. Как будто сквозь них проходили солнечные лучи. Раздался треск, и стены рассыпались под натиском какой-то мощной энергии извне. Им на замену с невероятной скоростью прорастали черные деревца и густые кустарники с красными, оранжевыми и желтыми листьями. Этими же листьями была устлана земля. Лампа накалилась и превратилась в большой белый шар света, который тут же пополз вверх и занял место солнечного диска в кроваво-красном небе, а стеллажи безвозвратно исчезли, утонув в осеннем пейзаже. Перепуганный Лутти стоял в кольце деревьев на мягком ковре из опавшей листвы перед чьей-то могилой с гнилым крестом без таблички. Рядом с крестом кружил все тот же кот, и лениво подергивал хвостом.
— Бо-об… — хрипло шепнул Лутти. Он хотел крикнуть, но у него ничего не вышло. Ему хотелось, чтобы все, что он сейчас видит в один момент рассыпалось кусочками мозаики. Чтобы кто-нибудь из ребят дал ему хорошую затрещину и сказал: «Ну, чего уставился на стену? Ты не в кинотеатре!»
Но Лутти продолжал глядеть. Желание свернуть шею животному враз отпало, когда кот стал рыть могилу передними лапами, вонзая острые когти все глубже и глубже в рыхлую землю. Ее комья разлетались в стороны и с глухим стуком приземлялись на листья. Лутти судорожно глотал слюну до тех пор, пока не понял, что горло пересохло, как пересыхает какой-нибудь ручей в особенно жаркое лето.
Кот оживленно распахивал могилу, молотя лапами по земляному холму. Затем он пронзительно взвизгнул и отпрыгнул назад как от огня, с треском влетев в какой-то куст. Лутти увидел, как разверзлась земля, и из ее недр показалась сначала грязная худая рука в полосатой футболке, а следом изодранный колпак с помятым помпоном. Поднявшись над своей колыбелью, существо, похожее на Муки, вперилось в мальчика пустыми мертвыми глазами. Прикованный к земле этим взглядом, Лутти почувствовал, как у него теплеет под шортами, и это тепло оставляет на зеленой ткани темное пятно, бежит тонкой струйкой по ноге.
— М-м-м… — вырвалось непроизвольное мычание с его губ. Это последнее, что он еще мог выдавить из себя после того, как напустил в штаны.
— Убийца-а-а, — шелестящим скрипучим голосом протянул мертвец. — Пришло время собирать урожа-а-ай. Восста-а-аньте дети из своих моги-ил. Отмщение! Отмщение! Отмщение!
Его хилая рука взметнулась вверх и, обломившись в области локтя, приземлилась рядом с крестом. В области шеи раздался хруст, и голова отделилась от тела. Она скатилась вниз и ударилась о сандалии Лутти. Обезумевший от ужаса Лутти наконец оторвал прилипшую к земле ногу и, сделав шаг назад, оступился. Приземление было мягким. Туловище мертвеца рухнуло обратно в могилу, но его черепушка все еще сверлила Лутти мутными серыми глазами.
— Туки-туки, толстяк! — прохрипел голос из сломанной челюсти напоследок.
Мальчик отвел взгляд. Думать над тем, что происходит сейчас с ним, не хватало сил. У него потекли слезы, и ему очень хотелось домой к маме и папе. Отовсюду раздался животный гвалт — визжание, лай и рычание, пробудивший внутри мальчика страшную панику. Он вертел головой во все стороны, пытаясь высмотреть среди кустов целую дюжину орущих псов и кошек. Однако, когда сквозь ветви стали просачиваться головы и тела облезлых, искалеченных животных с такими же пустыми глазами, как у хозяина могилы, Лутти понял, что в его ожидании «дюжина» была лишь малым понятием в сравнении с целой армией лезущей через осеннюю листву падали, распадающейся на гнилые куски. Лутти был напуган до чертиков и трясся как фруктовое желе на тарелке. Конечно, в таком состоянии он был не в силах узнать среди мертвых, голодных гостей с десяток кошек и собак, задранных или придушенных им собственноручно в Риданских подворотнях. Зато они чуяли его. И когда из тела орущего от боли и ужаса мальчика, терзаемого острыми когтями, уходила на Суд душа живодера, их голодные пасти уткнулись клыками в окровавленное тряпье в последний раз, прежде чем навсегда исчезнуть.
Нора обследовала все четыре комнаты на первом этаже, но Муки она так и не нашла. В первых двух совершенно не осталось никакой мебели. Только грязные тюли на окнах кричали о том, что когда-то здесь жили люди. И еще в одном пыльном углу она обнаружила сухие листочки, опавшие, должно быть, при переезде с какого-нибудь цветка в горшке. Там же она склонилась над своими теннисными туфлями,
