Сингапур - Геннадий Южаков

Накануне расстояние до моря казалось куда короче, чем теперь. Приходилось изо всех сил стараться, чтобы преодолевать метр за метром песчаной почвы. И вот, наконец, желанная вода. Радуясь её прохладе, Тоболин продолжал ползти на глубину, пока в воде не скрылось все тело. В нескольких метрах от него фосфористым светом поблескивала прибрежная, белая полоска застоявшейся пены. Да и сама поверхность моря играла миллионами микроскопических искр, источником которых являлся планктон. Чувствуя как тело его наполняется живительной бодростью, Тоболин не спешил приступать к поиску пищи.

Луна еще только нарождалась. Узким серпом напоминая всем живущим на земле о своём начале, улыбаясь словно ребенок, посылала им первый привет в виде неяркого света. Звезды также смотрели вниз небезучастно. Они, как могли, издалека слали свои приветы. И благодаря всеобщим усилиям, и море, и суша стали видимыми.

Догадываясь, в каких местах следует искать для себя пропитание, Тоболин приблизился к кромке прибоя и стал обследовать морское дно. Периодически осушаемая полоска грунта всегда изобилует двухстворчатыми моллюсками (ракушками). А вот мидий, чтобы отыскать, нужно приноровиться. Обследуя берег метр за метром, вскоре он наткнулся на участок, на котором тех и других оказалось бесчисленное множество. Складывая моллюски в карманы намокшего пиджака, не торопился отправлять их по назначению, хотя очень хотелось. Выползти на сухой берег заставили ладони и пальцы рук, исцарапанные до крови. Вот здесь и пришло время трапезы. Сначала холодное, слизкое, живое не особенно лезло в рот. Однако крайние обстоятельства — головокружение, боли в животе, требовали, послать к черту все предрассудки, и быстрей набить желудок. По крайней мере можно было себя успокоить простым внушением. Моллюски употребляют в пищу больше половины человечества, считая продукт деликатесным. В нем содержится белка во много крат больше чем в любом ином, который мы привыкли поедать ежедневно. Вскоре эти существа стали исчезать в его утробе сами собой. Мидий Тоболин поглощал горстями. Жевал как семечки, проглатывая безо всяких противных мыслей.

86

На утро проснувшись, Тоболин не испытывал острого голода как раньше. Тем не менее в животе ощущалась пустота и очень тянуло на питье. В воде дефицита на этот раз не было.

Издали деревня казалась длинным зеленым островом. Раскидистые пальмы скрывали солдоменные крыши хижин, а песчаная полоса отделяла её от моря. Деревня еще спала, а петухи уже пели. Тоболин смотрел на неё и печально думал: «Где-то там далеко, далеко, за океаном и морями, в родном краю в это время земля уже лежит покрытая снегом. И в отличии от этой деревни, не знающей ни зимы, ни холодов, ни снега, русские деревни похожи с ней разве, что одним-пением петухов и утренней тишиной. Здесь — море, а там сугробы и все кругом бело. Березки, потерявшие листву, едва различимы среди снежных полей. Потом просыпаются люди…Они кутаются в шубы, а некоторые, выйдя на мороз, бросаются обратно в теплые дома. По воскресеньям призывно забьют колокола на церквушке и, бабушки потянутся к ней, чтобы отдать молитвой дань за недельные грехи».

Ближе к полудню снова показалась та девушка, которая напугала Тоболина накануне. С той же, а может, с другой корзинкой в руке, она беззаботно и легко шагая, двигалась в сторону шхуны. Тоболин в этот раз её не опасался, между тем держа её в поле зрения.

Когда оставалось шагов десять, она вдруг резко повернула к шаланде, и Тоболину пришлось спрятаться в надстройке. Случилось то, чего он никак не ожидал. Над планширем мелькнула её рука и исчезла. Тоболин внимательно наблюдая через дырку в переборке, тревожно подумал: «Неужели хочет залезть в шаланду? И для чего ей это надо?» Тоболин не мог представавить, какая причина могла послужить, чтобы залезть на шхуну. Скорее-простое любопытство. Тоболин быстрым взглядом окинул палубу. Совершенно ничего интересного. Ржавое железо, банки с водой и мусор. Между тем он проворонил важный момент. На планшире лежало ее платье. Каким образом оно появилось, он даже не заметил. «Так вот, что! — обрадовался Тоболин, — ей захотелось искупаться!» Снова увидел ее уже со спины. Полагаясь на безлюдность побережья, девушка, полностью обнаженная, неторопливо шагала к морю. Чтобы не стать свидетелем редкостной идиллии, Тоболин посчитал для себя благоразумным — не высовываться, а спрятаться понадежней на тот случай, если девушке вдруг захочется понежиться на палубе шаланды. Внезапный девичий, испуганный возглас, и затем вдруг тишина его насторожили. И уже не любопытство, а боязнь за девушку, не случилось ли что с ней, заставили его выглянуть из своего укрытия. К счастью, с ней оказалось всё в порядке. Девушка стояла к нему боком и, наклонившись, кого-то ловила в воде. Её влажная, темная, кожа на солнце блестела, а черные длинные волосы, закрывавшие грудь, свешивались до воды. Может быть, взгляд мужчины или что-то другое ее встревожили и она, не разгибаясь, повернула голову в сторону шаланды. Тоболин резко отшатнулся от перебоки и на несколько минут прекратил наблюдение. Он почувствовал облегчение после того, как с планширя исчезло платье.

