Наследство огня - Юлия Мидатовна Аметова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пусть надежно будет слово,
Не вернутся беды снова.
Не иссякнут жизни силы,
Не забудется, что было…
Сафи бормотала слова заклинания, пока у нее не закружилась голова. В глазах потемнело, кристалл угас, и она упала без чувств.
Глава семнадцатая. Голубые камни
Погребальный костер сложили, как и двести лет назад, на лугу перед воротами Нагорной крепости. Полили поленья головичным маслом, положили хворост вокруг, а под него – охапки сухой домовики, готовые загореться в любое мгновение. Дарион обошел костер еще раз – все правильно, сотник Рейт и его ребята не подвели. Огниво лежит возле узкого конца костра, факел прислонен к бревнам, цветы-светосборы насыпаны так густо, что почти полностью закрывают мертвые тела.
Вот они лежат, ровно, будто в строю. Старик старшина, храбрец-копейщик, трое совсем молодых бойцов, незнакомые всадники, а рядом худой долговязый писарь – погибший под завалом отец Нарики. Изорванные когтями ящеров тела, изуродованные лица с закрытыми глазами – хорошо воевали рошаельцы, только нехорошо закончилось. Плохо обученные, вооруженные старьем, они бились, как могли, и смогли немало, но погибших могло быть вдвое меньше. Впрочем, завтра уже можно начать учить всех уцелевших после сражения – они совсем не плохи, если выстояли, и даже живого огня не побоялись. А потом можно будет набирать новых.
Ну и развал устроили в Нагорной крепости старый Борк и молодой князь! Никто ни за чем не следит, везде что-то валяется, стены еще целы, но ворота скрипят на всю округу, запасы есть, но никто их не проверяет. В оружейной порядок, но все старое, чиненое-переделанное, свитки и книги в архиве целы, зато запасы хлебной щепы изгрызли листоеды. В кладовой листоедов нет, зато на полках среди головиц гнездятся ногочерви. И если бы только это!
Ополченцы умирают от ран, потому что нет обученных целителей, а у одного обученного и двух едва осознавших свой талант мыследеев не хватает сил на четыре десятка раненых. Хорошо еще, что Нарика и Рейт не побоялись помогать Князю-под-горой в день сражения, иначе потери были бы еще больше. Кстати, там еще был паренек из деревни, совсем мальчишка, сильный мыследей, но сам своего дара боится. Ладно, привыкнет со временем, да и князь Ленорк, возможно, заинтересуется новым для себя делом и таким своим талантом. Хотя это вряд ли. Ленорк ничем, кроме собственного спокойствия и развлечений, не интересуется, даже военным делом. А вооружать отряд и обучать ополченцев надо, и не раз в год, приезжая из Рошаны, а каждый день в Нагорной крепости. Дарион фыркнул при одном воспоминании о сегодняшнем смотре бойцов, на котором князь Ленорк так и не появился.
А кстати, где он? Пора начинать молитву Огню и поджигать костер. Уже вся деревня плачет вокруг костра, и певчие стоят, глотая слезы, как только петь будут… А синий подземный змей лежит поодаль, чтобы не пугать людей и смотрит, будто пытается разобраться в людской жизни. Разберешься тут…
А вот, наконец, и Ленорк. Быстро подошел к узкому концу костра, встал возле факела, снял свою широкополую шляпу с цветами, бросил на землю, протянул руки вперед. Что, он уже петь собрался? А приветствовать Огонь? А поклон людям – сначала мертвым, потом живым? Или только двести лет назад полагалось это делать, а теперь уже не принято? Нет, все-таки поклонился.
– Родилось солнце из Огня,
И вечный совершает путь.
Шел человек, свой путь храня,
В конце он может отдохнуть,-
запел князь Ленорк, поклонившись. Голос у него был верный и ритм он чувствовал хорошо, да иначе быть не могло – в княжеской семье Нагорного Рошаеля всегда все пели и плясали. Действовал он тоже правильно – князь должен был начать один, потом подхватывали певчие. Дарион негромко подхватил напев вместе с певчими, потом запели остальные. Охрипшие от слез голоса слились в один звук, вот уже поют ясно и отчетливо. Хороший это обычай – петь поминальную молитву всем вместе – люди начинают думают не только о горе, но и о возвышенном, у них от этого и сил прибавляется, чтобы жить дальше.
Но что там князь Ленорк запаздывает с новой строчкой? Дарион оглянулся на князя, певчие посмотрели тоже. Важность на лице князя сменилась некоторым смущением, он вздохнул, как будто собираясь, наконец, начать, но так и не запел. Тьма преисподняя, он слова забыл! Вон шустрый ополченец Диго уже шепчет ему страшным шепотом, как студент, который подсказывает приятелю на зачете, но князь Ленорк ничего не может вспомнить. Ну ладно, положение Князя-под-горой, спасителя и героя, в мирной жизни тоже может выручить. Пора петь самому!
– Гори, Огонь, пока идет
Душа заоблачным путем,
Навек пусть слава тех найдет
Кто пал на поле боевом…
Дарион начал, и певчие стройно подхватили продолжение молитвы. Деревенские подпевали вразнобой, но старательно, Ленорк, наконец, вспомнил слова. А помнит ли он, что пора поджигать костер? Помнит! Ленорк наклонился, взял огниво и зажег факел. Загорелась чистым, бездымным пламенем сухая трава, занялся облитый маслом хворост, огонь охватил поленья и поднялся над мертвыми телами, заслонив их от живых.
– В Огонь вернется человек,
Душа пройдет Огня пути
Чтоб вновь отмеренный свой век
Под солнцем мира провести.
Дарион не слишком верил в возвращение души в прежнюю жизнь, но измученным горем живым людям становилось от этой веры почему-то легче, для того и поют. Серьезно гудел молитву сотник Рейт, растерянно смотрел шустрый ополченец Диго, всхлипывали через слово молодые хозяйки, утирала рукавом распухшие глаза Нарика, рыдала в рукав ее сестра, а их боевая мамаша пела, зорко оглядывая окружающих.
Князь Ленорк был спокоен – он мало знал здешних жителей. Дарион их вовсе не знал, а потому занялся делом – взял бутыль с головичным маслом и пошел вокруг костра, поливая плохо горящие места, вылил все и остановился точно рядом с Нарикой. Он ничего не говорил, только молча стоял рядом, пока не догорел костер, и люди не потянулись к пеплу с каменными кувшинчиками.
Ну вот, печальное дело сделано, завтра с утра надо сказать князю Ленорку, чтобы выдал деньги семьям погибших, он и об этом может забыть. А сейчас пусть все идут спокойно на поминальный обед в крепость.
– Рейт!
– Здесь! – сотник вытянулся перед Князем-под-горой, как перед большим начальством. Неудивительно, он раньше служил в Рошане, и знает настоящую службу. Хорошо, когда
