Юность под залог - Анна Богданова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А изменщик, вскочив с кровати, прикрывшись простыней, обрушился на Ульяну Андреевну:
– Черт! Я ж говорил! Если Аврорка придет невзначай, заговори ее, не пускай! Вот что ты натворила-то?! Дура!
– Зверь! – равнодушно брякнула та и отправилась на кухню пить чай.
По большому счету, Аврориному взору открылась картина, аналогичная той, которую Зинаида Матвеевна увидела много лет назад на поминках Авдотьи Ивановны. Вот и не верь после этого, что дочь зачастую повторяет судьбу матери, что если у родительницы, к примеру, муж был алколик, дебошир и гулена, то и дочери непременно попадется точно такая вот копия. Если же мамаше необоснованно повезло с супругом, то и дочери так же беспричинно повезет. И тут совершенно ни при чем внешние и внутренние качества обеих. Так уж уготовано судьбой, а от судьбы, как известно, никуда не уйдешь. И вышеописанный пренеприятнейший факт измены Метелкина лишний раз доказывает это жизненное наблюдение, превращая его в правило.
Аврора прибежала к матери и заявила:
– Я развожусь!
– Как?! Что ты такое говоришь-то?! Это почему?
– Аришенька, девочка моя, как я по тебе соскучилась! – Аврора потянулась к дочери, но Зинаида Матвеевна властно проговорила:
– Арина, ступай в комнату. Негоже робенку такие разговоры слушать! Разводится она! Это в честь чего?! Хахаля себе нового нашла?!
– Мама! Вот что ты такое говоришь?! Я сейчас застала эту падлу с Валькиной дочерью в кровати! С этой образиной! – воскликнула Аврора и заплакала.
– Ну что ж, в кровати... – растерялась Гаврилова. – Может, устала, прилечь решила...
– Ага, без порток и тот, и другая! Больше прилечь некуда!
– Ну что уж так сразу-то разводиться! Юрий – отец твоего робенка! А как робенка отца-то лишать?! Ты сама подумай! – раздувая свои пухлые щеки, увещевала она дочь.
– А ты-то как развелась?
– Я – это другое дело! Ты что, своего отца не знаешь?
– Развод, и все, – твердо сказала Аврора, утерев слезы.
– Какая ты упрямая-то! Ну вся в Гаврилова! Мало ли как там оно у них получилось! Небось эта Лидка сама его на себя завалила!
– Плевать я хотела, кто на кого завалился! Я ему этого не прощу!
– Ну, подумаешь! Оступился человек один раз! Что ж сразу разводиться-то?! – уговаривала Зинаида Матвеевна дочь.
– Такое простить – гордости не иметь! Себя потерять! Да и противен он мне после всего!
– Ишь ты! Противен он ей! Мать-то не слушала! Мать что говорила?! Не выходи за Юрку замуж! Не-ет! «Я его люблю, я без него умру!» – пропищала Гаврилова, пародируя дочь. – А теперь – разводиться! Интересно, а где ж ты жить-то собралась?
– А что, тут уже нельзя? Ну хорошо, сейчас отцу позвоню – мы с Аришкой у него какое-то время поживем!
– А при чем здесь Ариночка? Чего робенка-то обижать? Нечего девочку трогать! Я ее не отдам! Не позволю робенка гробить!
– Тогда выбирай что-нибудь одно. Или мы остаемся у тебя вместе с Ариной, или уезжаем к деду. Все равно Геня у Ирки сейчас живет.
– Аврор! А потом-то что?
– На очередь встану, квартиру получу.
– Стой, стой, стой! – оживилась Зинаида Матвеевна. – Ты помнишь нашу Ларису Николаевну, ну моего главного бухгалтера с часового завода!
– А-а! И что?
– Так у нее год назад с дочерью вот точно такой же случай был! И они взяли да написали письмо Валентине Терешковой, первой-то космонавтке, депутатше Верховного Совета!
– И что?
– Дали ей квартиру-то! Дали! И как быстро дали! Как быстро! – возбужденно прокричала Гаврилова, и в этот момент раздался звонок в дверь.
– Не открывай!
