Время, люди, самолеты. - Израиль Рабкин

Не сбавляя темпа, мы шли к реке. Не терпелось скорее окунуться. Операция «Купание» началась с традиционного прыжка в воду с прибрежной кочки. Вынырнув метрах в десяти от берега и проплыв еще примерно столько же, мы оказывались на противоположном берегу. Не выходя на него, поворачивали назад, потом еще раз туда и обратно и так до тех пор, пока не чувствовали, что вода сделала свое дело и дошла «до нутра». Потом выходили на берег и с удовольствием ложились на траву.

Хорошо! В такие минуты уходят куда-то тревоги, заботы, и жизнь поворачивается к тебе самой привлекательной стороной.

Были мы в ту пору холостяками, и связывало нас троих не только учеба в академии и общие интересы по службе, но и взаимное расположение друг к другу. Мы вместе проводили те редкие свободные дни и часы, которые выпадали на нашу долю.

Никого из нас начальство не собиралось пока посылать в командировку. Мало того, оно обещало объявить воскресенье выходным днем. Как не воспользоваться такими обстоятельствами?! Тут же на травке состоялся «военный совет» с одним-единственным вопросом: как и где провести субботний вечер и воскресный день?

Обсуждение было недолгим. Решили в субботу вечером собраться в Москве, в Колпачном переулке, на квартире у Васи, где, как мы хорошо знали, нас с неизменным радушием встретит его мать. Где имелся телефон, с помощью которого можно было быстро связаться со знакомыми девушками, где был патефон с набором модных по тому времени пластинок, а если чего-то и не было, то можно было приобрести это в близлежащих магазинах. Было также решено предложить присоединиться к нам еще двум непременным членам нашего холостяцкого клуба – инженеру из бомбардировочного отделения М. Панюшкину и инженеру из отделения авиавооружения А. Аронову. Детальные планы воскресенья не разрабатывались. О них решили поговорить при полном сборе участников.

Потом мы снова купались и снова отдыхали на травке.

Разошлись, когда уже совсем стемнело, довольные хорошо прожитым днем и с надеждой на то, что ждет нас впереди немало таких, а может быть, и еще лучших дней. Что много всего будет у нас впереди. Но впереди была война.

В первые же дни было решено сформировать боевые части из высококвалифицированных специалистов института – летчиков, инженеров и техников. Один из самых известных летчиков-испытателей – Степан Павлович Супрун – обратился с такой просьбой к Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину, который одобрил эту идею.

Было образовано пять боевых полков, в том числе два истребительных, командирами которых стали С.П. Супрун и П.М. Стефановский. 30 июня 1941 года полки вылетели на фронт. Они успешно сражались в это тяжелое для Родины время, но в 1942 году по приказу Верховного Главнокомандующего большинство летчиков и специалистов было отозвано для продолжения испытательной работы.

Испытательный институт ВВС в интересах фронта должен был продолжать деятельность, для которой он предназначался. Необходимо было проводить испытания, связанные с доработками и модификацией самолетов, потребность которых выявлялась при боевом применении техники. Была нужда и в том, чтобы проводить летные исследования по отработке оптимальных методов использования наших самолетов и испытания трофейных для выявления их слабых и сильных сторон, выбора тактики борьбы с ними.

На испытания поступали также иностранные самолеты, передаваемые нам нашими союзниками по ленд-лизу, а также некоторые новые машины наших конструкторских бюро.

Было необходимо проводить и контрольные испытания серийных самолетов, выпускаемых нашими заводами, для подтверждения их соответствия требованиям и выявления недостатков. Это диктовалось также и тем, что многие самолеты выпускались на эвакуированных заводах, работавших в условиях, в которых трудно было гарантировать высокое качество продукции.

Специалисты НИИ ВВС проводили и работы во фронтовых авиационных частях, связанных с войсковыми испытаниями новых и модифицированных самолетов, оказывали помощь войскам в освоении новых самолетов и в устранении недостатков авиационной техники.

ПРИКАЗАНО ВЫЛЕТАТЬ НЕМЕДЛЕННО

– Товарищ военинженер третьего ранга, вас и капитана Прошакова срочно вызывает к себе начальник института. Зачем – посыльный не знал.

Прошаков находился в кабине ЛаГГа. Он уже опробовал мотор и хотел выруливать на старт, но, почувствовав, что элероны зажаты, оглянулся на меня и, увидев, что я поднял и сложил крестом руки, выключил мотор.

Пошли в штаб. Генерал П.А. Лосюков тотчас же принял нас и сразу перешел к делу:

– Немедленно вылетайте на Калининский фронт, в 5-й гвардейский истребительный авиационный полк. Мне только что позвонили из ВВС и сказали, что поступила жалоба от командира этого полка подполковника Беркаля, в которой говорится, что самолеты ЛаГГ-3 не развивают положенной им скорости – недодают около пятидесяти километров в час. Приказано разобраться в причинах и доложить ему. Вам поручается выполнить это приказание. Точное местонахождение полка узнаете на месте. Я уже приказал выделить в ваше распоряжение самолет Як-7В. Есть вопросы?

Вопросы, конечно, были. Кому в таких случаях не хочется узнать побольше подробностей? Но мы не стали их задавать, так как хорошо знали нашего Прохора Алексеевича. Если бы он знал что-нибудь, что могло нам помочь в выполнении задания, то сказал бы об этом сам.

На нехитрые сборы ушло не более часа. И вот мы в воздухе. Прошаков в передней кабине, я – в задней. Поглядываю по сторонам и не перестаю думать о полученном задании. «На пятьдесят километров в час меньше! О таком большом снижении скорости не приходилось слышать О тридцати, максимум сорока приходилось, но не о пятидесяти. Что-то тут не так…»

Мы пролетали над местами, где еще сравнительно недавно проходили сражения великой подмосковной битвы. Сколько следов она оставила: цепочки окопов, разбитая техника по обочинам дорог, разрушенные села, поселки и города. При заходе на посадку наш самолет пронесся над всем Калинином. Кругом сплошное нагромождение сожженных и разбитых зданий. Большой город, где до войны жили и радовались жизни десятки тысяч людей, лежал в развалинах.

Это потом, после Сталинграда, когда началось и уже не прекращалось наше неудержимое наступление, когда мы увидели множество освобожденных городов и сел, лежавших в развалинах, то если и не привыкли к таким картинам (это невозможно), то перестали поражаться их видом. Но тогда… тогда вид первого освобожденного крупного города со столь ужасными следами разрушений подействовал на нас удручающе.