Я на валенках поеду в 35-й год... Воспоминания - Евгений Велихов

Таким образом была создана международная организация. Своим успехом мы обязаны мощной поддержке В. В. Путина, тогда Президента России. А в США нам активно помогали экс-губернатор Аляски В. Хиккель, помощник вице-президента Ч. Лундквист и бывший зам. министра энергетики США Р. Орбах. Мы во многом обязаны парламентариям Японии во главе с К. Мори, а также премьеру Д. Коэдзуми. Проект продвигается не без трудностей. Но сегодня это крупнейший проект, как по масштабу, так и по составу участников, который позволяет судить о том, насколько созрело международное сообщество для совместного решения задач такого уровня. Меня опять избрали председателем Совета ИТЭР — управляющего органа проекта.

В течение 10 лет я был тесно связан с Ла Хойей, чудесным районом Сан-Диего в южной Калифорнии. Наталья Алексеевна нежно полюбила это место и мечтает туда вернуться, временно, конечно, как мы жили и тогда. Наш младший сын Павел закончил там Калифорнийский университет по специальности «Computer Science». У нас, к сожалению, аналога этой специальности так и не появилось, поэтому и перевода нет. После получения степени мастера он со своим профессором, как положено, организовал startup компанию, но не вовремя, так как лопнул весь дот-комовский пузырь. После нескольких неудачных попыток организовать компанию в Америке Павел вернулся домой к родным пенатам и родным трудностям и сейчас работает в России. Центр ИТЭР, университет и общежитие, полудеревенский мотель, в котором мы с женой обычно останавливались, располагались вблизи университетского торгового центра, так что всё было рядом и очень удобно. Рядом был и бесконечный пляж Тихого океана. Американцы там не купались, только занимались сёрфингом, так как воду считали холодной. Летняя температура в этом месте отличается от зимней примерно на 5 градусов, но аборигены предпочитают плавать в тёплом бассейне или открытой джакузи. Рядом пустыня и горы, где Павел занимался скалолазанием, и мы вместе — горными лыжами. В Сан-Диего прекрасный открытый зоопарк и центр морской жизни с аквариумами и дельфинами. Недалеко и озеро Тахо с его фантастическими закатами, и всемирно известный горнолыжный курорт «Скво-Велли» («Серенада солнечной долины»). Чтобы покататься на лыжах, мы останавливались в Калифорнии, а на ужин ездили в соседнюю Неваду, где в казино тот же великолепный Нью-Йоркский стейк стоил в два раза дешевле. Однажды на перевале поднялся такой ветер, что Наталья не могла съехать с горки подъёмника. Сидя в тёплом кафе на горе и попивая пиво, мы посочувствовали пионерам, которые в свое время через «Скво-Велли» шли в Калифорнию.

У Павла непросто складывались отношения с американским автотранспортом. В первый дешёвенький «фордик», который мы ему купили, он забыл долить масло. Увидев счёт на станции обслуживания, решил оставить машину на этой стоянке навсегда. Но когда у него закончились права на общежитие и мы сняли ему комнату, то под окном с удивлением обнаружили его «фордик». Квартирка располагалась на первом этаже, и к нему на балкон частенько заходили скунсы, опоссумы, лисички и ёжики. Пришлось купить новую машину — джипик, на котором Павел с мужем дочери добирались из Нью-Йорка в Сан-Диего. По дороге около Чикаго они ухитрились заехать на заправку в чёрный район, откуда им удалось-таки выбраться живыми. Затем Павел оставил все документы в мотеле в городке со странным названием Пуёбло и хватился только в Сан-Франциско. Но с подобными делами в Америке всё в порядке: он быстро получил документы по почте, включая и деньги. Кстати, однажды Павел провожал Наталью Алексеевну в аэропорт, и так как они очень спешили, она случайно положила свой бумажник на крышу такси, которое с ним и уехало. Через несколько дней бумажник с деньгами прислали сыну на квартиру, хотя в бумажнике о Павле никаких сведений не было. Так что сотрудники ФБР свой хлеб ели не зря. Расставаться с Калифорнией было жалко. В Сан-Диего оставалось много друзей: и в университете, и в Супер-компьютерном Центре, и в фирме «General Atomics», и в очень своеобразной, чисто научной, но частной корпорации «Science Application», акции которой принадлежат только её сотрудникам.

В начале смутного времени я принимал довольно активное участие в попытках спасти и модернизировать основные отрасли оборонной промышленности — атомную и космическую. Вместе с ведущими учёными мы организовали совещание у Б. Н. Ельцина, добились перевода Средмаша под юрисдикцию России. Ельцин назначил министром атомной энергетики учёного из Арзамаса В. Н. Михайлова. Мы собрались после назначения у меня в бане в Жуковке, выпили по этому поводу.

На этом этапе основными задачами данной отрасли были следующие: модернизация атомных электростанций, прежде всего реакторов чернобыльского типа с точки зрения безопасности их эксплуатации; наведение относительного порядка в учёте и хранении ядерных материалов в условиях распада государства и КГБ; установление равноправных отношений с нашим бывшим главным противником — США и Западом в целом; защита экономических интересов. В одном — нераспространении ядерных технологий, материалов, знаний и самих специалистов — наши интересы совпадали с интересами Запада, и мы многого добились вместе. В отношении коммерческой конкуренции интересы были противоположными, и наши конкуренты постарались вытеснить нашу атомную промышленность отовсюду, где это им удавалось. Но у атомной промышленности Запада были и остаются свои проблемы. В результате, так называемый, ядерный ренессанс начался в значительной мере по инициативе В. В. Путина, с его выступления в ООН в 2000 году и на Петербургском саммите 2005 года. Сейчас уже всем стало очевидно, что решение экономических и экологических проблем, включая и проблему глобального потепления, невозможно без серьёзного развития ядерной энергетики, которое должно осуществляться только совместными усилиями ведущих стран, как, например, в проекте ИТЭР.

Весной 1992 года я сопровождал Б. Н. Ельцина во время его поездки в США и встречи с Бушем-старшим в Кэмп-Дэвиде. Это была ошеломляющая весна наших отношений с Америкой. Речи Б. Н. Ельцина в ООН и в Конгрессе сопровождались «стоячими» овациями. Казалось, что холодная война навсегда растаяла и в будущем мы вместе, взявшись за руки, будем строить новый мир демократии, свободы и процветания; будем строить оборону против возможных агрессоров и террористов, включая и противоракетную. В таком радужном настроении мы отправились на вертолёте в Кэмп-Дэвид.

В Вашингтоне я участвовал (неофициально) в подготовке так называемого «Акта поддержки Свободы», где лоббировал поддержку наших молодёжных организаций, прежде всего «Достижения молодых». Тогда же возникла мысль — почему бы не поддержать участие России в международной космической станции? Я попросил своих коллег подготовить соответствующее обращение от Ельцина к Бушу, и они мне его принесли прямо к вертолёту, но по-английски. Во время перелёта я рассказал идею Борису Николаевичу, и он её поддержал. Но письмо, естественно, не подписал, просто отдал Дж. Бушу и выразил свою поддержку. Дж. Буш, в свою очередь, передал письмо Б. Скоукрофту, и начались официальные переговоры.