Декамерон (СИ) - Коробов Андрей

«Альдред,

Этого письма не должно было быть. Но то, как мы расстались, не даёт мне покоя по сей день. К тому же, я наговорила тебе того, чего не следовало бы. Иными словами, мне очень жаль.

Надеюсь, ты сделал правильный выбор. В день, когда мы впервые встретились, я сразу распознала в тебе талант, о котором ты даже не догадывался. Будет негоже, если ты расплещешь его в отделе кураторов. Тем более, если есть шанс подняться на ступень повыше. В отделе персекуторов ты можешь достичь неслыханных высот.

Я знаю, ты со всем справишься. Ведь я научила тебя всему, что знаю сама. И даже больше, да простят меня Свет и Тьма.

Мне остаётся только гадать, как твоё сердце переживает наше прощание. Прошу тебя, забудь обо всём. Что было, того не вернёшь. А наша с тобой история моментами являла собой большую ошибку. Но я рада, что совершила её. С тобой.

(неразборчиво и зачёркнуто)

Больно всё-таки. Оставлять тебя мне не хотелось бы. Таковы правила. Живи. Служи с честью. К тому же, я никогда не хотела бы отнимать у тебя твою молодость. Моё время уже прошло. И возможно, его осталось даже меньше, чем представляю себе.

Ты обо мне не забудешь. Не сможешь, я же вижу. Прошу только об одном: не думай много. У тебя всё впереди. Не нужно тебе это.

У всего в Равновесном Мире своё логическое завершение. В случае нас с тобой — то же самое. Тогда, после панихиды ты сделал для меня самый ценный подарок, который только мог себе позволить. Навряд ли ты хотел. Зато хотела я. Спасибо. Искренне.

Я его сохраню. Буду беречь, как зеницу ока. Он станет мне отрадой, пока я жива.

Я тоже тебя не забуду. Не знаю, кто это будет. Но его глаза не дадут забыть. Буду надеяться, что от тебя в нём будет гораздо больше, чем от меня. Кто знает.

На родину я не вернусь. Гелеция — прекрасное место, чтобы расти и растить. Там любят людей с большими деньгами, но не местных. Да и никто туда путь не держит до первых урожаев. Оно и к лучшему, честно.

Думаю, на свете полно мест не хуже. Полуострова с меня хватит, хотя я люблю его также, как тебя. Бизанская каравелла скоро отплывает в Священную империю Луров. Они держат курс на Десмар. Но там я не останусь. Столицы тоже не рассматриваю, хотя там красиво. Говорят, в Равенсбурге хорошо живётся. Людей немного, а размах архитектуры по-настоящему имперский. Поживём-увидим.

Будь сильным.

Сестра Кайя»

Альдред положил письмо обратно на подушку. Сгорбился. Подбородок его клонился к груди. Глаза закрылись. Вены на висках вздулись. Тело задрожало. Он раскрыл рот, обнажая стиснутые зубы. Не печаль переполняла его, но злоба. Ещё более жгучая, чем прежде. Равновесный Мир сузился для него до пределов комнаты.

Флэй закричал:

— Дерьмо!

Затем ещё громче:

— Сука!

Он подорвался остервенело. С лютым желанием срочно что-то сломать. Его жертвой тут же пал стул, на котором сидела ментор, составляя письмо для него. Альдред пнул его с размаху и повалил на пол. Пинал до тех пор, пока ногу не отняло от боли.

Только тогда ренегат более-менее успокоился. Красный, как рак, он плюхнулся на постель и, согнувшись, тут же схватился за голову. Руки сползли ко рту. Капилляры на глазах его воспалились.

Ни с того, ни с сего с век сорвались тихие слёзы. Письмо ранило его даже больше, чем того предполагала сестра Кайя.

В голове дезертира произошёл полномасштабный взрыв. Тысяча и одна мысль осаждали сознание. Альдред сидел и обдумывал их, но урывками, ни за одну основательно не цепляясь. Он ощутил самое настоящее моральное истощение.

Предатель не просто опоздал, а прошёл весь этот путь до гостиницы зря. Сестры Кайи больше нет в Саргузах. Она уплыла на бизанском корабле на север. Не могла, не хотела, не обязана была давать ему и шанса на воссоединение.

Всё это время Альдред преследовал химеру. Обманул себя не пойми, зачем. Возомнил, будто действительно может принудить Равновесный Мир к своей воле. Но позабыл, что он, как и все люди вокруг, подвержены хаотичному движению.

