Крылья в багаже. Книга вторая - Марина Васильевна Ледовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как только светофор переключился на зеленый, Надя, расталкивая толпу, рванула через дорогу. Довольно прытко добежала до угла улицы, свернула и … В радиусе трехсот метров не было ни Фертовкого, ни его спутницы. Шел какой-то сгорбленный старик, перед ним торопился юноша, без шапки, зато укутавшись почти до самой макушки в толстый шарф, стояли несколько припаркованных автомобилей, их стекла уже успели покрыться инеем. Улица была на редкость тихой, дома плотно примыкали друг к другу. Надя пожала плечами. Неужели показалось? Она потрогала свой лоб: горячий, наверняка поднялась температура, она еще и носится как угорелая, и стыдно признаться, выслеживает собственного мужа, ревнует. О, только не это! Хватило подозрений и ревности в Беляниново.
Дома ждал теплый плед и мягкая подушка. Надя выпила жаропонижающее, закапала в нос. Укрылась пледом и стала проваливаться в исцеляющий сон. Его сладостные объятия разрушили телефонный звонок. Надя перевернулась, тихо выругалась, все еще надеясь, что позвонили ошибочно. Ничуть, казалось, трели не прекратятся никогда.
— Слушаю! — она добрела до телефона и буквально нащупала трубку.
— Отражение станет вечностью!
То ли действие оказала таблетка, то ли Надя еще не совсем проснулась — испугаться она не успела, точнее, вообще не испугалась. Положила трубку телефона на место, обмоталась пледом, как туникой, и направилась к кровати.
— Что за чепуха? Отражение, вечность… — она неожиданно для себя самой остановилась перед зеркалом. Внимательно посмотрела: лицо бледное, глаза слезились от простуды, тушь при таком раскладе, естественно, размазалась, придавая лицу несколько устрашающе-готический вид. Надо бы умыться, но так не хотелось идти в ванную. Надя приблизилась к зеркалу вплотную. Вдруг в отражении позади себя заметила какое-то движение. Она обернулась: в комнате по-прежнему никого, кроме нее. Да и кому быть?
Надя опять посмотрела в зеркало и остолбенела. В отражении стояла высокая фигура в длинном балахоне. Лицо этой странной фигуры прикрывал глубокий капюшон, а светлые волосы спускались почти до пояса. Надя сделала шаг назад, еще один, и неминуемо должна была почувствовать спиной прикосновение этого существа. Отнюдь, существо двигалось вместе с ней. Надя опять обернулась: результат тот же — никого! — существо находилось именно в зеркале. Это невероятно, а главное, так страшно, что вообще перестаешь себе отдавать отчет в происходящем. Кажется, так называют шоковое состояние? Но почему тогда все еще работает мыслительный процесс? Потому что это сон? Просто страшный сон?
Существо вдруг стало поднимать обе руки, в широких рукавах Надя увидела в одном — серп, в другом — зеленый венок.
— Марана идет за тобой — прозвучал тихий надломленный голос. Неожиданно зазвонил будильник — закукарекал, звук себе поставил Николай, чтобы быстрее просыпаться по утрам.
У Нади закружилась голова, зеркало стало приближаться с немыслимой скоростью. Больше она ничего не помнила.
Очнулась, долго смотрела в потолок, пытаясь осознать случившееся. В голове все еще был туман. В любом случае, надо потихоньку подниматься, не лежать же до вечера на полу посреди гостиной. Болел бок, видимо, ударилась при падении, когда поморщилась от боли в боку, поняла что еще и «тянет» кожу на лбу. Так и есть, синяк величиной со сливу, красовался недалеко от левого виска, Надя его нащупала: будет спасать положение только густая челка. Стараясь не глядеть в злосчастное зеркало, Надя, кряхтя и охая, добралась до кровати, перед этим выключила все телефоны.
Но теперь спать не хотелось. От пережитого страза, казалось, и простуда прошла.
— Ты, я полагаю, уладил все свои проблемы в личной жизни, — заметила Ангела, она села напротив Фертовского.
— Проблемы в личной жизни? — переспросил он. — У меня их нет.
— Сейчас — да. Твое настроение иное, чем в прошлую нашу встречу. Следовательно, все разрешилось, остались лишь неприятные воспоминания, да и им суждено раствориться в тумане памяти. То, что мы хотим забыть — обязательно забудем. Ведь так?
— Послушай, Ангела, — Николай отложил в сторону вилку, есть расхотелось. Он внимательно посмотрел в ее бесстрастное лицо: надо же, почти никаких эмоций, а улыбку, иначе, как холодной, не назовешь. Нет, его тоже часто упрекали в скудном внешнем проявлении эмоций, в излишней сдержанности, но у Ангелы было нечто иное: ее холод казался абсолютно безжизненным, будто мертвым. Тот единственный интимный контакт между ними был торопливым, без прелюдий, здесь работали тела, но не души. И он в очередной раз пожалел, что поддался искушению.
— Не надо, — она остановила его жестом ладони, — все, что ты хочешь сказать, я знаю, вплоть до каждого слова. Не трать усилий понапрасну. У каждого из нас своя дорога, и повороты на ней тоже свои. Значительно сложнее путь к себе, но он не за горами, стоит лишь чуть-чуть подождать.
Глава 47
— Что за фильм? — Вадим после ужина подавил ворчание совести, блаженно растянулся на диване. Вика, не отрываясь, смотрела в экран телевизора. Смешная, так страстно любить мелодрамы могут только женщины, да еще искренне переживать и плакать. — Опять про любовь?
— Да, про несчастную. Девушка столько страдала и, наконец, нашла мужчину своей мечты, — объяснила Корецкая, мельком глянув на Вадима. В этот же момент к нему на диван прыгнула Муся, сначала она некоторое время терпеливо ожидала приглашения, сидела и не сводила глаз с хозяина. Гипноз возымел действие: Вадим знаком пригласил ее — пошлепал себя по животу, на что кошка мгновенно отреагировала и с налету плюхнулась на это самое место. Затем последовал очередной ритуал, Вадим его называл «акупунктурой»: Муся выпускала когти, старательно принялась массировать живот хозяина, будто подушку взбивала.
Вообще-то процедура была болезненной, но Вадим терпеливо молчал, иначе Муся обидится и уйдет. Когда ритуал был закончен, она укладывалась дремать. Обычное дело после этого — ласковое поглаживание хозяина по ее шерсти и всякие смешные сюсюканья, сопровождавшие эти поглаживания. Одним из самых замечательных фокусов была реакция кошки на чье-либо чихание: в ответ она тихонько мяукала, реагировала даже, если спит. Вадим умилялся еще больше. Иногда Мусе нравилось кататься по полу и при этом зазывно поглядывать на хозяев, урчать. Вика называла подобную выходку эротическим танцем.
— Мужчина мечты, — Вадим посмотрел в потолок, вздохнул, — вы — женщины, так многого от нас хотите, так много себе нафантазировали, придумали, что в итоге это усложняет жизнь обеим сторонам. Самое простое: принимать людей такими, какие они есть, допускать, что у всех есть достоинства и недостатки. А вообще, лучше не озадачивать себя делением на плохих и хороших. Ведь в итоге это совсем неважно.
