Суть вещи - Алёна Алексина

На бессловесную комнату и гипотетического мальчика отвлекаться некогда, а вот о Яне нужно подумать сейчас. Если не идти на концерт, то как его найти? Лиза лезет в телефон. От Макса по-прежнему тишина. Насчет Яна нужно к Илье, он поможет, Илья – мастер разыскивать людей. Главное – успеть до того, как он примет таблетки.

Лиза торопливо пишет:

“Привет. Это Лиза. Нужна помощь. Найти человека”.

“Имя”, – приходит в ответ через минуту.

“Ян Евгеньевич Пахомов”.

Пару минут телефон молчит.

“Тот самый”, – наконец приходит в ответ. Лиза слегка зависает, мозг непривычно неповоротлив, но это, конечно, вопрос.

“Да. Помоги найти. Нужно с ним поговорить”.

“Поищу, вдруг где-то всплывет.

Но не надейся на всякий случай.

Он здорово шифруется.

Поклонницы достали.

По месту прописки его нет.

Он улетает сегодня поздно вечером.

Так что есть только один вариант”.

Выждав минуту, Лиза пишет:

“Какой?”

“Идти на концерт.

Но ты не сможешь.

Громко. Людно. Будут хлопать. Билет дорогой”.

Лиза согласна, все это правда. И тут она вдруг вспоминает, как проснулась вчера за пазухой у музыки. Ей смертельно хочется попробовать еще раз, испытать это вновь. Надо попросить у Ильи денег.

Бабушка много раз говорила: запомни, Лизок, никогда не бери ни у кого взаймы. Выкручивайся сама. Рассчитывай только на то, что имеешь. Но стоило послушаться бабушкиных слов, пойти от Ильи пешком – и к чему это привело? В конце концов, берут же люди кредиты. Главное – подобрать правильные слова. Просто “дай денег” может не сработать. Так только бабушке можно сказать, потому что у бабушки Лиза не просит, а только берет свое, из собственной зарплаты, которую сама же целиком бабушке и отдает. Чтобы попросить, нужно добавить “пожалуйста”. И как-то объяснить, что Лиза отдаст.

“Илья. Одолжи, пожалуйста, Лизе пять тысяч”.

“Нет”.

“Лиза вернет. Через двадцать восемь дней”.

“Нет.

Я бы дал просто так.

Но тебе туда нельзя.

Ты сама знаешь.

Даже не вздумай.

Не суйся туда”.

“Ок”, – медленно вбивает Лиза. Стирает, вбивает заново, отправляет. Илья навсегда останется старшим. Старший знает лучше.

Отложив телефон, Лиза бредет в ванную. Пора проверить платье. И уже надо одеваться. Проходя через пустую гардеробную, Лиза зажигает свет и в ней. Внезапно она натыкается взглядом на пустоту, сгустившуюся под одной из полок. Лиза присаживается на корточки перед этим сгустком и, восхищаясь собственным бесстрашием, лезет в пустоту рукой, шарит под полкой, нащупывает край картонной коробки, вытаскивает ее на свет – и с разбегу ныряет в мир угаданного ею мальчика. Пусть в комнате его нет, в этой коробке он повсюду.

Что остается от детей, когда они исчезают навсегда, превращаясь во взрослых? Замызганный мишка без одного глаза, любимая машинка с распахивающимися дверями и крошечным рулем, пара мячиков, пластиковая посудка: синяя кастрюлька, розовая сковородка – максимально нелепые, подчеркнуто афункциональные. Такая же нелепая цветастая дрель с набором пластиковых болтиков. Лиза нажимает на кнопку, желтое жало дрели дергается несколько раз и бессильно замирает.

За дно коробки зацепилось что-то еще, что-то острое. Лиза переворачивает ее, встряхивает пару раз, подбирает найденное, подносит к глазам, бредет на свет ванной и, глядя на заточенное кем-то до прозрачности лезвие синего пластикового скальпеля из игрушечного медицинского набора, наконец-то видит: комнату построили для мальчика, но самого мальчика в ней так и не случилось. Он просто не успел, потому что был в другой комнате, в маленькой кроватке. И то, что рядом стояла огромная кровать, его не уберегло. Даже наоборот. Совсем наоборот.

