Дорожные работы - Стивен Кинг

Заняв свой пост за перевернутым креслом, он вновь перезарядил «магнум». Затем перезарядил «уэзерби». Приподнял было голову, но тут же поспешил укрыться, ошеломленный градом обрушившихся на него выстрелов. Пули впивались в диван, в стены, в телевизор… Собравшись с духом, он выглянул на улицу и быстро пальнул по полицейским машинам. Высадил ветровое стекло. И вдруг увидел…

Два приближающихся с конца улицы белых фургончика, на боках которых крупными синими буквами было выведено:

СЛУЖБА НОВОСТЕЙ

КАНАЛ 9

Тяжело дыша, он снова прополз к окну за телевизором и, осторожно выглянув, посмотрел в сторону дома Апслингеров. Телефургоны медленно и как-то неуверенно тащились по Крестоллен-стрит. Внезапно, визжа тормозами, им преградила путь выскочившая из-за угла полицейская машина. Из кабины показалась рука в синей форме, она принялась требовательно махать, прогоняя репортеров.

Пуля чиркнула об оконную раму и, срикошетив, влетела в комнату. Он снова укрылся за перевернутым креслом. Затем, сжимая в окровавленной правой руке «магнум», громко крикнул:

— Феннер!

Огонь чуть поутих.

— Феннер! — снова завопил он.

— Не стреляйте! — услышал он голос Феннера. — Прекратите стрельбу! Остановитесь же!

Послышалось еще несколько хлопков, затем воцарилась тишина.

— Что вы хотите? — крикнул Феннер.

— Там люди с телевидения подъехали! За полицейскими машинами! Я хочу поговорить с ними!

Воцарилась долгая пауза.

— Нет! — крикнул наконец Феннер.

— Если мне позволят побеседовать с ними, я перестану стрелять!

И это чистая правда, подумал он, глядя на аккумуляторную батарею.

— Нет! — снова раздался крик Феннера.

Скотина, беспомощно подумал он. Неужто это тебе так важно? Тебе, и Орднеру, и всем остальным мерзавцам?

Стрельба возобновилась; поначалу в виде разрозненных выстрелов, а затем началась настоящая канонада. И вдруг он глазам своим не поверил: по улице бежал, держа в руках портативную телекамеру, человек в клетчатой рубашке и синих джинсах.

— Я все слышал! — прокричал он. — Я каждое слово слышал! Он предложил прекратить стрелять, а вы…

Подскочивший полицейский наотмашь ударил его по лицу, и человек в клетчатой рубашке навзничь опрокинулся прямо на тротуар. Камера отлетела в сторону, а секунду спустя разлетелась вдребезги после трех метких выстрелов. Из ее чрева вывалилась искореженная бобина с пленкой. И тут же возобновился огонь.

— Феннер, пусть они пропустят телерепортеров! — завопил он. Горло саднило с непривычки, перетруженные мышцы мучительно ныли. Руку жгло, а от бедра распространялась вверх пульсирующая боль.

— Сначала выходите сами! — прокричал в ответ Феннер. — Тогда и объяснитесь!

От этой отъявленной лжи его захлестнула слепая ярость.

— АХ ТЫ ГАДИНА! ДА У МЕНЯ ЗДЕСЬ НАСТОЯЩАЯ ПУШКА! СЕЙЧАС Я НАЧНУ СТРЕЛЯТЬ ПО БЕНЗОБАКАМ, И ВОТ ТОГДА ВЫ У МЕНЯ ПОПЛЯШЕТЕ!

Тишина. Ага, проняло!

Вновь голос Феннера. Уже осторожный и вкрадчивый:

— Чего вы добиваетесь?

— Пропустите сюда этого телерепортера! И пусть телевидение развернется для съемки!

— Это исключено! Чтобы вы взяли заложника и продержали тут нас целый день?

Один из полицейских, согнувшись в три погибели, быстро перебежал к зеленому седану и скрылся за ним. Похоже, там держали совет.

Вскоре уже другой голос прокричал:

— Слушай, парень, твой дом окружен со всех сторон! У нас здесь тридцать вооруженных людей! Выходи с поднятыми руками, или я начинаю штурм!

Что ж, пора открыть козырную карту.

— Не советую! — крикнул в ответ он. — Весь дом начинен взрывчаткой! Вот, взгляните!

И он приподнял над подоконником руку с красным «крокодильчиком».

— Видите?

— Вы блефуете! — последовал самоуверенный ответ.

