Блунквилль - Виолетта Буренок

Виктория в нерешительности закусила губу. Не очень-то хотелось вновь встречаться с графом, но отказать Лоле она не могла. Мэтт в ожидании уставился на сестру.

— Ну… — пожала плечами Виктория. — Ну ладно… Я схожу к нему завтра утром.

Как и было условлено, на следующее утро, даже не позавтракав, Виктория отправилась к покоям графа. Вначале она шла весьма решительно, настроив себя во что бы то ни стало добиться освобождения Лолы, впрочем, в итоге пути решимость ей несколько ослабла. Оказавшись около двери, ведущей в комнату графа, Виктория совсем пала духом. Она остановилась и долгое время стояла, прислушиваясь, но из комнату по ту сторону двери не доносилось ни звука. Тогда Виктория подняла кулачок, чтобы постучать, но тут же опустила его. Видеть графа ужасно не хотелось — даже ради Лолы. Она уже подумывала о том, чтобы развернуться и пойти обратно и ещё какое-то время сидеть в своей комнате и решаться, но как раз в этот момент дверь распахнулась настежь и взору Виктории предстал граф, уютно расположившийся на мягком диване. На столике перед ним, как всегда, стояла коробка шоколадных конфет и бокал вина.

— Виктория! Какой неожиданный визит! — проговорил он, однако голос его звучал отнюдь не удивлённо.

— Да…здрасьте… — неловко переминаясь с ноги на ногу, пробормотала растерявшаяся Виктория. — Ну то есть… Я хотела сказать, я к тебе по делу.

— Конечно! — притворно-обиженным голосом заявил граф. — Ты вечно ко мне только по делу! Будто бы ты — самая деловая девушка в Блунквилле и постоянно чем-то занята. Нет, чтобы зайти просто так, поболтать, а?

— Ну… — совсем растерялась Виктория. — Мне что, уйти?

— Ни в коем случае! — граф вскочил с дивана и кинулся к Виктории. Его просторная светлая рубашка, сияюще белая, как снег на вершинах гор, была до половины расстёгнута. Щёки Виктории запылали, когда она поймала себя на мысли, что сосредотачивает на этом внимание.

Граф взял девушку за руку, провёл вглубь комнаты и усадил на диван.

— Шоколад ты, конечно же, не хочешь? — осведомился он, присаживаясь рядом.

— Я не люблю шоколад, — отозвалась Виктория. И вдруг она с улыбкой взглянула на графа. — А давай поедим мороженого!

Граф усмехнулся. На столике перед ними тут же возникли две вазочки с мороженым: ванильным, украшенным вишенками и посыпанным кокосовой стружкой, и шоколадным.

— Моё любимое! — обрадовалась Виктория, даже не интересуясь, как он это узнал.

Она схватила ложечку и принялась за ванильное угощение. Граф к мороженому не притронулся. Он с любопытством наблюдал за девушкой, ничуть не смущаясь столь пристального разглядывания.

— А ты почему не ешь? Не любишь? — спросила Виктория, почти опустошив вазочку. И тут её взгляд упал на тонкую книжецу, лежавшую на другом конце дивана. Обложка, наполовину скрытая под подушкой, была яркой и настойчиво напоминала комиксы. Виктория поставила на стол стаканчик и потянулась за книжкой. — Что ты читаешь?

Не успела она дотянуться, как граф поспешно щёлкнул пальцами, и книга исчезла. Виктория разочарованно надула губки.

— Что это была за книжка? — спросила она.

— Ничего интересного! — отозвался граф и принялся, наконец, за мороженое.

— Но я хочу знать, что ты читаешь? — настаивала девушка. — Это был комикс? Детская сказка? Что ещё может быть с такой обложкой?

Граф, уплетая мороженое, покачал головой и ничего не ответил.

— Ну скажи же мне, Вилль! — потребовала Виктория.

— Кажется, ты пришла по делу, — напомнил в ответ граф. — А разговоры о литературе могут утомить меня, и тогда…

Виктория вздохнула. Намёк был понят. Она поёрзала на диване, усаживаясь поудобней, и твёрдым голосом проговорила:

— Я думаю, Лола уже отбыла своё наказание и готова вернуться в наш мир.

— Это решаешь не ты! — спокойно отозвался граф, наверняка, уже давным-давно знающий всё, что Виктория собиралась ему сказать. — Это решает Блунквилль.

— Ну, и ты, конечно, тоже? — спросила Виктория.

— Конечно. И я тоже.

— Тогда ты должен знать, что время пришло! — воскликнула Виктория.

Граф долго и задумчиво смотрел на неё и молчал.

— Ты видела её, — наконец, изрёк он.

Виктория сразу поняла, что он имеет в виду.

— Да… — тихо отозвалась она.

— И что думаешь?

Девушка отвела взгляд и закусила губу, раздумывая над ответом. Вообще-то со вчерашнего дня мысли о настоящей Лоле беспрестанно лезли ей в голову, а она что есть силы отгоняла их. За время своего знакомства с Лолой Виктория успела привязаться к девочке и всем сердцем полюбить её, но осознание того, что эта малышка совершила убийство — более того, она убила бесконечно любимого ею человека — приводило Викторию в ужас. Она пыталась оправдать Лолу, но не находила для этого разумных доводов. Она жалела её, но при этом не могла не испытывать к ней некую долю презрения. Но в любом случае, будучи точно такой же влюблённой девушкой, она Лолу понимала и искренне ей сочувствовала.

— Я думаю, что Лола совершила ужасную вещь. Мне очень тяжело знать, что она оказалась способна на такую жестокость. Но она ведь раскаялась, Вилль! — Виктория подняла голову и посмотрела на графа. — Когда она познакомилась с моим братом, она вспомнила о своём Билле, о том, каким он был хорошим и какой она оказалась плохой. И ещё о том, что Билл всё-таки любил её, несмотря ни на что.

— И что же? — спросил граф, хотя по-прежнему было ясно, что ему всё известно заранее.

— Лола теперь поняла что значит любить по-настоящему. Что если любишь, надо в первую очередь думать о том, кого ты любишь, а не о себе, и что ради него нужно жертвовать всем на свете, даже своим собственным счастьем.

— То, что она поняла это, — ответил граф, — ничего ей не даст. Она не сможет изменить своего прошлого. Её Билл уже умер, так же, как умрёт она, покинув Блунквилль. Вот и конец истории. Думаешь, она к этому уже готова?

— Если Керин был прав, и Билл действительно всё ещё где-то дожидается Лолу, то это — не конец. Это лишь окончание, за которым последует новое начало.

Граф выпрямился и посмотрел на Викторию пристальным взглядом, в котором одновременном угадывались восхищение и настороженность. Он не улыбался и был настолько серьёзен, что Виктория решила, что сейчас, в следующую же минуту, он скажет ей нечто настолько важное, настолько глобальное, что раскроет ей давно отыскиваемую ею истину. Но граф вдруг, словно прочитав её мысли, сменил выражение лица на снисходительно-самодовольное.

— Ну надо ж, до чего ты умна! — произнёс он. — Ты просто сражаешь меня наповал, Виктория! — он усмехнулся. — Ну ладно. Если ты считаешь, что Лола искупила свою вину перед самой собой, я тебе поверю. Тебе будет полезна такая практика! Керин отправит её назад, как только я поставлю его в известность.