Лик Аполлона - Фред Саберхаген

Джерри потянулся к памяти Аполлона — и узнал, что Карлотта права, это действительно так, Но воспоминания хлынули потоком — . и он узнал гораздо больше, чем ему хотелось. . — Их сделал Гефест! — неожиданно для самого себя сказал юноша, указывая на чудесные сандалии на ногах у Карлотты. — Верно! — И что же сказал Арнобий, когда ты вернулась? Ты ведь прилетела по воздуху, как птица? Ах да! Он же тебя не видел — к тому времени он уже лежал без сознания… Так, значит, ты спрятала сандалии в ту маленькую коробочку, а Арнобию ничего о них не рассказала? — Ты снова угадал. — А мне казалось, ты его любила… Божество в облике Карлотты беспомощно развело руками, совсем по-человечески. — Я и вправду его любила, Джерри, и собиралась все ему рассказать — потом. По крайней мере мне так казалось. Но потом пришел ты, и все еще больше запуталось, — потому что я не могла полностью тебе доверять. Ты ведь помнишь, каким он был в следующие несколько дней, — все никак не мог прийти в себя… А пока он выздоравливал, я успела хорошенько все обдумать. И чем больше я размышляла, тем больше беспокоилась. — Но почему? — Я начала опасаться, что слишком долго тянула с признанием. Он бы очень удивился, узнав, что я скрывала свою находку… Наверное, на самом деле я боялась его потерять. — Но каким образом сандалии… — С одной стороны, он не стерпел бы, что именно я — его рабыня, ничтожная помощница — сделала это великое открытие. Только подумай — сандалии Гермеса, сотворенные самим Гефестом! И их нашла я, а не он, великий ученый. Он нашел этот храм на болотах — только и всего. Дальше все стало слишком простым и настоящим, — а по этой части он был не силен. Вместо того чтобы просто ходить и смотреть, как это сделала я — и находить то, что можно было найти, — он пичкал себя дурманящими эликсирами и без толку тратил время над бесполезными магическими фигурами и заклинаниями. В эти игрушки он мог бы поиграть и у себя дома. Карлотта помолчала, потом заговорила снова: — И если бы даже он отнял у меня всю славу этого открытия, заявил бы, что это он нашел сандалии, — что ж, по крайней мере мы двое все равно знали бы правду. Он просто не смог бы оставить все как есть и признать, что открытие по праву принадлежит мне, жалкой служанке, — это унизило бы его. Вот этого-то я и боялась. Как бы ни повернулось, — все равно наши отношения больше не были бы такими, как раньше. По крайней мере, мне так казалось. Но, как потом выяснилось, между нами никогда и не было никаких особенных отношений… Джереми медленно кивнул. Взгляд Карлотты снова стал задумчивым. — Сейчас я вспоминаю те дни и ясно вижу, что он тогда уже решил меня бросить… О том, чтобы я навсегда осталась с ним, не могло быть и речи. Я тогда тешилась мыслью, что вот, дождусь подходящего случая и преподнесу ему этот великий дар, сандалии, и он… Но так уж вышло, что подходящий случай не подвернулся. Значит, не судьба.

Потом, той ночью, когда Арнобий велел Карлотте убираться, она вытащила сандалии из тайника и начала понемногу ими пользоваться, — но так, чтобы никто не узнал. Поначалу она только летала над морем и танцевала над волнами — без какой-нибудь определенной цели, просто чтобы насладиться ощущением свободы и могущества, которое давали чудесные сандалии. Но вскоре Карлотта стала снова наведываться в разрушенный храм на болотах, — она вплотную занялась поисками новых таинственных сокровищ, дарящих власть и богатство. Любой раб знает, что богатство и само по себе дает человеку власть — золото обладает своей собственной тайной магией, не менее мощной, чем любая другая колдовская сила. Полет в волшебных сандалиях от Академии до далекого храма на болотах занимал совсем немного времени — не больше получаса.

