Тариф на любовь - Ольга Сакредова

Но самое интересное заключалось в том, что Ася не раздумывая приняла его предложение. Мало того, готова была пасть в его объятия тут же, в коридоре, где несколько минут назад ее пытался изнасиловать Юлиан. Остановила та же причина. То, что с одним являлось спасением, с другим стало ненавистной преградой. И конечно, то, что она чувствовала грязь от рук и губ Юлика, была им осквернена. Потому и вырывалась от Ивана — чтобы не запачкать его. Боже! Как ей хотелось прижаться к нему, раствориться в его тепле, обнять и никогда не отпускать! Но изорванная, растрепанная, охрипшая, она не смела поднять глаза. О, как он мучил ее, заставляя смотреть на него. И как томилась она в противоречивом желании прижаться к нему и остаться одной. В чем-то она преуспела. Своим молчанием добилась последнего, оставив Ваню в неведении.

Обо всем этом думала Ася в полудреме, когда иссякли слезы, вечером, когда читала Апухтина и тихо плакала над печальными стихами. Утром она проснулась с новым ощущением — ожиданием далекого-близкого свидания.

И отчет прошел несколько странно. Все та же прорва бумаг и цифр, ставшая привычной усталость — хоть падай. Но вместе с тем хладнокровное стремление вперед. Работа уже не являлась самоцелью, а была лишь неизбежным препятствием на пути к достижению цели. Может, потому, что голова по-прежнему была забита работой, а душа… Душа ждала.

Оба выходных Ася уходила из дому. Побывала во всех музеях, посмотрела все выставки. В субботу вечером пошла в Оперный театр, слушала «Трубадура» Верди. Странная интерпретация. Главный герой исполнял свою партию на итальянском языке, главная героиня — на русском, а остальные вместе с хором — на украинском. За кулисами главные герои, видно, не были в восторге друг от друга, чтобы не сказать хуже, и на сцене не утруждали себя иными чувствами. Смешно и горько! Бедный Верди, знал бы, как из его творения делают водевиль!.. Однако Ася отвлеклась на время от своих горьких мыслей, ее намерения за вторую неделю окрепли, и ожидание не так тяготило сознание.

Ваня следил за ее возвращением каждый вечер. Он не допускал мысли, что она не помнит или не обратила внимания на его порыв в последнюю встречу, и по ее виду пытался угадать настроение девушки. Но что может сказать вид уставшего на работе человека? На приветствия она отвечала, глядя куда-то за его плечо, и торопилась войти в дом. Как-то он сделал вид, что не заметил Настю, и не поздоровался с ней. Она прошла, слова не сказала. На другой вечер — снова. Больше Иван не рисковал. С нее станется забыть о его существовании, если он позволит. И опять возобновилась вечерняя перекличка: «Здравствуй». — «Здравствуй».

Началась вторая неделя. Ася вошла в квартиру в тревоге — Ваня не поздоровался с ней. Ожидание, пусть и уверенное, доставляло беспокойство и волнение, и Ванино ежевечернее, по-домашнему растянутое «здра-авству-уй» действовало как успокоительное. В одном слове умещалось ожидание, которое он обещал, и терпение, столь не свойственное, но тоже обещанное им. И вдруг — молчание. Нельзя не заметить человека, по-солдатски выстукивающего каблуками перед носом, а он внимательно высматривал что-то в другом углу двора. Может, устал ждать или хочет, чтобы она первая заговорила? Кто его знает!

Ася бы заговорила, но не знала о чем. Вся она жила ожиданием, мир вокруг нее замер, и нарушить тишину означало бы катастрофу.

На другой день Ваня опять «не заметил» ее, и она запаниковала. Неужели она не так поняла, как хотелось ему? Тайная любовь коварно влияет на воображение. Может, ей почудилось большее, в то время как Иван просто выражал соседскую взаимовыручку? И тогда единственной и последней возможности познать жизнь в его ласках не существует? Неужели она обманулась из-за своей фантазии?

Но на третий вечер ее сердце трепыхало, как птица крыльями на тонкой ветке, хотя тревога полностью не угасла, и наученная Ася осадила разыгравшееся воображение. В пятницу, несмотря на усталость, Ася после работы поехала в общежитие. Она хотела повидаться с Верой. Подруга совсем пропала — не звонит, не приходит. Асе же необходимо было поговорить с ней. Бессознательно она искала поддержку своему решению.

Веры в общаге не было, и Ася не стала задерживаться. Наверное, это к лучшему — она не решилась бы рассказать все начистоту, только запутала бы Веру и сама запуталась. Зачем искать совета в том, что решено бесповоротно?

На балконе, как на посту, стоял Иван и следил за знакомым силуэтом приближающейся Насти. Он поздоровался и быстро, пока она не успела убежать, спросил:

— Сдала отчет?

— Да, но еще многое надо доработать. — От волнения голос Аси прерывался.

— Завтра выходной, — спокойно продолжал Иван. — Какие у тебя планы?

— Планы? — Казалось, Ася впервые услышала такое слово. — Никаких. То есть я должна уйти завтра. У меня встреча. Я хотела сказать — надо увидеться с Верой. Она совсем пропала, никак не могу застать ее.

Иван чувствовал, как волнуется Настя, и не мог решить, хорошо это для него или плохо.

— Я могу составить тебе компанию?

— Нет!

— Не пугайся так громко, Настенька. Просто я подумал, что вдвоем веселее, но если ты не хочешь… — Он пожал плечами и наклонился, что-то высматривая под балконом.

— До свидания, — грустно сказала Ася и скрылась в подъезде, не дождавшись ответа.

— До свидания, — нараспев ответил Иван в тишину и подумал, что свидание опять не состоится.

В субботу Ася действительно, наспех позавтракав, ушла из дома. К Вере она не пошла, но бродила по городу в стремлении унять будоражащее волнение. Многое было неясно и тревожно, и Ася боялась вдаваться в подробности. Достаточно уже того, что она сама придет к нему; детально анализировать действия было выше ее сил. Тонкой интуицией она не обладала, но бессмысленно репетировать экспромты, потому что в голове не удерживалось ни единого слова или умной мысли. Будь что будет.

Только бы успокоиться.

Ваня лежал на диване, смотрел футбол по телевизору и думал, где сейчас Настя. Он-то планировал большую программу проведения выходного, но все решило короткое «нет», и в результате он провел весь день дома. Даже не оделся, так с утра и проходил в спортивных штанах и без рубашки. В доме всегда найдется работа, но делать ничего не хотелось. Можно пойти к приятелям в гости, но зачем?

Звонок в дверь не обещал перемены к лучшему, а потому, услышав его, Ваня лениво спустил ноги на пол, неохотно встал, в дверях комнаты вдруг заинтересовался мастерской игрой нападающего и, уверившись, что гола не будет, пошел открывать дверь.

Апатия вмиг исчезла, когда он увидел, кто перед ним стоит.