Оружие Возмездия - Олег Дивов

Реальный генерал, у которого над головой начальство с дамокловым ломом наперевес, а под рукой стая голодных Чужих и банда скучающих Хищников, плохо вписывается в обе эти схемы.

Ведь генерал в мирное время – просто государственный чиновник. И если «по войне» он еще в состоянии кого-нибудь сгоряча пристрелить за неисполнение приказа, то по жизни на генерала сплошь и рядом – кладут. Несмело, но все равно с прибором. Генерал может приказать – мы можем не сделать. То есть, мы не имеем права так делать. Но можем делать вид, что все сделали, а на самом деле не делать ничего. И у нас будет миллион оправданий. У нас нет того, нет этого, и ту штуковину нам не подвезли вовремя, а той хреновиной воевать невозможно – мы ее покрасили и воткнули на место чисто для красоты.

И все эти отмазки будут правдой.

Как правило.

Потому что остальные железяки мы промотали, разбазарили, потеряли, или они у нас развалились от старости – кроме тех хреновин, покрашенных в десять слоев, которыми воевать невозможно, и они тут для красоты стоят.

И танк этот дурацкий глаза мозолит, ну заберите его уже кто-нибудь у нас. Не положен нам танк по штатному расписанию! Черт его знает, откуда он тут взялся!

Спасите нас, товарищ генерал. Мы больше не можем.

Иногда генерал спасает. Чаще так: он приходит, берет нас за руки и начинает этими руками сгребать в кучку дерьмо, которое из-под нас рассыпалось. Роет теми же руками яму, спихивает в нее дерьмо, аккуратно присыпает землей и разравнивает. И говорит: учитесь, негодяи, как делать вид, будто дерьма не было. Это «правильный» генерал с точки зрения офицерства, и вслед ему кланяются: спасибо за науку.

Иногда со спасательной миссией прибывает неправильный генерал. Он привозит с собой лопату, собирает ею дерьмо в ведро, а потом надевает ведро на голову командиру части. Перед строем. После чего убывает, не забыв прихватить и лопату, и ведро с остатками дерьма. Ведро он предъявит в штабе округа, как отчет о проделанной работе, а лопата ему нужна для очередной спасательной операции.

И очень редко нас спасает такой генерал, которому и названия нет. Этот ангел, это чудо, этот Человечище просто дает нам лопату и говорит, как ею пользоваться. А дальше мы сами. Мы ж не сволочи какие. Нам, собственно, только лопату и надо было.

Но последний случай – из разряда исключений.

Обычно бывает проще и скучнее.

Прибыла однажды в мулинский разведполк проверка. Кто в бумажках роется, зловеще прищурившись; кто по казармам шляется, хищно принюхиваясь. А самый главный генерал двинулся знакомиться с учебным процессом. И заходит он в один класс, а там – о-па! – стоит БРДМ. Как ее туда запихали, история умалчивает, не по частям же, она ведь броневик.

Генерал выражает удовольствие, потом спрашивает: а вы ее тут заводите? Местные: а как же, у нас специально для таких случаев оборудована мощная вытяжка. Генерал: молодцы, молодцы, одобряю, а ну – заводи! Местные: будет сделано. Кто-то лезет за штурвал, поворачивает флажок стартера – никакого эффекта. Блин, жалуется, вот так всегда, закон подлости, когда проверка – непременно аккумулятор разряжается в ноль. Генерал смеется и говорит: а слабо вручную? Ну, местные нашли ручку, сунули и давай крутить. Дохлый номер. Генерал им: ладно, ладно… На сегодня прощаю. И уходит спокойно дальше.

Минут через десять генерала догоняет взмыленный офицер и козыряет: разрешите доложить, завели БРДМ! Генерал радуется, и со словами: «А ну-ка, послушаем, как оно тарахтит…», поворачивает назад. Возвращается в класс. А оно не тарахтит. Местные, с изменившимися лицами, опять крутят ручку. Без толку. Генерал им: ну-ка, покажите мне двигатель, что там за ерунда с ним приключилась.

Местные, уже с нечеловечески изменившимися лицами, рассупонивают моторный отсек. Генерал заглядывает внутрь.

А там пусто.

Поясняю: двигателя нет.

Генерал спокойно так спрашивает: товарищи идиоты… То есть, виноват, товарищи офицеры, вы совсем идиоты? Ну правда, ну скажите. Интересно мне.

Те мнутся-мнутся, потом отвечают: никак нет, мы не совсем еще идиоты. Просто, докладывая вам о запуске двигателя, мы не предполагали, что вы решите вернуться, товарищ генерал.

И генерал им говорит все так же спокойно. Вот потому, говорит, что «вы не предполагали», это я к вам с проверками езжу. А не вы ко мне. Товарищи… офицеры.

Генерал всего лишь военный человек. Может устроить истерику на ровном месте. И тут же закрыть глаза на очевидный непорядок. Есть генералы-самодуры и генералы-торгаши. Если генералу до пенсии осталось всего ничего, он способен полностью выпасть из реальности и просуществовать так, не приходя в сознание, несколько лет. Это может быть очень дурно для части, а для кого-то из офицеров вообще обернуться трагедией. Только солдаты и сержанты это все простят. Будут за глаза называть генерала «Папой» и тихо радоваться. Потому что их генерал все равно самый лучший. Потому что он ни разу не повысил голос на солдата или сержанта. А вот как полковников дрючил – все видали многократно. И получили массу удовольствия.

Это такой армейский парадокс, над сутью которого мало кто из рядовых задумывается. Принято по умолчанию: генерал солдата не обидит, у него для этого офицеры есть. И правда, обычно генерал либо вовсе не замечает рядовой и сержантский состав, либо подчеркнуто душевен и ласков с ним.

Тут надо понять: между генералом и солдатом – пропасть. Большой Каньон. У генерала редко есть повод заговорить с солдатом. Он вообще не часто видит солдата вблизи. А случаи, когда генерал с солдатом делают общее дело, просто уникальны. Например, тот самый Архипов мог лично работать в «чертежке». И, оторвавшись от карты, вдруг оглядеть чертежника Пашу Гусева. И сказать:

– Ну ты, парень, и изгваздался! С ног до головы. Погляди, у тебя даже все кроссовки в краске!

За такого генерала, сами понимаете, любой в огонь и воду пойдет. Архипов еще и настоящим танкистом начинал, а это уважаемая в войсках профессия.

Нашего мулинского комдива генерал-майора Н. курсанты тоже любили. Хотя он основательно подзапустил учебку – к пенсии готовился. Но могло быть и хуже. Зато курсантам импонировало то, как старик отрывался на офицерах. И даже эпизод с выпадением из машины в сугроб, когда генерал с похмелья испугался глядящих на него гаубичных стволов, трактовался в его пользу. Типа, не задница штабная, помнит еще, зачем бывают пушки.

Вот марширует по плацу оркестр артполка. Играет так себе, под конец сбивается. «Папа» берет микрофон и презрительно допевает за оркестр:

– Ча-ча-ча!

После чего прямо в микрофон спрашивает стоящего рядом командира полка: