Ромео - Элиз Тайтл

— Сара, вы должны успокоиться, иначе сами себя доведете до сумасшествия. Послушайте, у меня есть идея, — сказал Аллегро. — Поедемте на побережье. Нам обоим не помешает чуть-чуть проветриться и отвлечься от забот.

— Я уже договорилась… с одним человеком.

— Мне казалось, у вас нет возлюбленного.

— Что?

— Вы сказали, с одним человеком. Судя по всему, речь шла о мужчине.

— Я никогда не говорила вам о том, что у меня нет возлюбленного.

Он покосился на нее.

— В самом деле?

— Ну что вы все выпытываете, Аллегро? Впрочем, все равно. Я имела в виду Берни.

— Приятель с работы. Тот самый, в инвалидной коляске?

Сара кивнула головой.

— Он хороший друг. — Может, единственный мой друг. — Я на несколько дней переезжаю к нему.

— А почему вы ушли от Эммы?

— Кровать у нее жесткая. — От нее не ускользнуло недоуменное выражение его лица. — Не берите в голову. Это так, шутка.

— Ладно, идемте отсюда. — Аллегро уже держал ее за руку, помогая выбраться из кресла. Его прикосновение отозвалось в ней тревожным сигналом. Она пошатнулась и задела за угол стола, опрокинув на пол пособие по сексуальным извращенцам.

Аллегро нагнулся и поднял книгу, украдкой взглянув на ее название.

— Не лучше ли на время забыть об этом?

Не лучше ли? Да, именно лучшего ей и хотелось сейчас.

— Что ж, пойдемте.

— А как же Берни? Он будет волноваться.

— Позвоните ему. Скажите, что вечером я вас к нему доставлю. — Он широко улыбнулся. — В Тибуроне есть чудный французский ресторанчик. Он вам понравится.

— Откуда вы знаете, что понравится? Откуда вам известно, что мне нравится, а что нет?

— Вы не против улиток в вине?

Сара не смогла удержаться от улыбки. В Джоне Аллегро было нечто особенное. И не то чтобы она потеряла бдительность. Просто она чувствовала, что ему есть что скрывать от окружающих. Как и ей. Может, в этом и был секрет его притягательности? Как славно, что оба они такие умелые конспираторы.

— Послушайте, у меня к вам предложение, — по-мальчишески озорно подмигнул он ей. — На этот раз по счету заплатите вы.

Роберт Перри нахмурился.

— Разве вам не нравится «Дарджилинг»?

Эмма поспешила поднести к губам бледно-голубую фарфоровую чашку.

— Нет, что вы, чай прекрасный.

— Вы точно не хотите взять что-нибудь из выпечки?

— Нет, все и так чудесно. В самом деле.

Перри долил себе чаю из голубого чайника и вновь оглядел крошечный зал ресторанчика. За столиком напротив, возле занавешенного кружевом окна, сидели две пожилые дамы, а возле прилавка молодая мама покупала дочурке некрепкий чай с лепешками.

— Она просто прелесть, вы не находите? — произнес Перри, глядя на малышку.

— Да.

— Синди хотела иметь детей. Она выросла в большой семье. Их было шесть девочек и два мальчика.

— А вы?

Он пожал плечами.

— Вы имеете в виду, хотел ли я детей? Не знаю. Я все твердил Синди о том, что не готов к этому. Я и себя-то до сих пор считаю ребенком. Мне ведь только двадцать семь. У меня есть младшая сестра. Ханна. Ну, это просто исчадие ада. Мы редко видимся. В школе она спуталась с дурной компанией. Пристрастилась к наркотикам и алкоголю. Совсем распустилась. В конце концов мать выгнала ее из дому. Ее терпению пришел конец, когда она увидела, что Ханна ворует у нее из кошелька деньги. Я ее не осуждаю.

— А ваш отец?

Перри помрачнел.

— Что именно вас интересует?

— Он осудил вашу мать? За то, что она выгнала дочь?

Он грубо расхохотался.

— Они ни в чем не соглашались друг с другом. Он частенько поколачивал мать.

— А сестру?

— Ее тоже… Но почему вы обо всем этом расспрашиваете? Вы что, заодно с полицией? Я знаю, они держат меня на крючке. Может, и сейчас разглядывают нас в бинокль. А у вас случайно нет при себе магнитофона?

— Я просто хотела получше узнать вас, Роберт. Вы сказали, что мы могли бы стать друзьями. А друзья знают многое друг о друге.

— Я о вас ничего не знаю. — Рот его искривился в нелепой усмешке. — Впрочем, это не совсем верно.

— Что вы хотите этим сказать? — насторожилась Эмма.

— Я знаю, что у вас доброе сердце.

Чашка дрогнула в руке Эммы, и на белоснежной кружевной скатерти отпечатались желтые пятна от выплеснувшегося чая.

