Плохие парни - Энтони Бруно

Варга ничего не ответил, но резиновая ухмылка исчезла у него с лица.

– Послушайте, Жюль, у вас в доме нет случайно японских ножей? Ну, тех, которые рекламируют по телевизору? Которые перерубают жестянку с пивом. Они как раз подошли бы.

Жюль заставил себя рассмеяться.

– Эй, Кинни, следи, черт побери, куда целишь этой штуковиной, понял?

Кинни развернул автомат и ткнул коротким стволом в щеку Жюлю.

– Куда хочу, черт побери, туда и целю, – процедил он сквозь зубы.

В поисках защиты Жюль посмотрел на Варгу. А тот не спускал помертвевшего взгляда с Кинни.

Отведя автомат от лица Коллесано, Кинни начал водить им по помещению, прицеливаясь попеременно то в Гиббонса, то в Тоцци, то в Варгу, то в Джоанну, то опять в Жюля. Так вот, поигрывая автоматом, и произнес он небольшой монолог:

– Помните, Ричи, сколько возни у меня было с глазами? Крайне трудно удалить их, не изуродовав всего лица. Нужна какая-нибудь штуковина, типа ложки для грейпфрутов, что-нибудь гнутое, с длинной ручкой и с острым режущим краем. Это было бы идеально. Да, в глазах вся загвоздка. – Кинни кивнул, соглашаясь с самим собой. – Отрубить головы – это ерунда. Нужно только хорошее лезвие. Причем прочность металла почти так же важна, как острота. Оно и понятно: ведь приходится перерубать затылочную кость.

Джоанна смертельно побледнела.

– Прикажи ему замолчать, Ричи, – прошипела она, хватая ртом воздух.

– Ну и сталь должна быть хорошей закалки, – продолжил Кинни. – Вы ведь понимаете; Ричи, о чем я. В конце концов, я мог бы проделать это простым ножом для разрезания пиццы. А такой нож у вас, Жюль, наверняка должен найтись. Я хочу сказать, вы ведь как-никак итальянец.

О Господи, подумал Гиббонс.

– Что это ты на меня так уставился, Тоцци? Думаешь, ты лучше меня? Я Джек Потрошитель, а ты Робин Гуд, верно? Нет, дружок, нет. Дело обстоит далеко не так. – Он широко махнул искалеченной, похожей на когтистую лапу рукой. – Конечно, мы с тобой оба убийцы, но я умный, а ты дурак. Я заботился о собственном будущем, а тебя обуревала жажда мщения. У меня был план, а у тебя – только миссия, какая-то дурацкая цель.

– Но у меня чистая совесть, – сказал Тоцци.

– Прибавь к ней еще доллар и можешь прокатиться на метро. – Он нервно взвесил в руке автомат. – Знаете, парни, вы действительно странная парочка. Такие оба высокомерные, такие могущественные, такие справедливые. Что, Берт, этому тебя научили в Квантико? Потому что, когда учили нас с Тоцци, превыше всего был Закон. Законы были написаны для того, чтобы их соблюдать. Агенты не издают законов, и не наше собачье дело законы интерпретировать. Мы просто соблюдаем их и заставляем соблюдать остальных. Так нас учили. Может, во времена Гувера учили иначе. Насколько я понимаю, тогда на многое смотрели сквозь пальцы.

– Нет. Только и разницы, что тогда было проще отличать хороших парней от ублюдков, – сказал Гиббонс.

Кинни рассмеялся.

– Сомневаюсь. Каждый из нас ублюдок, если ему, конечно, не платят за то, чтобы он был хорошим парнем. Вы двое – ошибка природы.

– Но ведь ты хочешь пристроиться и туда и сюда? – Гиббонсу казалось важным заставить Кинни поразглагольствовать как можно дольше. – И ублюдком заделаться, и хорошим парнем остаться?

– Можно сказать и так. Но я предпочел бы считать себя не хорошим парнем, а умным. Я один из немногих людей на земле, знающих, как распорядиться дарованным тебе умом. Подождем годик, и я тут стану самым главным. – Расширившимися глазами он посмотрел на Варгу. Цепочка от часов была туго намотана у него на запястье. – Тебе не страшно, Ричи?

Он рассмеялся, но вскоре смех выродился в мокрый кашель.

– Так что скажешь, Ричи? – Кинни, водя туда-сюда автоматом, перешел на крик. – Начальник у нас пока ты. Я еще не взял на себя верховное командование. Вот и скажи мне, вот и прикажи мне, как поступить. Валяй! Прояви самую малость инициативы. Ты хочешь, чтобы я превратил их в безголовые туши? Я так и сделаю. Только прикажи.

Гиббонс смотрел на Варгу, а тот – на Кинни. Взгляд Варги был холоден и спокоен – пугающая комбинация дикой ненависти и отчаянного презрения. Под столом он потрепал одного из псов по спине носком башмака. Затем выдохнул две собачьи клички в одно слово:

– Блицкриг!

