Декамерон (СИ) - Коробов Андрей

Ренегат не спешил срываться с места. Для начала он должен был осмотреть себя. Прикинуть свои возможности, шансы на выживание. Альдред положил химеритовый бастард на гальку, расстегнул портупею, стащил наплечники с наручами. Атласный белый халат встал колом от вобранной грязи. Флэй еле из него вылез и отбросил, как мусор.

Честь отряда «Феникс» была посрамлена.

Спешно переоделся. Достал документы, которые передала ему Марго. Бумага побурела от соприкосновения с водой, чернила слегка смазало, но в целом читаемо. И на том спасибо. Ренегат вернул их обратно. Пошлёпал по карманам.

Часы никуда не делись. Медальон архонта тоже лежал нетронутым. Альдред посмотрел время. Было уже за полдень.

И действительно, солнце достигло зенита: скрывалось где-то за облаками, но при этом заливало Саргузы своим живительным светом. Стояла духота. И всё равно переносилась более-менее легко из-за близости к акватории. Только бриз и спасал.

«Это ж сколько я проторчал в Клоаке, получается? Четверть суток? Серьёзно?» — Альдред не мог в это поверить.

Для него все кошмары, пережитые под землёй, казались чем-то далёким. Просто дурным сном. И тем не менее, он всё это претерпел на собственной шкуре. Ещё одного такого спуска в канализацию бы не вынес. Так что был несказанно рад снова увидеть поверхность. К тому же, опасности, наводнившие Саргузы, ему не докучали.

Во всяком случае, здесь и сейчас.

Лупара оказалась безнадёжно утрачена. Патроны, оставшиеся в подсумках, оказались бесполезны. Альдред выстрелил, сколько успел. Без особого сожаления он высыпал остатки в гальку. При нём оставалось четыре отравленных ножа. Хоть что-то.

Затем ренегат полез в подсумок, в котором хранил пузырьки. Обезболивающее было потрачено насмарку. Но Флэй и не предполагал, что Маттео Цанци будет жестоко убит. Голова раскалывалась от истощения. Значит, нужно срочно принять снадобье.

Дезертир зубами откупорил бутылёк и стал жадно лакать из него тонизирующее средство. Кислый напиток на минеральной воде из Ларданов. Стало гораздо легче.

После этого Альдред осмотрел свои съестные припасы. Никаких простодушных надежд он не питал. Его провизия испортилась безвозвратно.

Солонина воняла канавой. На выброс. Кусочек сыра принял в себя цвет сточных вод. И собаки жрать не станут. Твёрдые, как дубовая кора, ореховые шарики напитались жижей. Они угрожали дизентерией — и это в лучшем случае. Кто знает, какая холера гуляет по городской Клоаке. Без шансов.

Однако в бочке дёгтя имелась и мёда ложка. Фляга с разбавленным вином не пострадала. Хоть какая-то услада. Альдред вскрыл её и стал жадно пить, упреждая обезвоживание. Осушил флягу за раз и вернул на место. Теперь гораздо легче. Настроение стало гораздо лучше, а вот опьянения Флэй даже не почувствовал.

В нынешних реалиях это было бы лишнее.

Альдред избавился от всего ненужного. Застегнул портупею поверх ветровки. Потом закрепил на ремне бастард с крепежом. Судя по ощущениям, отдохнул он предостаточно. Теперь можно было выдвигаться в сторону гостиницы.

Он шёл по направлению к морю. Под ногами шуршала галька. Вдали искрилась лазурь солёных вод. Настал обманчиво прекрасный день. Беглецу даже показалось, будто вчерашние ужасы ему просто-напросто привиделись. Нет никакого бунта чародеев, нет ни Чёрного мора, ни Хаоса, что тот посеял. Всего лишь дурное наваждение. Но увы.

Через некоторое время Альдред поднялся по гранитной лестнице и очутился на высокой, просторной набережной, уходившей аж до сухих доков Портового Района, где людской грех цвёл и пах.

У набережной имелось два названия — официальное и народное. Первое — Норманнская. Её построили предки герцога. Основатели правящей тут династии. Сразу после того, как с юга Полуострова выбили ифритов из Халифата и их слуг из числа простых смертных. Так новые хозяева обозначили свою первозданную вотчину.