– Чой-то! Давайте миритесь! – с надеждой сказала Зинаида Матвеевна и направилась в коридор.
– Мать! Аврорка у тебя? – задыхаясь, спросил весь какой-то всклокоченный Метелкин.
– Иди, иди. На кухне она. Может, еще помиритесь!
– Басенка! Басенка моя! Ты чего убежала-то?!
– Не подходи, гнида!
– Что т-ты! Что ты?! Приревновала, что ль? Так у нас не было ничего! Это я так специально все подстроил, ну чтоб ты чувства проявила!
– Не гони тюльку! Убирайся отсюда, а то щас как дам по соплям! – от нервного потрясения Аврора вдруг незаметно для себя перешла на смешанный лексикон своего отца и брата Гени.
– Басенка! Я ж ведь только тебя одну люблю! Мне ж, кроме тебя, никто больше не нужен! Ты только дверью-то хлопнула, а я уж соскучиться успел! Времени-то всего ничего прошло, а я сам не свой!
И Юрик хотел было обнять жену, но та как треснет изо всей силы ему по руке. Отчего-то не действовали на нее эти ласковые нашептывания мужа о любви, о том, что она, его Басенка, единственная и что он по ней соскучился. Не разливалось от них больше тепло по телу. Не видела больше наша героиня в супруге никакой тайны, загадки – он оказался точно таким же, как ее отец, как Геня. Ничто более не привлекало Аврору в Метелкине – он в одно мгновение стал для нее прочитанной книгой со скверным, предсказуемым финалом.
– Убирайся отсюда, Метелкин! Я на развод подаю!
– Ты что?! Совсем, что ли, умом тронулась? Да как же я без тебя жить-то буду?! Я ж погибну!
– Не погибнешь! Тебя Валькина дочь быстро утешит!
– А! Значит, повод нашла! Да? Чувствовал я, что давно со мной разбежаться хочешь, да все подходящего случая не было! А теперь вот подвернулся! Думаешь теперь безнаказанно хвостом крутить в своей гостинице! Не позволю!
– Пшел вон!
– Басенка! – чуть не плача, пролепетал Метелкин. – А как же наша дочь? Как Арина-то? – театрально воскликнул он.
– Арина? Так ты ж сам говорил, что никакого отношения к ней не имеешь, что она от Маронова!
– Бат-тюшки! Позор-то какой! – схватившись ладонями за пурпурные щеки, ужаснулась Зинаида Матвеевна.
– Аврора! Я тебе серьезно говорю: ты моя, и я тебя никому не отдам! – с полной серьезностью заявил Метелкин, и тут в кухню, подобно урагану, ворвалась «дочь Маронова» и, со всей силы оттолкнув Юрика, вцепилась в мать и завопила неистово:
– Мое! Она моя! А ты иди отсюда!
– Вот стервы! – И Юрик, плюнув в сторону, ушел восвояси.
– Мамочка! Моя дорогушечка, любимая! Я никому, никому тебя не отдам! – горячо, от всего сердца воскликнула Арина и заревела на Аврориной груди.
– Доченька! А я никуда от тебя и не ухожу, я всегда с тобой, я тебя люблю больше всех на свете! Слышишь? Слышишь? Ты моя дочь! – с гордостью проговорила она.
Арина улыбнулась вдруг блаженной, невинной улыбкой, какой никогда не видела Аврора на лице своей дочери. «Господи! Какая она у меня чудесная!» – подумала Аврора и заплакала вместе с ней.
– Ох! Девочки! Да что ж это такое творится-то?! И почему, скажите мне, почему так получается? – дрожащим голосом проговорила Зинаида Матвеевна. – Чего хорошего, дак помалу, а плохого, дак с леше-его! – залилась слезами Гаврилова, не сдерживая себя, обняв самых дорогих, самых близких людей на свете – дочь и внучку. У нее был, конечно, Геня, в котором она души не чаяла, но в данный момент, если можно так выразиться, он был не актуален. Геня – мужчина, а они все одним миром мазаны. – Ой! Живите! Живите! Я что? Я только рада буду! – хлюпая носом, вымолвила Зинаида Матвеевна и вновь разразилась рыданиями.
