Семь фунтов брамсельного ветра - Владислав Крапивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он все еще старший сержант? Его подвиги достойны офицерского чина… Кстати, челюсть у него не болит?
Гле-Гле просительно глянул на Тарапуньку:
– Иван Петрович, может, забрать с собой и…
У меня сердце колотилось, будто тысяча бешеных горошин в погремушке. Если сейчас эти двое сунутся к Илье, буду орать, визжать, драться когтями и ногами!..
В углу у дверей осторожно кашлянули.
3
В неслышно раскрывшихся дверях стояли двое. Видимо, входить бесшумно умеют не только оперативные работники.
Одного я узнала сразу. Это был длинный рыжий Борис, который в прошлом году ездил из редакции в лагерь “Отрада”. И конечно же, это я с ним совсем недавно говорила по мобильнику!
Второго я не знала. Кругловатый и лысоватый, с улыбчивым лицом. Похожий на инженера Карасика из старинного фильма “Вратарь” (что-то мне сегодня все лезет в голову старое кино).
– Извините, – сказал Борис. – Кнопку жмем, а звонок молчит почему-то. А потом видим: дверь приоткрыта, вот и вошли…
– Кажется не вовремя, – весело продолжил речь “Карасик”. – У вас гости. Еще раз простите… – У груди он держал видеокамеру – вроде той, которой мы во Дворце снимали “Гнев отца”.
– Гости уже уходят, – в той же веселой тональности откликнулся Илья. – Мы, по-моему, исчерпали тему нашей беседы… Видите ли Юрий Юрьевич, это, так сказать, гости без приглашения. С давней службы нашего отца. Им вдруг показалось, что у папы есть дискета с какими-то важными материалами. Они так ее просили, что я дал переписать, но при этом нечаянно сломал. Вон, в дисководе…
– Ай-яй, какая неприятность, – покачал рыжей головой Борис. Юрий Юрьевич – тоже. И нацелился объективом на компьютер с опустевшей оболочкой дискеты. Потом повел камерой по комнате.
– Зачем вы нас снимаете! – взвизгнул Гле-Гле.
– Да что вы, мы не вас, – невозмутимо разъяснил Борис. – Мы снимаем интерьер квартиры Мезенцевых, а вы в нем случайно… Мы, собственно, пришли к Жене, как и договаривались. Надо взять у нее интервью для газеты и нашего канала. Женя – победительница конкурса на лучшее школьное сочинение, а мы готовим статью и передачу об итогах учебного года. Ну и вот…
– Не эту статью вы готовите! – ощетинился Гле-Гле.
– Да вам-то откуда знать? – Юрий Юрьевич навел на него объектив.
– Немедленно прекратите съемку. Выньте кассету и дайте ее сюда, – не терпящим возражений тоном потребовал Иван Петрович. Резко встал.
– С какой стати вы мне приказываете? Господин… э-э… не знаю кто.
– Сейчас узнаете… – уже знакомым жестом Иван Петрович предъявил “корочки”.
– Ну и что? – ничуть не испугался Юрий Юрьевич. – Батюшки мои! Мы ведь не в вашем ведомстве, а в гостях у детей капитана Мезенцева.
– Мы здесь по служебному делу!
– Но и мы по делу, – сказал из-за спины Юрия Юрьевича Борис. – Тоже по служебному… Есть закон о средствах массовой информации, который позволяет снимать все, кроме секретных объектов. И субъектов. Вы – секретные? Тогда не вертитесь перед объективом…
– Немедленно отдайте кассету, – с нехорошим звоном сказал Иван Петрович. – Вы опасно шутите…
– Ва! – Борис бесцеремонно сел на диван и облокотился на поставленный рядом чемоданчик-дипломат. – Не надо пугать. Мы журналисты, а не беспаспортные бродяги…
– Мы сейчас вызовем патруль! – Гле-Гле вытащил из брючного кармана мобильник.
– Патруль – это уже серьезно, – Юрий Юрьевич нацелился объективом на Гле-Гле с телефоном. – Ну, валяйте.
– Я требую последний раз, – выговорил Иван Петрович со зловещим придыханием.
Борис вдруг сказал с зевком:
– Да отдай им, Юра, пусть успокоятся. С этой конторой связываться – сплошной визг получается…
– А как я буду снимать Женю?
– Я взял запасную…
Юрий Юрьевич открыл камеру, достал кассету.
– Возьмите, господа. Только не забудьте вернуть, когда посмотрите. Вещица дорогая.
– Вернут, вернут, – сказал Илья. – Они все возвращают, когда сотрут…
Иван Петрович и Гле-Гле пошли к двери. На пороге Иван Петрович обернулся, сказал Илье:
– Я не уверен, молодой человек, что это наша последняя беседа.
– Я тоже не уверен, – ответил Илья. – Возможно, мы вернемся к вопросу о вашем вторжении в частное жилище. Сделанное, к тому же, обманным путем, через соседку…
Иван Петрович и Гле-Гле бесшумно исчезли.