Люди не всесильны. Они лишь часть общего целого. Но не это самое целое.

Сестра Кайя выложила перед ним в письме всю правду. Потому что знала: так или иначе, Альдред не увяжется за ней в империю Луров. Она знала их язык, это был её родной. А для него он — тёмный лес.

Более того, ментор на прощание уколола его как можно больнее, чтобы точно отвадить от глупых авантюр. Коварная и жестокая, но расчётливая. В этом вся она. Что самое паршивое, воспитанник же это знал.

Что-то в душе ренегата сдохло, пока он читал злосчастное письмо. Флэй почувствовал себя исписанным, скомканным клочком бумаги, который бросили в огонь. Себя — всего лишь ступенью в чужой лестнице, ведшей на гору Мидал. А свои чувства к сестре Кайе — ошибкой. Мусором. Обманом.

Ему неволей вспомнились речи Рутгера Зальца. Мерзавец был близок к истине. Но Альдред был слишком своенравен, чтобы прислушаться к неприятелю.

За то и поплатился.

— Женщины, — бормотал Флэй, разговаривая сам с собой. — Ты думаешь, что вы ведете честную игру. Но понятия не имеешь, что на уме у них. Они всегда на шаг впереди.

«И это печально».

Ментор возлюбила его не просто, как воспитанника или даже любовника. Но как собственного сына. Вернее, того, кто подарил бы ему своё лицо. Она хотела этого. Хотела придать своей жизни простой и понятный, природный смысл, раз уж её карьера в Инквизиции пошла коту под хвост.

А Альдред был слишком слеп, чтоб это понять. Она ведь даже не скрывала! Говорила ему прямым текстом.

Да. Его использовали. Не спросив. И это паршиво.

Наставница написала всё так, как должна была. Она убила в воспитаннике последнее желание преследовать её. Альдред чувствовал себя слишком гадко. Ему действительно хотелось забыть сестру Кайю. И не думать о том, что ненароком заделал ей ребёнка. Это не про него. Ни к ней, ни к чаду ренегат не имеет отношения.

Чужая история.

Но где же его?

Флэй не сразу понял, что ему делать дальше. Последний мост, что связывал его с прошлым, был сожжён прямо на его глазах. Он рвался туда, как последний дурак. В дни, когда что-то значил для сестры Кайи, а она для него — значила всё.

И куда это привело его? Лишь к разбитому корыту.

Обман стал ядом, что расползся по телу Альдреда. В каком-то смысле он даже раскаялся. Признал свою ошибку. Ему не следовало так поступать с капитаном. Бросать «Гидру». И самое главное — бросать Марго. Вот уж, кому он с чего-то ради оказался нужен. Оставалось неясным, что та в нём нашла. Да и важно ли это?

— Плевать.

Хоть какой-то мост остался цел. Мост в туманное будущее.

В Портовом Районе у него ещё оставалось одно неоконченное дело. «Сирокко». Вануэзская каракка, на которой привезли мощи. Актей Ламбезис должен был встретиться с ним там. Раз уж архонт втянул его в неясную и опасную игру, Альдред хотел послушать.

Но, как и прежде, Флэй бы не расстроился, если бы Равновесный Мир сгорел дотла. Судьба выбила почву из-под его ног. Он должен был отыскать для себя новый путь.

Сначала только надо будет воссоединиться с Марго. Опять же, что скажет этот проклятый дельмей, на выдумки хитрый?

Боковым зрением Альдред видел письмо. Само существование этой бумаги возбуждало в нём звериную ярость. Он взял его и стал рвать на мелкие кусочки, пока от него не осталось ничего, кроме трухи.

Теперь ему стало чуточку легче. Ренегат встал и подошёл к окну. Небо степенно затягивало тучами. Скоро улицы заполонят упыри, пока не начнётся дождь. Ливень стоило ожидать ближе к вечеру.

Дезертир слишком устал, чтобы идти дальше тут же. Не помешало бы привести себя в порядок. Сбросить с себя оковы прошлого символически.

Пару часов к ряду Альдред потратил на то, чтоб умыться. Использовал воду в фонтане. Сходил в погреб гостиницы, набрал себе сухарей, сыра и брезаолы. Что-то возьмёт с собой, что-то съест так. До кучи Флэй прихватил с собой бутылку вина.