Второе звучало гораздо уничижительнее — Чёрная набережная. Так её презрительно называли коренные жители Саргуз. Впрочем, это им нисколько не мешало здесь гулять в тёплые вечера. Как-никак, вид на бухту здесь открывался волшебный. И потом, здесь им всегда было, чем заняться.

Чёрной набережная стала из-за наплыва переселенцев с той стороны Экватора. Иммигранты кучковались на Барахолке. Но далеко не все. Самые предприимчивые открывали здесь всевозможные лавки. Это было денежное место, как ни крути.

Бородатые беженцы из Халифата ставили жаровни, готовили мясо, подавая кебаб и собирая для гостей донеры, а также предлагая восточные сладости вроде пахлавы и рахат-лукума. Возводили кальянные через каждые четыре-пять павильонов.

Сколько бы ни плевались горожане в сторону иностранцев, их яства трескали за обе щеки. Эдакий культурный обмен.

Зифы, сидя в своих знаменитых шерстяных халатах, пили чай, варили плов и лагман в казанах. Альдред никогда не пробовал виноградный сахар, что те готовили, но был наслышан. После прихода Чёрного мора возможности его вкусить у него не осталось. Ну и пусть.

Шумайцы открывали тут чайные для любителей неспешных посиделок и лицезрения природы. Продавали сливочное мороженое с кусочками фруктов. Впрочем, они же шумели больше остальных. Постоянно исполняли всякие трюки со своими круглыми сковородками, жаря лапшу.

Была даже одна лавка, где подавали странные закуски из рыбы. Рисовые колобки с ломтиками сырого тунца, окуня или форели поверх. Нарезки из даров моря. Странные вонючие бобы, а также вино из ферментированного риса. Те, кто захаживал, говорили, что на любителя. Зато среди выходцев из страны Тысячи Городов пользовалось спросом.

Саргузцы же толпились у неё, чтобы просто поглазеть, как повар, которого лишь с натяжкой можно было назвать человеком, залихватски управлялся с ножами. Рыбу он потрошил, свежевал и нарезал, как ювелир, гранящий алмаз.

Иными словами, горожане на Норманнской набережной голодными ни за что бы не остались. У кого имелись настоящие деньги, заходили в летние кофейни. Остальные довольствовались пряной экзотической пищей. Всё просто.

Каждый летний вечер сюда сходились музыканты, трюкачи, танцоры с Восточного Аштума. Все они хотели одного — заработать свой сольдо. И у них даже получалось, раз уж старались они до седьмого пота. Состоятельные горожане, изнеженные красивой жизнью в Саргузах, не скупились, если их удавалось развлечь.

Норманнская набережная являлась центром притяжения и для гостей Города. Деловые люди либо расходились по борделям Портового Района, либо, если пресыщались плотскими утехами, приходили сюда за культурным отдыхом. Правда, их постоянно осаждали мелкие торгаши из Пао и даже местные. Обыкновенные мошенники, предлагавшие безделушки, якобы связанные как-либо с Саргузами.

Отнюдь. Всего лишь подделки, сделанные в местных мануфактурах. Античные статуэтки, древняя керамическая посуда, дельмейские монеты, покрытые патиной. Деньги из воздуха. Но хуже всего то, что дельцы были, как правило, неугомонны и приставучи.

Альдред бывал здесь только один раз. Вместе с ментором, разумеется. Тогда не прошло и полугода, как он прибыл с ней в Саргузы. Флэю казалось, прошла целая вечность с того праздничного дня. Особенно сейчас, когда от духа былого празднества не осталось ровным счётом ничего.

Лавки с павильонами пришли в запустение. Их разрушило. Не то упыри, не то мародёры, не то сама стихия в сезон дождей постаралась. Повсюду валялись скомканные шатры, доски, поломанные вывески, разбросанная и разбитая посуда, мусор, отходы.

Возникало такое чувство, будто бы по Чёрной набережной прошёлся смерч. И возможно, так оно и было.

Ренегата же привлекло вовсе не это. Предатель заострил своё внимание на изобилии трупов, что разлеглись по мостовой. Скелеты, обглоданные каннибалами, его не интересовали. Совсем другое дело — странный налёт на граните черного цвета под некоторыми остовами здесь.

Беглец подошёл и склонился над одним из них. Призадумался. Вспомнил гренделя, которого растворяла дождевая вода. Похоже, орда нахлынула сюда перед самым началом непогоды. До крытых зданий здесь путь неблизкий. Упырей, конечно же, убил ливень.