Ключъ - Марк Алданов

Со всей теплотой чувства, хотя и въ почтительно-игривой формe, Фоминъ коснулся семейнаго быта Кременецкихъ, сказалъ нeсколько лестныхъ словъ о Тамарe Матвeевнe, о Марьe Семеновнe, въ любви и преданности которыхъ Семенъ Исидоровичъ находить забвенiе отъ бурь юридической, общественной и политической дeятельности, какъ успокаивается въ тихой пристани послe большого плаванья большой корабль. О Мусe до Фомина не говорилъ никто. Раздались шумныя рукоплесканья. Неожиданно для самой себя Муся смутилась и покраснeла. Какъ ни мучительны были потуги Фомина на шутливость и заранeе подготовленныя с?е?р?д?е?ч?н?ы?я ?н?о?т?ы, рeчь его имeла выдающiйся успeхъ. Въ ней было все, что полагается: мостъ между двумя поколeнiями служителей права, смeна богатырямъ-старшимъ, неугасимый факелъ, доблестно пронесенный, передаваемый молодежи Семеномъ Исидоровичемъ, и многое другое. На неугасимомъ факелe Фоминъ и кончилъ свою рeчь. Подъ громкiя рукоплесканiя зала онъ прошелъ къ срединe почетнаго стола, обнялся съ Семеномъ Исидоровичемъ и поцeловалъ руку сiявшей Тамарe Матвeевнe, которая съ искренней нeжностью поцeловала его въ голову. -- "Я такъ васъ за в?с?е благодарю, дорогой!.." -- прошептала она. Затeмъ Фоминъ вернулся къ своему мeсту, гдe къ нему тоже протянулись бокалы. Одинъ Браунъ выпилъ свой бокалъ, не дождавшись возвращенiя Фомина и даже до конца его рeчи.

-- Чудно, чудно,-- говорила Муся.-- Каюсь, я не знала, что вы такой застольный ораторъ!..

-- Да и никто этого не зналъ,-- добавила Глафира Генриховна.

-- Помилуйте, онъ уже свeточъ среди богатырей-младшихъ,-- сказалъ Никоновъ.-- Что {360} будетъ, когда онъ подрастетъ!.. Дорогой коллега, разрeшите васъ мысленно обнять... Это было чего-нибудь особеннаго!

-- Чего-нибудь особеннаго! -- съ жаромъ подтвердилъ Клервилль, чокаясь съ Фоминымъ. Улыбки скользнули по лицамъ сосeдей. Витя сердито фыркнулъ: онъ не любилъ Фомина, а Клервилль, прежде такъ ему нравившiйся, теперь вызывалъ въ немъ мучительную ревность. Фоминъ, скромничая, благодарилъ, онъ не сразу могъ вернуться къ своему обычному тону. Лакеи разливали по чашкамъ кофе и разносили ликеры.

-- Ну, теперь остался главный гвоздь, рeчь князя Горенскаго,-- сказала Глафира Генриховна.

-- А вы знаете, князь волнуется. Посмотрите на него!..

-- Его рeчь будетъ политическая и, говорятъ, очень боевая.

-- Онъ докажетъ, что въ двадцатипятилeтiи Семена Исидоровича кругомъ виновато царское правительство,-- сказалъ Никоновъ.-- Господа, на кого похожъ Горенскiй? Вы какой бритвой бреетесь? Вы, Витя, еще совсeмъ не бреетесь, счастливецъ. А вы, милордъ?..-- Клервилль посмотрeлъ на него съ удивленiемъ.-- Докторъ, вы, навeрное, бреетесь Жиллетомъ?

-- Жиллетомъ,-- подтвердилъ Браунъ, очевидно безъ всякаго интереса къ слeдовавшему за вопросомъ поясненiю.

-- Ну, такъ вы знаете: на оберткe бритвы печатается свeтлый образъ ея изобрeтателя. Горенскiй -- живой портретъ мистера Жиллета. То же бодрое, мужественное выраженiе и то же сознанiе своихъ заслугъ передъ человeчествомъ.

