Николай Крылов - Илья Драган

Он встал и сказал:

— До Гумрака мы не добрались. Из города не снято ни одного солдата. В этом я поручусь головой!

На Военном совете армии приказ комфронта обсуждать не принято. На этом и закончился этот эпизод, но он имел далекое продолжение. Командование армии готовило контрудар совместно с 64-й армией. И в 23 часа 50 минут 19 сентября был подписан боевой приказ, где впервые за время боев города появилось это слово. Это слово тогда сыграло огромную вдохновляющую роль для каждого командира, каждого солдата.

А ночью, когда все неотложные дела были завершены, Чуйков, оставшись наедине с Крыловым, спросил:

— Что сей сон означает со снятыми соединениями и частями из города?

— Боюсь, что комфронта выдал желаемое за действительное! — ответил Крылов, понимая, что не всегда боевыми приказами решается исход сражений.

— Я очень боюсь, как бы с этим наступлением на северном фланге не вышла бы та же история, что и в начале сентября! Если бы там произошло что-либо серьезное, стервятники не вернулись бы в город... Не поспешили ли опять с наступлением? А это новые потери, это разбитые дивизии, которые ох как попригодились бы здесь в городе...

— Быть может, сегодня там была разведка боем, посмотрим, что будет завтра.

Полудня, как это предписывалось приказом комфронта, Чуйков и Крылов не стали ждать. Атаку на Мамаев курган начали утром, благо опять же немецкая авиация не появилась над городом.

Однако контратака вылилась во встречный бой. Паулюс не только не снял каких-либо соединений из города, но, напротив, усилил свои войска.

По-прежнему не пришло никакого облегчения и в центре, где дивизия Родимцева сдерживала атаки многократно превосходящего по силам противника. К середине дня опять над городом появились немецкие самолеты. И Чуйков и Крылов с сожалением констатировали, что и в этот день войска Сталинградского фронта успеха в своем наступлении не имели. Напряжение боев, а также и армейская разведка к концу дня подтвердили, что Паулюс нисколько не ослабил свои войска в городе. Вечером опять поступило указание комфронта продолжать наступление, и 20 сентября всеми силами 62-я в эти дни была усилена двумя дивизиями: 284-й полковника Н. Ф. Батюка и 193-й генерала Ф. Н. Смехотворова. Но в связи с тем, что волжские переправы находились под артиллерийским и минометным огнем противника, очень остро встала проблема, как переправлять вновь прибывшие части.

Штурмовые группы, совершенно самостоятельные боевые единицы, показали свою жизнеспособность. Они и подсказали идею дать дивизиям больше самостоятельности, организовать для каждой дивизии свою переправу и все, начиная от пополнения и кончая доставкой боеприпасов и продовольствия, производить, минуя армейские склады. Встал в связи с трудностями при переправах и серьезный оперативно-тактический вопрос об артиллерии.

Линия обороны сильно приблизилась к Волге. Гаубичные батареи и пушечные полки теперь могли вести своими крупными калибрами огонь с левого берега. Включить их в централизованное управление артиллерийским огнем труда не составляло. Переправить же вместе с новыми дивизиями их артиллерийские средства было крайне трудно и, главное, опасно, вело к неоправданным потерям драгоценной по тем временам техники. Когда же орудия перевозились на правый берег, начинались новые трудности. В армии на правом берегу не было ни тягачей, ни лошадей, и орудия большого калибра было просто невозможно сдвинуть с места, да еще под непрерывной бомбежкой.

Крылов и Пожарский настаивали на том, чтобы орудия оставались на правом берегу. Однако их настояниям воспротивился командующий артиллерией фронта В. Н. Матвеев.

— Как вы собираетесь наступать и преследовать противника, — спросил он, — если артиллерия останется не левом берегу?

Пришлось Чуйкову обратиться к Военному совету фронта.

— Когда дойдет до преследования, — кричал он в телефонную трубку, — мы на руках их перенесем, только началось бы!

Но ничего не началось и 20 сентября. В городе опять изнуряющие встречные бои до полудня, а после полудня вернулась в город немецкая авиация...

Однако неимоверные усилия армии дали кое-какие результаты. Дивизия Горишного перевалила за Мамаев курган и несколько продвинулась на юго-запад.

Комфронта требовал продолжать атаки и 21 сентября, хотя в армии имелись свои разносторонние данные, что ни одного солдата из города на северные фасы Паулюс не перевел. Напротив, к ночи начали поступать в штарм донесения о сосредоточении новых немецких сил на самых ответственных участках фронта.

21 сентября атаковать немцев не пришлось. На рассвете на позиции в центре и на левом фланге армии обрушился артиллерийский огонь огромной силы. Едва развиднелось, начался массированный налет авиации. На это утро северные фасы не оттянули ни одного немецкого самолета. Артиллерийская и авиационная подготовка с первых же минут показала, что готовится очередной штурм города с далеко идущими целями. Как только двинулись танки и пехота, определилось направление главного удара. На узком участке фронта от Мамаева кургана и до зацарицынской части города противник ввел в бой три пехотные и две танковые дивизии.

Николай Иванович умел по очень скупым и коротким донесениям восстановить полную картину событий. Уже в середине дня он сумел представить командарму карту, по которой прочитывались планы немецкого командования.

— Вот тебе и снятые соединения из города! — воскликнул Чуйков.

Еще утром, сразу же после огневого налета, была приведена в действие вся армейская заволжская артиллерия. Немцы несли тяжелые потери, но лезли напролом.

В 12 часов 30 минут полностью прервалась связь с левым крылом армии. Офицеры связи, посланные на левый фланг, не возвращались. Обстановка грозила потерей управления.

Чуйков доложил командующему фронтом о сложившейся обстановке. Доклад делал по рации, и поэтому разговора о том, что происходит в полосе наступления Сталинградского фронта, не было.

Кто-то из присутствующих в это время на КП осмелился задать вопрос:

— Что там на севере?

— Забыть про север! — резко оборвал спрашивающего Чуйков. — Рассчитывать только на свои силы!

А сил было мало. Во второй половине дня Родимцеву пришлось развернуть левый фланг своей поредевшей дивизии на юг, ибо и дивизии грозило окружение.

И с дивизией Родимцева оборвалась связь. Теперь Крылов мог только по сосредоточенному огню немецкой артиллерии и в большей степени по тому, куда пикировали «юнкерсы», определить, что происходит в полосе обороны 13-й гвардейской.