Игра в зеркала - Ольга Шумилова

Палуба вздрогнула вторично. Нет, вот теперь точно не показалось. Я задумчиво покосилась на книгу, но, наткнувшись на фразу: «На сем заканчивается период главенства мудрейшего Ситтика, известного так же такими деяниями, как…», застонала. Список «деяний» тянулся на полдесятка страниц, и все примерно такого же сорта, как и нахождение полудохлого подкопченного ангела на заднем дворе хозпостроек.

Впрочем, я не теряла надежды. Опыт недвусмысленно подсказывал мне, что сколько-нибудь ценная информация рано или поздно вынырнет. Но явно не сегодня.

Книга отправилась обратно в каюту, я же решительно направилась на «капитанский мостик». Тряска нравилась мне все меньше и меньше, тем более, что мы шли достаточно оживленной трассой, и поломка была бы более чем неуместна.

Я застала пилотов сгрудившимися у консоли радаров.

— Проблемы?

— Нет, леди.

— Значит, мне показалось, что корабль трясется, как в припадке? — я прислонилась бедром к одному из кресел и скрестила руки на груди.

— А он трясется? — вскинул брови второй пилот в таком неподдельном удивлении, что я забеспокоилась всерьез.

— А ну, покажите, что вы там увидели! — я решительно протолкнулась к радарам и внимательно посмотрела на экран. — Господа, там пусто.

— А за бортом — нет! — техник, чуть ли не обнюхивающий консоль, нервно дернул головой в сторону обзорной панели. — Не знаю, может, ионное облако помехи дает?… Нависло, сволочь, почти вплотную.

Я подняла глаза на юркий маленький кораблик, пляшущий перед носом нашего судна, который действительно не отражался на радаре, и закусила губу. Медленно прошла от стены к стене. Что-то копошилось на краю сознания, и это что-то мне не нравилось.

— Сообщите все же техникам… Я очень хочу знать причину всей этой болтанки, и чем быстрее, тем лучше.

Один из младших пилотов послушно кивнул и активировал переговорник. Поколебавшись, я села за главную консоль и начала просматривать документацию на полет. Как руководитель операции, я одновременно являлась капитаном судна и за сам полет несла не меньшую ответственность, чем за наше пребывание на Станайе. Через несколько минут, не найдя ничего тревожащего в прочих документах, я вызвала развернутую голографию нашего предполагаемого маршрута и такую же — маршрута реального, и замерла надолго, скрупулезно сравнивая их. Пурпурная и голубая линии не отличались ни на гран — мы шли точно запланированным маршрутом.

Я подперла щеку кулаком, и, прищурившись, смотрела на хаотичную россыпь звезд и планет, когда ко мне обернулся первый пилот.

— Леди… — начал он и непроизвольно поднял глаза на голографию. Всмотрелся, сощурился, и через мгновение его глаза широко распахнулись. — Но оно же не должно подходить так близко!

Мой взгляд выхватил из хоровода точек и линий крошечный участок лазурной линии, возле которой было пусто. Мозг еще не осознал, что это означает, а тело уже бросилось к радарам.

— Да его расширили искусственно! — рявкнула я. — Включить кормовой обзор!

Защелкали переключатели, в воздухе раскрылось несколько экранов. Полдесятка людей напряженно всматривались в изображения, но ничего, кроме космической черноты, там не обнаружили. Я помедлила, но обзор приказала не выключать. Конечно, толку от него без радаров немного, тем более, что «слепое пятно» сразу за хвостом даже им не захватывается.

— Какие будут приказы, леди?…

— Посмотрите, на какой запасной курс из этой точки можно лечь. И… Готовьте свой вариант маршрута. Не важно, какой — главное, чтобы он не повторял ни один из запланированных.

— Вы считаете?… — первый пилот вопросительно приподнял брови.

— Да. Я считаю.

Я скрестила руки на груди и сжала губы. В Корпусе явно завелся жучок. И серьезный.

— Готово. Переходить на запасной маршрут?

— Переходите.

Палуба едва заметно вздрогнула, мутное пятно на обзорной панели пришло в движение, стремительно уходя влево. Ему на смену приходил беловатый шар ближайшей звезды, окруженный хороводом планет.

Корабль разворачивался.

Несмотря на то, что глаза мои непрерывно перебегали с экрана на экран, даже я пропустила тот миг, когда корабль дернулся и встал на дыбы. Натужно взвыли тревожные сирены, палуба ушла из-под ног, и меня швырнуло назад, на кресла. За мной последовало все, что не было привинчено к палубе.

Через секунду последовал еще один толчок, который я встретила уже на ногах, до судорог вцепившись пальцами в кресло.

— Максимальное ускорение! Быстрее!

— Не можем, — голос первого пилота упал. — Наружный контур системы охлаждения пробит.

— Тогда выжимайте все, что можете! — зарычала я, сильнее вцепляясь в кресло, поскольку корабль продолжало швырять из стороны в сторону. Взгляд заметался по обзорным экранам, но никого и ничего по-прежнему не было видно. Пальцы пилотов забегали по консолям, я же перебежками метнулась к ближайшему свободному креслу и затянула ремни. Секундой позже перегрузка вдавила меня в упругую спинку. А еще мгновением позже корабль сделал рывок вперед, настолько большой, что я увидела… Тонкий светящийся ободок вокруг двигателей. Двигателей чужого корабля.

— Штурмовик-невидимка, господа. Наводите кормовые орудия.

Цепочка команд полетела от пилотов к стрелкам, и вот уже в пустующем космосе радужными волнами заколебался якобы пустой пузырь силовых щитов, на мгновение обрисовывая контуры угольно-черного, а потому совершенно невидимого в космосе корабля, шедшего за нами, как оказалось, в «слепом пятне». О том, чего он ждал, я подумаю потом. А ведь ждал, иначе не открыл бы огонь только тогда, когда его команда поняла, что мы забеспокоились.

Я подумаю об этом потом…

Поток вспышек, которыми разразился визуально пустой участок космоса, заставил корабль резко нырнуть вниз, вышибая последние мысли из моей головы. И мысль о том, успели ли мои агенты среагировать на сирену, была одной из них.

Костяшки пальцев побелели от напряжения, с которым приходилось цепляться за подлокотники — от судорожных маневров, чихающего от перегрева двигателя и отката гасящих выстрелы штурмовика силовых щитов корабль трясло так, что даже мой организм с трудом подавлял тошноту. Черноту на обзорной панели расчерчивали радужные вспышки перестрелки. Нас им больше подбить не удавалось, впрочем, как и нам — их. Бездна меня подери, если это корабли не одинакового класса. То есть — все возможные навороты под стандартизированной обшивкой. А это уже привилегия очень серьезной организации.

И то, что мы до сих пор не смогли от них оторваться, наводило меня на крайне неприятную мысль о том, что они рассчитывали на одну, но стопроцентно успешную попытку, к которой подготовились куда серьезнее нас.