Уроки химии - Бонни Гармус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В каком только виде не наблюдала Мадлен свою мать: и ранним утром, и поздно вечером, когда та стояла у горелки Бунзена, склонялась над микроскопом, спорила с миссис Мадфорд, морщила лоб перед зеркальцем пудреницы, выходила из душа или поднимала ее на руки. Но такой, как сейчас, она не видела свою мать еще никогда, ни разу. «Мама! – с гордостью в сердце беззвучно воскликнула она. – Мамочка!»
– Здравствуйте, – сказала Элизабет. – Меня зовут Элизабет Зотт, и это программа «Ужин в шесть».
Секретарша оказалась права. В свете софитов происходящее выглядело совершенно иначе, не похоже на зернистую черно-белую телекартинку.
– Сегодня – вечер стейка, – объявила Элизабет, – а это значит, что нам предстоит исследовать химический состав мяса и сосредоточиться на различиях между «связанной водой» и «свободной водой», поскольку – вероятно, это вас удивит, – она подняла с разделочного стола большой кусок говяжьей вырезки, – мясо примерно на семьдесят два процента состоит из воды.
– Как салат-латук, – шепнула Гарриет.
– Естественно, не как салат-латук, – сказала Элизабет, – в котором содержание воды гораздо выше: до девяноста шести процентов. В чем значение воды? Это самая распространенная молекула в нашем организме: мы на шестьдесят процентов состоим из воды. Если наш организм способен продержаться без пищи до трех недель, то без воды продержится не более трех суток. Максимум четырех.
По залу пробежал скорбный ропот.
– А потому, – продолжила Элизабет, – когда вы сочтете, что вам пора подзаправиться, в первую очередь вспомните о воде. Но сейчас речь пойдет о мясе.
Взяв большой нож с узким лезвием, она продемонстрировала, как разделывать мясной оковалок, и одновременно завела разговор о содержании витаминов в стейке, подчеркивая не только пользу железа, цинка и витаминов группы В, но и решающее значение белка для растущего организма. Вслед за тем она объяснила, какой процент воды в мышечной ткани существует в виде свободных молекул, и закончила определением (которое явно считала эффектным) свободной и связанной воды.
На протяжении ее объяснений аудитория в студии сидела затаив дыхание: никто не кашлял, не перешептывался, не закидывал ногу на ногу. Если и раздавался время от времени звук, то это было царапанье ручки по бумаге: зрители вели конспекты.
– Время для заставки телеканала, – объявила Элизабет по сигналу оператора. – Оставайтесь, пожалуйста, с нами, хорошо?
Положив нож на столешницу, она ушла со сцены и на миг остановилась за кулисой, чтобы гримерша приложила ей ко лбу спонж и пригладила несколько выбившихся из прически волосков.
Мадлен обернулась и стала разглядывать публику. Все застыли в нервном ожидании возвращения Элизабет Зотт. Дочь даже немного ее приревновала. Она вдруг поняла, что вынуждена делить свою маму со множеством чужих людей. Ей это не понравилось.
– Натрите стейк разрезанной пополам долькой свежего чеснока, – продолжила через несколько минут Элизабет, – а затем посыпьте кусок мяса с обеих сторон хлоридом натрия и пиперином. После этого, когда вы заметите, что сливочное масло вспенилось, – она указала на разогретую чугунную сковороду с длинной ручкой, – поместите стейк на сковородку. Не спешите: убедитесь, что масло вспенилось. Пена указывает на то, что из масла выпарилась содержащаяся в нем вода. Это принципиально важно. Теперь стейк будет готовиться в липидах, а не поглощать аш-два-о.
Когда стейк зашипел, она достала из кармана передника некий конверт.
– Пока жарится наш стейк, хочу обсудить с вами письмо Нанетты Харрисон из города Лонг-Бич. Нанетта пишет: «Уважаемая мисс Зотт, я вегетарианка. Не по религиозным соображениям, а просто потому, что считаю неэтичным питаться живыми существами. Мой муж говорит, что все это глупости и что организму необходимо мясо, но мне невыносимо думать, что какое-то животное из-за меня лишили жизни. Так рассуждал Иисус – и посмотрите, что с ним сталось. Искренне ваша, миссис Нанетта Харрисон, город Лонг-Бич, южная Калифорния». Нанетта, вы подняли интересный вопрос. Все, что мы едим, имеет определенные последствия для других живых организмов. Однако растения тоже относятся к живой природе, но мы об этом даже не задумываемся, когда измельчаем их ножом, пережевываем своими молярами, проталкиваем в пищевод и перевариваем в желудке, заполненном соляной кислотой. Короче говоря, аплодирую вам, Нанетта. Прежде чем сесть за стол, вы мыслите. Но заметьте: чтобы поддержать собственную жизнь, вы неизбежно губите другие формы жизни. И эту проблему нам не обойти. Что же касается Иисуса, тут я комментировать не берусь.
