Злые белые пижамы - Роберт Твиггер

Он ринулся на меня, громко рыча, его глаза были переполнены гневом Бешеного Пса. Было приятно иметь дело с такой направленной атакой. Я отклонил его удар предплечьем и потянул его шею вниз. Его следующий удар я блокировал и поворачивал его руку, скручивая ее назад к плечу в броске типа шихонагэ. Я использовал свою руку как опору для оказания давления на его локоть против естественного сгиба, для следующих двух атак прежде, чем я понял, что «застрял» — в моём сознании не было ничего, за исключением той же самой техники. Бешеный Пес знал это и это вызвало последний взрыв силы, он атаковал с большей энергией. Это сломало шаблон, поскольку я быстро нагнулся и позволил ему стремительно пройти над моей головой. Это было не совсем прекрасно, но это было … удовлетворительно. Мы вернулись на линию и стали ждать заключительную речь Чида.

Перед речью Чида приказал Адаму покинуть линию и пойти в офис, чтобы осмотрели его плечо и руку. К тому времени я забыл уже про Адама, но Чида нет. (Адам сказал позже, что никогда в жизни ему не уделяли столь много внимания. Накано перевязал его плечо, которое было сломано, а другие преподаватели и учи-деши суетились вокруг, готовя ему чай и вообще смотрели на него как на героя. По стандартам Ёшинкан он прошел настоящее испытание, он получил травму, но с болью продолжал бороться и вернулся на линию, когда ему приказали. Это был настоящий Дух, более важный, чем простая техника.) Чида собрал нас вокруг, затем Толстый Фрэнк и Крис поздравили нас и преподаватели пожали наши руки. Чида сказал нам встать и размять наши колени. Почти неофициально он сказал нам, что все прошли. Крэйгу, однако, не давали черный пояс, потому как его базовые движения не были достаточно хороши — он был продвинут на уровень ниже черного пояса, шокю, и все еще должен был носить белый пояс. Бешеный Пес, который уже был черным поясом, не был продвинут до черного пояса второй степени — как сказал Чида, у него все еще не было этого в коленях. Все пожали друг другу руки вновь, но Крэйг, как я заметил, плакал.

Следующим вечером состоялась рождественская вечеринка, ровно год прошел с тех пор, как Шиода расспрашивал меня о японском Духе, как Джон Коффи рассказал мне о своём опыте в Дзэн и как Роланд предупредил меня, что «Айкидо может убить».

Мы собрались в пивной в японском стиле, где подавали блюда с высушенными кальмарами и другими часто требуемыми лакомствами, которые подходили к пенистому пиву. Толстый Фрэнк и я сидели напротив Чино и впервые я мог полноценно побеседовать с преподавателем, который терроризировал меня. Фрэнк присоединился к нашей беседе и сказал Чино: «Люди говорят, что вы любите выполнять техники очень мощно.»

«Это зависит от ученика. Но иностранцы преклоняются перед силой, поэтому я выполняю техники на них обычно жестко, пока они не почувствуют кое-что другое», — ответил он.

Я знал, что Канчо читал только спортивные газеты, японский эквивалент газеты Сан, и я однажды видел, как Чино просматривал порнографический комикс в заведении 7-Элевен рядом с додзё, тогда я спросил его, что за книгу он читает. Чино сказал, что он читал спортивные биографии, главным образом для того, что они давали ему возможность умственной тренировки. Он полагал, что для него прогресс в айкидо был по большей части на уровне ума, на данном этапе.

— Почему вы пришли в айкидо? — спросил Фрэнк.

— Я занимался дзюдо мальчиком, как большинство японцев, и я полагал, что был очень силен. Но я знал, что в дзюдо крупный человек чаще выигрывает, что стало причиной разделения на весовые категории. Я никогда не мог справиться с чемпионом в тяжелом весе, используя дзюдо, поэтому я стал интересоваться чем-то другим, где техника имела преимущество перед весом. Таким образом я стал изучать айкидо, потому что в айкидо маленький человек имеет большее преимущество.

Я разговаривал с Андо-сэнсеем о поэзии.

— Вы обучали поэзии в вашей стране? — спросил он.

— Да, — солгал я, изначально в Японии, чтобы хорошо разбираться в каком-либо предмете, нужно преподавать его.

— Вы должны показать мне ваши стихи, — сказал он, будучи весьма пьяным и очень приветливым.

Действительно ли Андо хотел видеть мои стихи? Те стихи о военных преступниках? Или ту поэму, которую я написал о тюрьме Чанги? Я так не думал. Он нравился мне как человек. Он был душевным, но не сердобольным. Вы могли чувствовать его заботу о вас. Но он все еще оставался японцем и те стихи, которые я написал в Японии, были не подходящими для японских глаз.