Аллегро и Сара застряли в автомобильной пробке на мосту Голден-гейт. Окна в машине были открыты, и Сара смотрела на залив, любуясь скользящими по волнам парусниками, храбро сражающимися со свирепым ветром.

— Это лучше? — спросил Аллегро.

Она обернулась к нему.

— Лучше, чем что?

Он улыбнулся.

— Лучше, чем сидеть в душной библиотеке.

Она наклонилась вперед и включила радио. Передавали пятичасовую сводку новостей.

— …завтрашний день сулит развязку по делу Уайтуотер. А теперь обратимся к местным новостям. Сегодня Лоуренс Джилетт, окружной прокурор Сан-Франциско, выступил с заявлением для прессы, сообщив, что полиция располагает важными сведениями, которые помогут выйти на след серийного убийцы, известного как Ромео. На кровавом счету маньяка уже пять жертв, среди которых и известный психиатр, выступавший консультантом в ходе полицейского расследования, доктор Мелани Розен…

Аллегро выключил радио, пробормотав что-то себе под нос. Сара поежилась. Какой-то автомобиль прорвался вперед и преградил Аллегро дорогу. Тот сердито засигналил.

Сара взглянула на своего спутника.

— Вы недовольны моим вчерашним выступлением.

Аллегро ослабил узел галстука.

— Я многим недоволен.

— Я тоже, — сказала она.

— И боитесь?

— Да.

— Я тоже.

— Вам совсем не обязательно признаваться в этом, — сказала она.

Он улыбнулся, выруливая на левую полосу, где движение было более активным.

— Если бы я сказал, что не боюсь, вы бы поверили мне?

Она не удержалась от улыбки.

— Нет.

Их взгляды встретились.

— Вам к лицу улыбка.

— Вы что, флиртуете со мной, Аллегро?

— Я делаю вам комплимент, Розен. Вам это неприятно?

— Если бы я сказала «да», вы бы мне поверили?

Он широко улыбнулся.

— Нет.

Из чайной Эмма Марголис возвращалась пешком. Свернув на свою улицу, она застыла в изумлении, завидев Уильяма Деннисона, который стоял, оперевшись на бампер автомобиля, прямо возле ее дома. Заметив Эмму, он тут же выпрямился и направился ей навстречу. Эмма, сложив на груди руки, ждала, пока он приблизится к ней.

— Что ты здесь делаешь, Билл?

— Сегодня ко мне опять приходили из полиции. Ты им сказала, что лечилась у меня.

— Ну и что? Соблюдать конфиденциальность — это твоя обязанность, а не моя.

— И ты же им сказала, что я виделся с твоей подругой Дайаной. У них сложилось впечатление, будто я намеренно утаил эту информацию. Есть у них и другие подозрения на мой счет. Меня спрашивали, не лечил ли я еще кого-нибудь из жертв Ромео.

— Послушай, Билл, у меня сегодня был чертовски трудный день…

Он преградил ей дорогу.

— А мой день, по-твоему, был праздником?

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Послушай, — сказала Эмма, — я бы пригласила тебя к себе что-нибудь выпить, но в последний раз, когда я пыталась это сделать…

— В тот раз ты была моей пациенткой, — перебил он ее.

— А сейчас я кто?

Последовала двусмысленная пауза. Эмма, ни слова не говоря, направилась к дому, Билл Деннисон шел рядом.

Лорен Остин была аппетитной женщиной средних лет. Взгляд ее некогда голубых, а теперь помутневших от слез глаз был печален.

— Насколько мне известно, Карен никогда не обращалась к врачу, — сообщила она Вагнеру. Хотя до конца ее рабочего дня оставалось еще несколько минут, она заранее вывесила табличку «Закрыто» на дверь магазина, и, поскольку сегодня она была единственной продавщицей, их беседе с Вагнером никто не мешал. — Впрочем, дочери не все рассказывают матерям. Хотя у нас и были доверительные отношения…

Она прижала палец к дрожащим губам, с трудом сдерживая слезы.

— Наверное, слезы мои никогда не иссякнут. Нет ничего страшнее, чем потерять ребенка. Ничего.

Карен Остин была третьей жертвой Ромео. Финансовый советник Европейской банковской группы со штаб-квартирой на Юнион-сквер, Карен работала неподалеку от ювелирного магазина, в котором служила продавщицей ее мать.

Когда Вагнер и Аллегро впервые беседовали с Лорен Остин вскоре после убийства Карен, они интересовались кругом знакомых мужчин ее дочери. Со слов матери они поняли, что единственным серьезным увлечением Карен был ее сокурсник из Колорадского университета, где она училась в конце восьмидесятых. Полицейские навели справки о старинном приятеле и проверили его алиби. В ночь убийства Карен он находился в родильном отделении больницы Буаза, штат Айдахо, где снимал на видеопленку рождение своего второго ребенка.