-- Совершенно вeрно, я видeла,-- сказала, расхохотавшись, Муся.

-- Очень вeрно,-- подтвердилъ Клервилль. {361}

За почетнымъ столомъ опять постучали.

-- Слово имeетъ Алексeй Андреевичъ Горенскiй,-- внушительно сказалъ предсeдатель, для разнообразiя нeсколько мeнявшiй свою фразу. Легкiй гулъ пробeжалъ по залу и тотчасъ затихъ. Настроенiе сразу измeнилось, и улыбки стерлись съ лицъ. Князь Горенскiй всталъ, видимо волнуясь и съ трудомъ сдерживая волненiе. Въ лeвой рукe онъ нервно сжималъ салфетку. Князь началъ, безъ обычнаго обращенiя къ публикe или къ "глубокочтимому, дорогому Семену Исидоровичу".

XII.

Князь Горенскiй пользовался въ обществe репутацiей превосходнаго, вдохновеннаго оратора. Всe сходились на томъ, что особенность его краснорeчiя заключается въ богатомъ темпераментe. Горенскiй, веселый, остроумный и благодушный человeкъ въ обыденной жизни, совершенно измeнялся, всходя на ораторскую трибуну. О чемъ бы онъ ни говорилъ, имъ неизмeнно овладeвало сильнeйшее волненiе. Онъ рeдко готовилъ рeчь напередъ, и только набрасывалъ въ нeсколькихъ словахъ ея общiй планъ, да еще иногда выписывалъ цитаты, о которыхъ впрочемъ часто забывалъ въ процессe рeчи. Не заботился онъ и о литературной формe, предоставляя полную свободу падежамъ, родамъ, числамъ; иногда и отдeльныя слова у него выскакивали довольно неожиданныя. Но большинство слушателей этому не улыбалось: волненiе оратора, его мощный, съ надрывомъ, голосъ, рeзкая, энергичная манера,-- все это обычно заражало аудиторы, особенно слушавшую его впервые. Въ Государственной Думe, гдe князь выступалъ часто, и свои, и чужiе не всегда очень {362} внимательно его слушали. Горенскiй принадлежалъ къ умeренно-либеральной партiи, но ея основную линiю нерeдко обходилъ, то справа, то слeва. Глава партiи,-- тотъ самый, который уклонился отъ выступленiя на юбилеe Семена Исидоровича,-нeсколько опасался рeчей своего младшаго товарища. Вождь либеральнаго лагеря, человeкъ чрезвычайно умный, проницательный и опытный, очень хорошо разбирался въ людяхъ и зналъ каждому изъ друзей и враговъ настоящую человeческую цeну. Но свое мнeнiе онъ обычно держалъ про себя, а въ общественной жизни принималъ и расцeнивалъ людей исключительно по ихъ идейнымъ ярлыкамъ. При этомъ неизбeжны бывали ошибки, однако, въ общемъ счетe, онъ признавалъ такую расцeнку наиболeе вeрной, простой и цeлесообразной. Въ огромномъ, все разроставшемся партiйномъ хозяйствe нужны были или по крайней мeрe могли пригодиться безупречный ярлыкъ князя, его совершенная порядочность, его знатное имя и связи въ земскихъ, аристократическихъ, гвардейскихъ кругахъ, изъ которыхъ онъ вышелъ. Однако вождь партiи считалъ Горенскаго человeкомъ безъ царя въ головe и всегда съ непрiятнымъ чувствомъ удивлялся успeху, выпадавшему на долю рeчей князя.

Муся отъ волненiя, отъ выпитаго вина не сразу сосредоточилась и не разслышала первыхъ словъ Горенскаго. Вначалe она только смотрeла на него въ упоръ. Затeмъ Муся напрягла вниманiе и стала слушать.

