Смерть в диких условиях. Реальная история о жизни и трагической смерти Криса МакКэндлесса - Карин МакКэндлесс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я беспокоилась, что мы с Робертом слишком часто позволяем Эмбер заниматься воспитанием дочери в лучшем случае урывками. Как будто Хизер досталась нам вместе с проблемной старшей сестрой. Я не хотела посадить Эмбер на свою шею, я надеялась подтолкнуть ее к тому, чтобы она привела себя в порядок и двигалась в позитивном направлении. Я нашла для нее вакансии, которыми она не воспользовалась. Когда она лишилась арендованной квартиры, я нашла ей новое жилье. Я пыталась помочь ей с деньгами и накоплениями на будущее. Я надеялась, что она станет таким человеком, на которого Хизер могла бы равняться, и в некоторые многообещающие моменты я верила, что так оно и будет. Но к тому времени, когда Хизер пошла в начальную школу, Эмбер свернула не туда и стала проводить все меньше и меньше времени с дочерью.
В конце концов она передала полную опеку нам с Робертом. Мы все знали, что так будет лучше для Хизер. Пускай я отчасти и испытала облегчение от решения Эмбер, мне было страшно, что она полностью исчезнет из жизни дочери. Она пообещала этого не делать, но вскоре отключила телефон и переехала, не сказав, куда именно.
Несколько месяцев спустя мы с Хизер стояли в холодильной секции продуктового магазина и обсуждали, что приготовить на ужин.
Внезапно она протянула мне руку.
– Мамочка, – сказала она, широко раскрыв глаза, напоминавшие тарелки, на которых скоро будет подан наш ужин.
– Что случилось, милая? – спросила я.
Хизер застыла на месте и, не двигая головой, ответила:
– Мне кажется, я вижу там мамочку Эмбер.
Я повернула голову в направлении застывшего взгляда Хизер и увидела Эмбер. Она улыбалась, прогуливаясь по проходам, загорелая и одетая в белую майку под мужской фланелевой рубашкой. Ее светлые волосы были собраны в высокую прическу. Она посмотрела на нас, затем снова отвела взгляд и продолжила медленно катить тележку.
Я осторожно повернула голову Хизер к себе:
– Милая, послушай меня. Хочешь подойти и поговорить с ней? Ничего страшного, если так.
– Нет, – тихо ответила она.
– Ты уверена? – переспросила я. – Пожалуйста, не думай, что я расстроюсь, если ты захочешь поговорить с ней. Поверьте мне. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
Хизер посмотрела мне в глаза и прямо сказала: – Знаю. Я уверена. – Но я чувствовала, что она хочет, чтобы Эмбер сама сделала первый шаг.
Мы продолжили складывать в корзину все продукты из нашего списка. Несколько раз мы проходили в паре метров от Эмбер, двигаясь по одним и тем же проходам между яркими разноцветными банками, коробками и контейнерами. Каждый раз, оказавшись в пределах слышимости от нее, я говорила громче, умоляя Эмбер пообщаться со своей дочерью. «Как насчет этих супов, Хизер?» «Какие соки ты хочешь на обед на этой неделе, Хизер?» «Хочешь, я сегодня приготовлю спагетти, Хизер?»
Хизер понимала, что я делаю, и не пыталась меня остановить. Очевидно, что Эмбер видела и слышала нас. Но каждый раз она просто поворачивалась в другую сторону и шла мимо, как будто мы всего лишь пара незнакомцев, которые слишком громко разговаривают.
Я представляла, какие мучения это приносит Хизер, но она не подавала никаких признаков слабости. Меня поразила ее сила и решимость в таком юном возрасте. На моих глазах навернулись слезы. Я знала, каково это – так быстро взрослеть, но я быстро вытерла их. Пока мы не вышли из магазина, я решила, что должна предложить им наладить контакт в последний раз.
– Хизер, хочешь, я поговорю с ней? – спросила я.
– Нет, спасибо, – ответила она и положила коробку макарон с сыром в тележку. Меня переполняло желание подойти к Эмбер, дать ей подзатыльник, встряхнуть за плечи и спросить, что, черт возьми, с ней не так, но я смогла его побороть. Не хотелось пошатнуть веру Хизер в меня. Мы оплатили покупки и отправились домой.
Дни рождения и праздники проходили, а Эмбер не выходила на связь, хотя мы не меняли адреса и номера телефонов. Я поражалась тому, как можно сознательно исключить себя из жизни своей же дочери. Вспоминалось, как Эмбер говорила Хизер, что любит ее, каждый раз, когда высаживала у нашего дома. Как можно было допустить, чтобы такая любовь испарилась?
Мне было больно за Хизер, а потом я вспомнила, что при определенных обстоятельствах бывает полезнее установить дистанцию.
Я хотела отдать должное Эмбер за то, что она, возможно, осознала это. Но все же мне казалось непостижимым, что она смогла вот так отпустить родную дочь. Возможно, даже у матерей бывают разные уровни любви. Я говорила Хизер, что люблю ее каждый божий день и усердно старалась, чтобы она никогда не усомнилась в том, насколько сильно это чувство. Чтобы я ее бросила, пришлось бы утащить мое мертвое тело после того, как с меня бы заживо содрали кожу, пока я брыкаюсь и кричу, чтобы вернуться к ней.
Больше мы никогда не видели Эмбер.
Мы с Робертом оба много работали и занимались бизнесом, каждый своим. Он стал возвращаться домой все позже и позже. Когда Эмбер ушла из жизни Хизер, как мне казалось, ей нужно было больше внимания с моей стороны, чем я могла дать, проводя долгие часы в мастерской. Мне хотелось участвовать в проведении всех ее школьных мероприятий и вечеринок, быть главой родительского комитета в ее классе и сопровождающим на экскурсиях. К тому же я знала, что не смогу управлять компанией так, как мне хотелось бы, и каждый день принимать настолько активное участие в жизни Хизер. Я так хотела добиться успеха в своей отрасли, а теперь поняла, что меня с тем же рвением интересуют проблемы материнства.
Мы с Робертом долго говорили об этом. Мы согласились, что важнее проводить больше времени вместе, всей нашей семьей, а не обрастать вещами, приобретенными за долгие часы работы. Я бы занималась консалтингом и планировала другие проекты, благодаря которым у меня был бы более гибкий график.
Прежде чем принять окончательное решение о продаже C.A.R. Services, я поговорила с сотрудниками, потому что хотела заручиться