Лиза отбрасывает скальпель. Он бьется о глянец джакузи неожиданно звонко, как стальной, и несколько раз еще скользит там туда-сюда. Лиза отступает в гардеробную. Вещам нельзя больше доверять. Прав был Владимир Сергеевич, они ничем не лучше людей. Каждая игрушка врет, врет нарочно, хочет Лизиного безумия, желает Лизе смерти, знает, что нельзя увидеть такое и остаться жить.

Лиза запихивает игрушки обратно в коробку, но они цепляются за стенки, лишь бы не возвращаться в пустоту и забвение, швыряются в Лизу последними обрывками своих безумных историй. Лиза отказывается им верить. Она возвращается в ванную, выхватывает скальпель и, стараясь не смотреть на него, тыкает им в еще живые игрушки. Потом переворачивает коробку вверх дном, чтобы из нее было не вырваться, и запихивает обратно под полку.

Вот тебе, Лиза, простейшая логическая задачка.

Либо Владимир Сергеевич, человек, которому верить нельзя никогда, внезапно сказал правду и врут все, включая вещи.

Либо это откат – и тебя, Лиза, никому уже не спасти.

Либо без таблеток едет крыша. Обычный делирий. И это ничем не лучше, потому что взять их неоткуда.

Лиза тщательно моет руки, внимательно вытирает их, тащит с полотенцесушителя платье. И только надев его, понимает, что карманы пусты: ни львенка, ни морковки. Ни запонки.

Эпизод 2270

В ванной нет ни одного уголка, где Лиза не поискала бы. Хуже всего то, что она никак не может отловить в памяти момент, когда их всех не стало. Допустим, выскользнули при стирке. Тогда куда делись? Морковка могла забиться в сток, она маленькая, а львенок крупный, да и запонку в такое отверстие не пропихнуть. Лиза опускается на колени, в последний раз осмотреть пол, а потом – ничего не поделать – придется лезть под ванну, раскручивать сифон. Стоя на коленях, Лиза вдруг отчетливо слышит, как в комнате вибрирует телефон. Наверняка это Макс. Есть новости о бабушке. А может, и таблетки добыл ей. Макс никогда не подводит.

Лиза несется в комнату, открывает сообщения, но там совершенно пусто. Что это было? Опять галлюцинации? Неужели даже дружественные Лизе вещи ополчились против нее?

И тут телефон вибрирует снова, прямо в ее руках. Но на экране ничего не происходит. Она открывает всё подряд, пока не вспоминает о портале агентства.

Два новых сообщения. О чем они могут писать ей? Сейчас, когда она занята круглосуточно, не могут же они предложить ей еще одного клиента? Деньги нужны, конечно, да и ситуация шаткая, в любой момент Стас может попросить ее на выход, но хорошо бы сконцентрироваться на работе здесь, а не метаться туда-сюда, как скальпель в джакузи. Подождав немного – вдруг сообщение исчезнет само? – Лиза нажимает на конвертик.

“Доброе утро. Свяжись, пожалуйста, с Матвеем Борисовичем Егоровым. Срочно. Чем быстрее, тем лучше. Он сказал, срок дает до вечера. Сказал, номер телефона ты знаешь. P S. Что случилось?”

Лиза опускается на кровать. Долго смотрит на имя. Пытается соотнести с ним слово “срок”. Наконец ее взгляд падает на часы на верхней строчке. Шесть пятьдесят три. Через семь минут она должна быть на кухне, готовить завтрак. Через двенадцать часов семь минут она должна позвонить Мите.

Она торопливо пишет: “Лиза не будет ему звонить”.

Ответа ждать не приходится: “Он говорит, если ты не позвонишь, мы обязаны сообщить ему, где ты. Он из