-- ...Да, правъ былъ Фоминъ,-- говорилъ князь,-- тысячу разъ правъ былъ Фоминъ (Горенскiй произносилъ эту фамилiю съ непонятнымъ надрывомъ, какъ-то Ффамиинъ), утверждая что въ лицe юбиляра русская общественность... чтитъ не только большого адвоката, но и большого {363} общественнаго дeятеля, одного изъ своихъ идейныхъ руководителей! Какъ часто намъ, волей судьбы профессiональнымъ политикамъ... въ буряхъ и тревогахъ повседневной политической... каши (князь употребилъ это существительное, не найдя сразу другого) приходилось и приходится на него съ тревогой оглядываться... Какъ часто, принимая то или иное рeшенiе, намъ приходилось и приходится себя спрашивать: а что скажетъ на это Семенъ Сидоровичъ? И всякiй разъ, когда мы узнавали, что Семенъ Сидоровичъ насъ одобрилъ... что онъ съ нами!..-радостно вскрикнулъ князь такъ громко, что Муся невольно вздрогнула,-...точно камень скатывался съ горы... съ души!.. Его разумное, мудрое слово имeло для насъ огромное, часто рeшающее значенiе... Онъ стоялъ подъ грозою, какъ непоколебимый кряжистый дубъ...

Характеристикe Семена Исидоровича Горенскiй посвятилъ начало своей рeчи. Юбиляръ тихо застeнчиво улыбался, опустивъ голову. Раскраснeвшаяся Тамара Матвeевна млeла отъ восторга. "Какъ все-таки человeку не стыдно!" -думалъ начинавшiй злиться Никоновъ.

-- ...Господа, кто изъ насъ теперь ежедневно не вспоминаетъ проникновенныхъ словъ поэта: "Счастливъ, кто посeтилъ сей мiръ въ его минуты роковыя... Его призвали Всеблагiе, какъ собесeдника на пиръ"... Намъ, господа, дано было, стать зрителями и участниками одной изъ самыхъ роковыхъ минутъ... быть можетъ, самой роковой минуты въ исторiи рода человeческаго. Намъ довелось прiобщиться титанической борьбы за право и свободу! Быть можетъ, впервые въ исторiи... столкнулись съ такой силой два начала, Ормуздъ и Ариманъ. Германскiй милитаризмъ бронированнымъ кулакомъ... наступилъ на маленькую Бельгiю. Сила {364} поставила себя выше права!.. Но зло, господа, пробуждаетъ добро. Противъ права силы мощно поднялась сила права! (послышались первыя, тотчасъ погасшiя рукоплесканья). На борьбу съ чертополохомъ грубой солдатчины выступила лучшая часть человeчества... Она погибнетъ или восторжествуетъ! Ибо третьяго не дано, не дано исторiей, господа! Рука объ руку съ англо-саксонской, съ латинской расой довелось подняться на величайшую борьбу и намъ, русскимъ. Но, господа, господа! -вскрикнулъ онъ съ яростью, -- надо заслужить... заслужить!.. моральное право участвовать... въ святомъ дeлe освободительной борьбы за право! И этого права мы, увы! не имeемъ, не имeемъ не по нашей винe!..

Князь обладалъ замeчательной способностью произносить фразы, которыя всe тысячу разъ читали въ газетахъ, совершенно такъ, какъ если-бы онe только что впервые зародились у него въ головe и еще никому не были извeстны. Лицо Горенскаго побагровeло. Слова о бронированномъ кулакe онъ бросилъ съ чрезвычайной силой. Раздались бурныя рукоплесканья, затeмъ снова настала напряженная тишина. Смыслъ этой части рeчи князя заключался въ томъ, что въ то время, какъ Семенъ Исидоровичъ сразу разобрался въ борьбe Ормузда съ Ариманомъ и занялъ въ ней надлежащую позицiю, на сторону Аримана стала звeздная палата и камарилья. Прогнившая насквозь власть бросила вызовъ всему народу русскому, въ частности, рабочему классу, требующему, со всей силой убeжденiя, новой энергiи, новыхъ путей, новыхъ методовъ войны за освобожденiе народовъ!