По пути обратно на станцию я шел рядом с Чида. Он увидел мои до блеска начищенные ботинки. «А! Английский джентельмен», — сказал он смеясь.

Гораздо больше веселья было в доме гайдзин, где жил Малыш Ник. Я отправился туда с Виллом и Крисом и выпил пинту шочу, терпкого картофельного ликера, по пути.

Там было полно людей и многие танцевали. Ага, как я заметил, засунул свой язык в ухо австралийской девушки, которая всегда была на таких мероприятиях с открытым декольте. Мастард тоже был там, он сказал мне, что просил Чида пересмотреть результат теста Крэйга и дать ему черный пояс. Чида отказался. Я чувствовал, что Чида был прав. Крэйг пропустил три самых тяжелых месяца и никто не забыл это.

Адам носил гипс на своей руке с гордостью, а Малыш Ник был очень груб с кем-то, кто думал, что понял боевые искусства. Я подкатил к Даррену. «Я думаю, что наконец постиг путь Ёшинкан», — сказал я.

— Да?

— Да. Путь Ёшинкан в том, чтобы целовать задницу, — сказал я.

— Я не думаю, что это тот путь, — сказал он.

— Я так считаю, — сказал я и ушел прочь.

— У тебя, видимо, очень хорошее настроение для таких высказываний, — сказал Вилл.

— У всех хорошее! Мы прошли! — сказал я.

— Ты прав, — сказал он без всякого осуждения.

Я болтался снаружи, курил. Шел дождь. Капли дождя, падая, обесцвечивали белую бумагу сигареты. Я пошел в неопределенном направлении к дому. Такси пролетали мимо, освещая фарами наклонный дождь. Долгое время я шел вдоль дороги, которая проходила под железнодорожным полотном. Железная дорога начала изгибаться, дезориентируя меня. Такси в этой части города было не меньше. Мимо проехал человек на велосипеде, повернул свой зонт навстречу ливню, продолжая крутить педали. Там был освещенный дверной проем и я неуверенно двинулся туда. Надпись слабым неоновым светом гласила, что здесь был какой-то ночной клуб или бар. Японец с суровым видом, одетый в черный костюм, стоял в двери. Когда я приблизился, он сделал хорошо знакомый жест, скрестив запястья, что означала дамэ, нельзя, запрещено, гайдзин нет входа. Я прошагал по нескольким лужам и сел у входа в обувной магазин. Я чиркнул несколькими влажными спичками и зажег еще одну сигарету.

Испытание горой Фудзи

«Написано в дневнике после многих месяцев пребывания в Японии:

„я делаю запись кратко с убеждением, что Япония является преимущественно страной неудобства и шума“.»

«В ливень можно научиться кое-чему. Неожиданно попадая под ливень, вы стараетесь не промокнуть и быстро следуете вниз по улице. Но, проходя под карнизами домов, вы не можете не промокнуть. Когда вы уверены с самого начала, что промокнете, вы не будете сбиты с толку тем, что все еще продолжаете мокнуть. Такое понимание простирается на все.»

После теста моя иммунная система просто сдалась. Я переболел самым серьезным гриппом за последние годы. Неделя в кровати, я был слишком болен, чтобы тренироваться, затем начались каникулы и присутствие на занятиях более не было обязательным. Я пропустил тест на черный пояс полицейскими, но Бен сообщил, что Шерлок и Сакума оба прошли тест.

Грипп развился в противную одышку, прерывистую астму, которая не давала мне спать по ночам, и заставляла меня беспокоится о возобновлении обучения. Я посетил врача, который предоставил мне цветастый каталог лекарств и предложил мне выбрать те, которые, по моему мнению, подходили мне. Японцы с любовью относятся ко всем антибиотикам и лекарствам, которые у них обычно намного более слабые, нежели их западные аналоги. Он дал мне какие-то пилюли, которые избавили меня от одышки, но останавливали моё сердце и растревоживали мой живот.

Крис решил, что мы должны устроить рождественский обед для всех бродяг и бездомных, которые, как мы знали, вес еще оставались в Токио. У нас не было духовки, поэтому Сара согласилась приготовить индейку в доме ее родителей и перевезти ее после в герметичной упаковке по городу в автобусе или в такси.

Меня озадачили в 6 утра рождественского утра, каким образом приготовить индейку? Я понятия не имел, как это сделать. Это был полностью неожиданный вопрос, ведь Сара и ее мать никогда не готовили индейку прежде. Я терялся в догадках, но когда привезли индейку, она оказалась прекрасно приготовленной.