– Жаль все же кассету, – задумчиво сказал Илья.
– Ха! – откликнулся Борис. Открыл дипломат, вынул такую же камеру, как у Юрия Юрьевича. Из опустевшего дипломата высунул палец – через глазок, незаметный на фоне черной кожи. Пошевелил пальцем, как щенячьим хвостиком. Это было так смешно, что я принялась смеяться неудержимо. Смеялась, смеялась, пока Илья не прикрикнул: “Цыц, мучача!” Тогда мне захотелось плакать. Я достала из дисковода лопнувший чехол дискеты и прижала к груди.
– Давайте глянем, что получилось, – сказал Борис. Они с Ильей тонким проводом подключили камеру к телевизору. Юрий Юрьевич сходил в прихожую и запер дверь.
…Все получилось! Начиная с того момента, как Илья рубанул по дискете! Значит, Борис и Юрий Юрьевич сперва снимали из прихожей, через дверь, тихо и незаметно. Правда, иногда кадр прыгал и метался – не так-то просто снимать камерой, спрятанной в чемодане. Но все было видно и понятно. Как рассказывает Илья о сломанной дискете, как нервничают и грозят те двое, требуя отдать видеокассету…
Я смотрела на экран и всхлипывала. Слезы бежали по щекам и капали с подбородка на руку, которой я гладила опустевшую сломанную дискету, как котенка. Папина же… Пусть ни для чего не годная, все равно сберегу. Положу в книгу вместе с кленовым листом и бумажкой, на которой записан ключ к паролю…
– Ну, хватит, девочка, – шепнул мне Юрий Юрьевич. – Ты молодчина. Иди умойся. Сейчас поедем в редакцию.
– Зачем? – всхлипнула я.
– Надо поговорить, уточнить кое-что…
Мы поехали в “Городские голоса” в старенькой скрипучей “Ладе”. Борис вел машину, Илья сидел с ним впереди, а я сзади, с Юрием Юрьевичем, который что-то напевал.
Я спросила у косматого затылка брата:
– Иль, что такое “бобаликона”? Ты брякнул тогда “мучача бобаликона”…
– А! Это значит “глупенькая девочка”.
Я шмыгнула носом:
– Хоть бы когда-нибудь что-нибудь хорошее сказал своей единственной сестре.
Он оглянулся, поймал очки. Растянул губы.
– Ладно. Донселла эроика.
– Чего-чего?
– Я говорю: героическая девица…
Если есть рай…
1
Был скандал. То есть был специальный репортаж в телевыпуске местных “Новостей”, в тот же вечер. Сначала незнакомый нам телеведущий бесстрастным голосом рассказал о странных вещах, творящихся в нашем городе. О том, как в одну из квартир, где живут вдова и дети погибшего несколько лет назад капитана милиции Мезенцева явились двое сотрудников отдела внутренних дел и стали требовать дискету с какими-то материалами. Без ордера на обыск, без всяких полномочий. В квартире были дети капитана Мезенцева – студент-первокурсник и школьница. Чтобы они беспрепятственно открыли дверь, эти сотрудники попросили позвонить соседку.
Соседка Галина Андреевна, похныкивая, оправдывалась с экрана:
– А откуда я что знаю? Пришли, показали какие-то удостоверения. Век живем, век боимся. У меня вот так же деда забрали в тридцать седьмом году, мать рассказывала. Тоже пришли, тоже показали. И помалкивай… А дети очень даже хорошие, культурные, всегда здороваются. Я разве что-то против них имею? Очень славные дети, и мама их тоже… Мне теперь как им в глаза смотреть?
Да, она чувствовала себя не в своей тарелке, и все же ей, кажется, нравилось, что попала в телепередачу.
Потом рыжий Борис вежливо беседовал с милицейским начальником в полковничьих погонах. Начальник пожимал погонами и объяснял, что все это сплошное недоразумение. Никакие документы бывшего капитана Мезенцева никого в милиции не интересуют. И если какие-то сотрудники взяли на себя задачу добыть дискету, то это их собственная, не согласованная с руководством МВД инициатива, надо разбираться. Но, скорее всего, разбираться будет не с кем, поскольку в органах внутренних дел нет ни капитана Василихина Глеба Олеговича, ни Ивана Петровича с неизвестным званием и неразборчивой фамилией. Не исключено, что весь этот случай – фантазия детей капитана Мезенцева, сочиненная ими с непонятной целью.
В подтверждение того, что это “не совсем фантазия”, были показаны кадры с “несуществующими” Иваном Петровичем и Глебом Олеговичем и рассказано, в каком именно подразделении они служат. Слегка обмякший полковник повторил, что “надо разобраться”. Борис выразил надежду, что разбор не затянется надолго.
– И хорошо бы разобраться заодно, действительно ли эти сотрудники побывали у ребят по совету подполковника Будимова… Кстати, это не тот Будимов, который был как-то связан с делом шофера Мельникова?
