Магия объединяет - Илона Эндрюс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позади нас появилась царственная, высокая женщина, на запястьях у нее были тяжелые золотые браслеты, струящееся платье темно-изумрудно-зеленого цвета. Глаза подведены черной краской, веки и губы покрыты золотой пудрой. Семирамида наклонилась, взяла моего сына из рук Эрры и улыбнулась ему.
***
САДЫ ПОБЛЕКЛИ. Хватка магии отпустила меня, боль от нее эхом отозвалась в костях. Магический инферно утихло. Семирамида отступила, обнажив Эрру.
— Он создал орден ассасинов, чтобы убить меня, — прошептала она. Она видела сахану в моих воспоминаниях. В ее лице было что-то почти уязвимое.
Бабушка потянулась к ней, обхватив дочь своими призрачными руками. Вокруг них закружилась магия.
— Я знаю, — прошептала Эрра. — Я понимаю.
Она повернулась ко мне, вся нежность исчезла с ее лица, как сорванная маска.
— Ты сделаешь для меня две вещи. Как только это закончится, я выберу место захоронения для себя и мамы. Ты перевезешь нас туда.
— Хорошо. — Я бы сделала это в любом случае.
— И ты покинешь город.
— Что?
— Ты согласишься никогда не править землей, которую притязала.
Я открыла рот. Все внутри меня взбунтовалось от этой идеи. Это был мой город, моя земля, мой народ, мой…
Нет. Это было не мое. Я притязала землю, но она никогда не была моей.
Я подняла руку.
Было так тяжело. Мне хотелось броситься через всю комнату и бить тетю головой о камень, пока я не увижу цвет ее мозга, даже за то, что она упомянула об этом.
Это была не я. Я не стану своим отцом.
Я могла бы солгать.
Я подавила эту мысль.
— Я обещаю, что в тот день, когда мой отец умрет или будет заключен под стражу, я уйду с земли, которую притязала.
Говорить это было больно.
— Недостаточно хорошо, — сказала Эрра. — Я не хочу, чтобы ты уходила. Я хочу, чтобы ты поклялась никогда не править ею. Ты королева, как твоя бабушка и ее мать до нее. Поклянись мне на истинном языке.
Я открыла рот. Ничего не вышло.
— В чем дело, маленькая белочка? Хочешь убить меня за смелость?
ДА. О да. Так сильно.
Мне нужно было проникнуть глубоко внутрь себя и найти силы сделать это.
— Твоя земля или твой возлюбленный и твой сын. Выбирай.
Тут и выбирать было нечего.
— Я клянусь… — Каждое слово было невероятно тяжелым. Комната вокруг нас содрогнулась. С потолка посыпались маленькие кусочки строительного раствора. — … что не… — Мне казалось, что все связки в моем горле вот-вот порвутся. Гробница содрогнулась. — … буду править землей, которую притязала.
Это было так больно.
— Слово Шарратума обязывает, — сказала Эрра. — Засвидетельствовано.
Комната перестала трястись.
Прохладный порыв охватил меня. Внезапно воздух стал легче.
— Шар — упрямая сука, — сказала тетя. — Отказаться от земли, которую ты затребовала — это первый шаг. Наблюдать, как ее забирает другой — это второй. Позволить ему жить — это третий. Если ты выживешь, мы будем делать это снова и снова, пока ты не достигнешь равновесия или это не сведет тебя с ума.
— Спасибо. — Помоги мне, вселенная, я это имела в виду.
Тетя махнула рукой.
— Почему он оставил тебя в живых?
— По его словам потому, что я его драгоценная дочь, его Цветочек, единственная, кого он любит больше всех на свете.
Я услышала свои собственные слова и рассмеялась. Эрра расхохоталась. Как только я начала, я не могла остановиться. Смех лился и лился, пока у меня на глазах не выступили слезы. Мы стояли там смеялись и смеялись.
— О, это хорошо. — Эрра села на ступеньки. — Это хорошо.
Я не могла вспомнить, когда в последний раз так сильно смеялась. У меня заболел живот. Должно быть, мне это было нужно.
— Как сама думаешь, почему он оставил тебя в живых?
— Понятия не имею.
— Должно же быть что-то.
— Я не знаю. Он пытался убить меня раньше. Он рассказывал, что любил мою маму и пообещал ей, что подарит ей ребенка, подобного никому другому, но затем предвидел, что я стану такой же, как Кали, разрушительницей миров, и поэтому попытался убить меня, но потерпел неудачу. Он умолчал об этой части.
Эрра обдумала это.
— Если бы я попыталась убить тебя, ты была бы мертва. Должно быть, он передумал. Но почему?
— Я не знаю. Также он начертал на мне язык силы в утробе матери.
— И ты не начала с этого? Будем надеяться, что у твоего льва есть хоть немного мозгов, иначе твой ребенок будет тупицей.
Семирамида пошевелилась.
— Да, я знаю, Ама. Твоя бабушка говорит, что в наши дни ты могла бы поступить и хуже. Покажи мне надпись.
— Я не могу. Это проявляется только в определенные моменты. Например, когда я заявила права на город. Он может вызвать ее, прикоснувшись ко мне, но я не могу.
— Ты знаешь, что там написано?
— Нет.
Она встала и прикоснулась ко мне. Ее рука прошла через мою. Она помахала рукой взад-вперед по моим рукам. Я бы сказала ей, что это похоже на то, как если бы меня пропустили через холодную терку, но тогда она бы делала такое только чаще.
Эрра выругалась.
— Быть мертвым — это свои проблемы. Хотя это дает тебе определенную ясность. Я почувствовала свою мать, когда проснулась. Я спросила его о ней, и он сказал мне, что оставил ее на берегу Тигра. Тогда я сказала ему, что если он солгал мне, то пожалеет об этом.
— К тому времени, как я закончу, он о многом пожалеет.
— Найди способ записать слова и покажи их мне, — сказала Эрра. — Мы должны понять, почему ты все еще жива.
— Хорошо. Я так и сделаю.
Я повернулась к дверному проему.
— Куда это ты собралась? — спросила Эрра.
— Я сбегаю, — сказала я. — Он прибудет, вероятно, в ближайшие несколько минут.
За спиной Эрры вспыхнуло пурпурное пламя Семирамиды.
— Да, — сказала Эрра, очень четко выговаривая каждое слово, словно разговаривала с кем-то очень глупым или слабослышащим. — Вот почему ты должна взять меня с собой. Потому что ты — идиотка и тебе нужна помощь, а я еще большая идиотка, что пообещала тебе ее.
Я уставилась на кучу ее костей.
— Как?
Она отвернулась от меня.
— Пора.
Магия бушевала в комнате, яростная буря, наполненная горем. Стены дрожали. Я свернулась в