Она отвернулась, вилкой извлекла стейк из сковороды, роняя кроваво-красные соки, и посмотрела прямо в камеру:
– А теперь слово нашему спонсору.
Гарриет и Мадлен переглянулись широко раскрытыми глазами.
– Иногда удивляюсь: почему эта программа так популярна? – зашептала Гарриет.
– Прошу прощения, дамы. – Это вернулась секретарша. – Мистер Пайн спрашивает: можно вас на пару слов? – Это прозвучало как вопрос, но явно было указанием. – Пройдемте со мной?
Она долго вела их по коридору, пока они не оказались перед кабинетом Уолтера Пайна: тот расхаживал туда-сюда. Вдоль стены стояли четыре телевизора, и все четыре показывали «Ужин в шесть».
– Привет, Мадлен, – сказал он. – Рад тебя видеть, но в то же время удивлен. Разве ты не должна быть в школе?
Мэд склонила голову набок:
– Здравствуйте, мистер Пайн. – Она указала пальцем на Гарриет. – Это Гарриет. И задумка ее. Она подделала записку.
Гарриет пригвоздила ее взглядом.
– Уолтер Пайн. – Он взял Гарриет за руку. – Наконец-то. Приятно познакомиться, Гарриет Слоун. Я не ошибся? Много слышал о вас, причем только хорошее. Однако, – он понизил голос, – не знаю, что вы, голубушки, себе думаете. Если она только прознает, что вы здесь…
– Понятное дело, – сказала Гарриет. – Справедливости ради: мы просились в последний ряд.
– Аманда тоже хотела приехать, – заговорила Мэд, – но Гарриет не пожелала отягощать свою вину. Подделка документа – это уже серьезное преступление, а если еще и похищение ребенка…
– Как вы предусмотрительны, миссис Слоун, – перебил Пайн. – Впрочем, хочу, чтобы вы обе знали: если бы это зависело только от меня, вы всегда были бы здесь самыми желанными гостьями. Однако от меня мало что зависит. А твоя мама, – он повернулся к Мадлен, – всего лишь старается тебя защитить.
– От радиоактивности?
Он замялся.
– Ты большая умница, Мадлен, поэтому могу прямо сказать: мама старается защитить тебя от публичности. Уверен, что ты поймешь.
– Нет, не понимаю.
– Это значит, что она оберегает твое личное пространство. Оберегает тебя от чужих высказываний и мыслей, которые вечно преследуют тех, кто на виду. Тех, кто знаменит.
– А моя мама очень знаменита?
– С тех пор как шоу стали ретранслировать в других штатах, – ответил Уолтер, потирая лоб, – ее известность несколько возросла. Теперь твою маму смотрят даже в Чикаго, Бостоне и Денвере.
– Измельчим розмарин, – приглушенно говорила Элизабет на заднем плане, – используя самый острый нож, какой только есть у вас в доме. Это сведет к минимуму повреждение веточек и позволит избежать утечки электролита.
– А чем плохо быть знаменитой? – спросила Мадлен.
– Я бы не сказал, что это плохо, – ответил Уолтер. – Просто слава влечет за собой некоторые сюрпризы, причем далеко не всегда приятные. Порой людям хочется думать, что они водят личное знакомство с известным человеком вроде твоей мамы. От этого они воображают себя важными персонами. Но ради этого им приходится сочинять про твою маму всякие небылицы, в том числе и гнусные. А твоя мама старается сделать так, чтобы о тебе не выдумывали ничего лишнего.
– Разве о моей маме ходят какие-то истории? – встревожилась Мадлен.
Ее ввели в заблуждение софиты: в их свете ее мама выглядела непобедимой. Такая картина создавалась на публику: женщина, которая требует к себе уважения и получает его от посторонних, хотя у нее, как у всех, полно проблем. Мэд подумала: а ведь это похоже на то, как она сама притворяется полуграмотной. Человек выбирает для себя такую манеру поведения, которая облегчает ему жизнь.
– Ты не беспокойся. – Уолтер положил руку на ее тощее плечико. – Если и существует