Мгновенно оба пса выскочили из-под стола и бросились в атаку. Гиббонс и подумать не мог, что эти жирные ленивые звери могут оказаться настолько стремительными. Один из псов вцепился Кинни в колено, другой, прыгнув ему на грудь, сшиб Кинни с ног и заставил повалиться на ведущую в кухню дверь. Из кухни донеслась короткая автоматная очередь, но она тут же захлебнулась, и стало слышно только рычание ротвейлеров, делающих свое дело.

Тоцци моментально нагнулся, поднял с пола свой пистолет и наставил его на Варгу и на Жюля. Гиббонс, перетянув руку носовым платком, поднял с пола свой револьвер и пистолет, из которого стреляла Джоанна, и спрятал последний в карман.

Из кухни донеслись истошный, захлебывающийся крик и яростное рычание. Тоцци рванулся было туда, но Жюль Коллесано остановил его.

– Не ходите туда, – произнес он с примечательной строгостью.

Дверь отворилась. Блиц и Криг вошли в столовую, дверь сама захлопнулась за ними. У пса, шедшего вторым, из пасти торчала человеческая рука, указательный палец которой все еще стискивал спусковой крючок волочащегося по полу автомата. Пес, оставляя кровавые следы на ковре, прошествовал к Варге и бросил руку Кинни к ногам хозяина. Оба зверя улеглись на брюхо прямо перед Варгой. Если такие чудовища способны улыбаться, то они сейчас улыбались, ожидая похвалы.

Глава 38

Ответственный сотрудник ФБР Брент Иверс сидел за своим большим столом красного дерева, изучая отчет специального агента Гиббонса об аресте Ричи Варги, Джоанны Коллесано-Варга и Жюля Коллесано. В отчет был включен рапорт о гибели специального агента Уильяма Кинни, а также свидетельства, изобличающие последнего в убийстве специальных агентов Джоэля Ландо, Алекса Блэни и Джеймса Новика.

Гиббонс сидел в кожаном кресле напротив начальника и дожидался, пока тот не дочитает до конца. На Иверсе был темно-синий костюм-тройка и двухцветный сине-голубой галстук, наряд для него скорее консервативный. Иверс получил отчет только сегодня утром и был сейчас несколько бледен. Несомненно, он думал о том, какой поворот сделает его служебная карьера после того, как этот отчет прочтут в Вашингтоне. Гиббонс улыбался крокодильей улыбкой.

Закончив, Иверс несколько раз покивал, его губы оставались плотно поджаты.

– Мои поздравления, Берт. Первоклассная работа.

Он говорил тихо. Сегодня ему вполне можно было дать его годы.

Иверс захлопнул отчет и уставился на его корочки. Затем, нахмурившись, покачал головой.

– Эти фотографии тела Кинни... То, что псы сделали из его шеи... – Он поморгал. – О Господи, как могут люди натаскивать собак на такое зверство?

Это был чисто риторический вопрос, причем со стороны человека, которому просто нечего было сказать, но Гиббонсу показалось, что ответ будет небезынтересен.

– Чти касается подобной повадки ротвейлеров, то это долгая история. В древнем Риме их изначально использовали на выпасе крупного рогатого скота. Позднее римские полководцы пришли к выводу, что их можно использовать для нападения на вражеские стада, чтобы в ходе военных действий лишить противника запасов продовольствия. Стаю таких собак напускали на стадо коров – и дело было сделано. Правда, были еще быки. Поэтому псов специально тренировали сражаться с быками и убивать их. Могу себе представить, как такое чудовище обрушивается на быка. Жуткое дело!

Иверс покачал головой.

– Чудовищно и бесчеловечно, – пробормотал он.

– Вы о собаках или о Кинни? – поинтересовался Гиббонс.

– Кинни был очень больным человеком, – угрюмо отозвался Иверс. – Как жаль, что мы не догадались о том, что он болен, раньше. Уверен, что мы сумели бы его спасти.

Гиббонс не привык к таким реверансам со стороны начальства. Он предпочел бы видеть, как обычно, напыщенного осла, которого считал к тому же полной задницей, а это смирение уже начинало ему надоедать.

– Я не уверен, что лечение помогло бы Кинни. Он по природе своей был убийцей. Тайная тяга к убийству наверняка жила в нем давным-давно. Конечно, если бы Варга не предоставил ему возможности сыграть в открытую, он, пожалуй, так бы и не выпустил пар из котла. Большинство так себя и ведет.

Иверс поднял брови.

– Только не Тоцци.

Гиббонс пожал плечами.

– Можно сказать и так.

– Как жаль все же, что в суматохе той ночи Тоцци удалось скрыться, – многозначительно произнес Иверс.

Гиббонс сложил губы бантиком и принялся указательным и большим пальцами оглаживать складки вокруг рта. Ах ты поганец, подумал он. Мы выяснили обстоятельства гибели Ландо Блэни и Новика, раскрыли крупнейшую из до сих пор известных аферу со страховыми компаниями, арестовали крестного отца, о существовании которого никто и не догадывался, и разоблачили агента-перевертыша. Так какого дьявола тебе еще надо?