Сперва Карлотта не сознавала, почему она туда так часто летает или что именно она там ищет. Но все ее мысли были заняты поиском какого-нибудь оружия, какого-нибудь источника силы — она страстно желала этого, это было ей очень нужно. А сандалии словно подслушали, о чем Карлотта мысленно разговаривает сама с собой, — принесли ее туда, где она смогла найти то, о чем мечтала.

Снова и снова возвращаясь в развалины храма, безмятежно танцуя среди смертоносных змей, Карлотта поняла наконец, что предчувствия ее не обманули. Она точно определила для себя, чего она хочет, — и узнала то, что искала, сразу же, едва оно попалось ей на глаза.

Еще с первого своего похода в таинственный храм Карлотта знала, что там наверняка сокрыто некое величайшее сокровище. Но тогда она думала, что лучше ему оставаться там, где оно лежит. Там оно наверняка будет в безопасности. А раз уж она заполучила волшебные сандалии, то всегда сможет вернуться в храм за этим сокровищем. — Вскоре я узнала, что эти славные красные сандалии наделяют своего обладателя не только способностью быстро бегать, а чем-то большим. И даже гораздо большим, чем способность летать, — хотя и это само по себе потрясающая штука. Оказалось, что если ты даже не знаешь точно, где лежит нужная тебе вещь, сандалии сами подскажут, как ее найти! — Это великая власть… — Да, ты знаешь это… Аполлон! — Может, я и должен это знать… Раз уж я — бог, то должен бы знать много всякого такого, чего на самом деле не знаю, . — Да ты просто боишься узнать, вот и все. Джереми, который все это время неподвижно сидел на бревне-скамейке, вздохнул и закрыл глаза. — Да, наверное… Но рассказывай дальше. Что случилось потом, когда ты вернулась в храм?

Карлотта рассказала, что было время, когда она желала возвеличиться только ради мужчины, которого любила, — ей казалось, что если она явится перед ним в облике богини или полубогини, то он просто вынужден будет принимать ее всерьез. — Надо было мне знать об этом лучше. Вот — ты! — девушка указала на Джереми. — Ты уже был богом, когда мы впервые встретились. Еще до нашей встречи тебе каким-то образом достался Лик Аполлона, и ты надел его. — Я сам не знал, что делаю… — Правда? Но все равно ты это сделал. И сам стал Аполлоном. Ты уже был Аполлоном, когда впервые явился к Арнобию, — а он ничего такого в тебе не увидел, счел тебя обычным мужланом. Если уж на то пошло — я тогда тоже не разглядела в тебе бога.

Джереми медленно кивнул. — Все верно. Ни на свежую голову, ни под воздействием своих дурманящих средств Арнобий никогда не понимал нас — ни Джереми Редторна, ни Аполлона. — А Аполлон ничего не хочет мне сейчас сказать? Или же Трикстеру, который живет во мне?

Джереми помедлил, прислушиваясь к внутренним ощущениям, — но ничего особенного не почувствовал. Юноша развел руками. — Нет, похоже — ничего. А что хочет сказать мне Локи? Девушка оглядела его с головы до ног. — Не знаю… Но Карлотта не желает тебе зла. В ту ночь, когда я впервые пришла к тебе, на палубу, — тогда я, конечно, еще не знала, что ты бог. Но уже тогда я заметила в тебе нечто такое, чему, как оказалось, мне было очень трудно противостоять, — внутреннюю силу и чувство собственного достоинства. И я захотела, чтобы ты был на моей стороне… Я пыталась заручиться твоей поддержкой, хотела сделать тебя своим помощником — еще до того, как снова пошла в храм и нашла Лик и другие сокровища. Но сандалии уже тогда были у меня, и мне нужен был человек, которому я могла бы доверять… Карлотта призналась Джереми, что у нее были свои подозрения на его счет, — она думала, что он беглый раб, сумевший каким-то образом освободиться от железного ошейника.