— Стоит мне присоединить эту штуковину к контакту автомобильного аккумулятора, который стоит рядом, и все тут взлетит к чертям на воздух!

Молчание. Наверное, опять советуются.

— Эй! — послышался чей-то возглас. — Задержите его!

Он высунулся из-за своего укрытия и увидел, как парень в клетчатой рубашке и в синих джинсах, даже не пригибаясь, бежит по улице; либо свято уверенный в своей профессиональной неприкосновенности, либо просто чокнутый. Длинные черные волосы доставали почти до плеч, а над верхней губой темнела полоска усиков.

Двое полицейских рванулись было наперехват, но он пальнул поверх их голов, и они резво скакнули назад, за машину.

— Черт, во облажались-то! — недовольно выкрикнул кто-то.

Клетчатый журналист уже подбегал к его дому, взрывая ногами снег…

В этот миг что-то просвистело над ухом, и он понял, что уже с минуту самым неосторожным образом подставляется под пули. Дверную ручку затрясли, а потом в дверь забарабанили. Он прокрался по усыпанному штукатуркой и стеклом полу в прихожую. Нога почти онемела, а штанина была окровавлена сверху до самого колена. Повернув ключ в замке, он одновременно отодвинул задвижку.

— Входите! — пригласил он, и человек в клетчатой рубашке влетел в прихожую.

Дышал парень тяжело, но вовсе не выглядел напуганным. На щеке багровела царапина, а левый рукав рубашки был разорван до самого локтя.

Заперев дверь, он поспешно вернулся в гостиную и, подобрав ружье, дважды выстрелил вслепую, не целясь. Затем повернулся. Усатый репортер стоял в дверном проеме, с любопытством поглядывая на него. Он казался поразительно спокойным. Вынул из кармана блокнот и раскрыл.

— Что за чертовщина тут происходит? — спросил он. — Выкладывайте.

— Как вас зовут?

— Дейв Альберт.

— В вашем фургончике еще осталась аппаратура для съемки?

— Да.

— Подойдите к окну. Скажите, чтобы полицейские позволили вашим ребятам установить камеры у дома напротив. Скажите, что если через пять минут это условие не выполнят, то вам не поздоровится.

— А это и правда так?

— Да.

Альберт рассмеялся:

— Что-то, глядя на вас, мне в это не слишком верится.

— Делайте что вам сказано.

Дейв Альберт, осторожно ступая, пробрался к разбитому окну гостиной и несколько мгновений просто постоял перед ним, явно наслаждаясь необычностью ситуации.

— Он велел пропустить мою команду со всем съемочным оборудованием к дому напротив! — прокричал он. — В противном случае прикончит меня прямо на месте!

— Нет! — в ярости заорал Феннер. — Нет, нет…

Кто-то зажал ему рот. Воцарилась тишина.

— Хорошо! — прогремел тот самый голос, который еще недавно уверял, что дом окружен. — Вы разрешите, чтобы двое моих людей привели их?

Чуть подумав, он кивнул.

— Да! — крикнул Альберт.

Несколько секунд спустя двое полицейских побежали трусцой к съемочным фургончикам, которые поджидали с заведенными моторами. Тем временем полицейские получили подкрепление — к ним подкатили еще две патрульные машины. Высунувшись чуть подальше, он увидел, что въезд на Крестоллен-стрит перекрыт. За желтыми барьерами собралась изрядная толпа.

— Порядок, — уверил его Альберт, усаживаясь. — У нас есть пара минут. Что вы требуете? Самолет?

— Самолет? — тупо переспросил он.

Альберт замахал руками, изображая крылья.

— Ну вы же, наверное, смыться собираетесь? Улететь?

— А-аа, — протянул он, понимающе кивая. — Нет, самолет мне не нужен.

— Тогда что вы требуете? Вы ведь чего-то хотите?

— Я хочу, — произнес он, осторожно подбирая слова, — снова стать двадцатилетним, чтобы заново принять кое-какие важные решения. — Увидев выражение глаз Альберта, он поспешно добавил: — Я понимаю, что это невозможно. Я еще не настолько свихнулся.

— Вы ранены?

— Да.

— Вот это и есть то самое взрывное устройство? — спросил журналист, указывая на батарею с проводами.

— Да. Я заминировал все комнаты в доме. А также гараж.

— А где вы взяли взрывчатку? — Голос Альберта звучал доброжелательно, но взгляд был насторожен.