Сидеть в рубке, раскаленной солнечными лучами, равносильно, что сидеть в печке. Поэтому спасения надо было искать где-нибудь на палубе. С трудом покинув рубку, Тоболин на четвереньках пополз в сторону кормы надеясь там найти временное укрытие. Чего он раньше не заметил так это козырек, дополняющий конструкцию крыши мостика. Он торчал в сторону кормы не менее чем на метр и скорее всего служил прикрытием рыбакам от солнца во время обработки улова. Таким образом он и теперь мог выполнить возложенные на него функции. Тоболин чувствовал себя неважно и хватило сил только на то, чтобы на образовавшейся под козырьком тени отыскать удобный пятачок… Наконец, отыскав его, привалился к переборке рубки и, кажется, задремал.

С того момента прошло не так много времени. Со стороны шоссе, как и в прошлый раз, — неожиданно пришли хлопающие звуки, характерные для вертолетов. И когда над лесом появилась винтокрылая железная птица, заполняя трескотней всю округу, Тоболин лишь открыл глаза. И теперь, не придавая этому особого значения, он не счел нужным укрыться в рубке. Вертолет сделал круг над лесом и затем определенно направился в направлении побережья. За считанные минуты вертолет достиг границы между океаном и сушей, после чего изменил курс в сторону рыбацкой деревни. Пролетая над шаландой, вдруг завис и даже снизился. Для Тоболина не составляло труда прочесть на его борту буквы, написанные по английски: «Береговая охрана». Он знал что это означает. Осуществляется контроль за прибрежной водной полосой в целях предупреждения браконьерства, контробанды наркотив, оружия. Достаточно обычная ситуация. Его это не касалось, считал он.

А тем временем на борту вертолета происходили значимые события, которые могли бы решить судьбу Тоболина в одночасье. Полет был учебным, совмещая запланированные мероприятия по охране границы. Руководил им Жан Оливье. Он сидел в кресле второго пилота и наблюдал за действиями экипажа.

— Капитан Оливье, — обратился к нему оператор, выполняющий видеосъёмку местности, — взгляните на шаланду….

— Что интересного на ней увидел? — спросил Жан не оборачиваясь к нему.

— На этой ржавой посудине не владелец ли объявился? Однако, он очень странный. Бородатый, светлокожий. И по этим признакам далеко не малаец. Не смотря на то, что висим у него над головой, а он и ухом не пошевелит. Впрочем, человек находится в какой-то непонятной позе. Как будто его кто-то на шаланду закинул… Не труп ли? Смею заметить, во время прошлого полета его там не было.

Неожиданное открытие оператора Жана заинтересовало и, он включил свой телемонитор на панели приборов. Экран вспыхнул всеми цветами радуги, а через секунду его заполнила необычная картина: возле рубки полулежа сидит обнаженный по пояс человек и, на вертолет никак не реагирует. С первого взгляда его и на самом деле можно было принять за покойника. Жан присмотрелся повнимательней и пришел к выводу-человек живой. Незаметными движениями рук отмахивается от москитов и даже взглянул вверх, безусловно, на вертолет. Всё это говорило за то, что он по своей воле облюбовал шаланду.

— Капитан Оливье, — снова обратился к нему оператор, — не считаете ли нужным доложить начальству?

— Повременим, — пришел ответ. — На контробандиста он совсем не похож. После полета изучим видеозапись и после чего примем решение. Впрочем, если бы это был контробандист или прочий уголовный элемент, то вряд ли он безразлично взирал на нас. Спрятаться от посторонних глаз, я думаю, на шаланде мест достаточно.

Разбирая полет и просматривая видеозапись, капитан Оливье каким-то чутьем улавливал свою связь с чем-то таким, суть которого не поддавалась осмыслению. Это заставляло его не раз прокручивать видеозапись в надежде отыскать ту причину, которая его тревожила. Он снова и снова вглядывался в лицо странного человека на шаланде и какая-то преграда не давала памяти раскрутиться на всю катушку. Во всяком случае, даже несмотря на эту «черную дыру», небольшая уверенность в том, что этот человек ему кого-то напоминает, каждый раз оживала, когда на экране появлялось его лицо. Жан кроме всего прочего был неплохим художником. И тут пришла в его голову неплохая мысль: а что если этого человека лишить бороды, «побрить», «подстричь». Что он и сделал. Быстренько на листе бумаги карандашом изобразил портрет странного человека. И каково же было его удивление, когда в обновленном виде лица незнакомца вдруг вспомнил. Удивительное сходство с Александром, с тем русским, с которым они провели несколько приятных часов. Однако мысль о том, что это именно он, не могла быть принятой безаговорочно. Да и вообще все это выглядело сверх меры неправдоподобно. Нельзя и подумать, чтобы капитан океанского судна вдруг оказался на диком берегу на заброшенной шаланде. Впрочем, мало ли на свете людей похожих друг на друга как две капли воды.