Битва за Ленинград - Дмитрий Сергеевич Филиппов

Но и на награды штаб фронта не скупился.

«Искусно действовали в том бою командиры полков Анатолий Афанасьев из 63-й дивизии и Семен Даниленко, бывший на Ханко начальником штаба в Ленинградском полку, а теперь переведенный в 45-ю дивизию. Военный совет фронта наградил Афанасьева, Даниленко, комбата Владимира Панфилова орденами Суворова 3-й степени. Появились в корпусе после этих боев кавалеры ордена Кутузова: капитан Григорий Березин, старший лейтенант Антон Горбатюк, лейтенант Сергей Магомедов. Героем боя за высоту комкор считал и начарта 63-й гвардейской дивизии полковника Феоктиста Андреевича Буданова, который сменил Морозова. Буданов отлично разведал траншеи на высоте, обрушил на них точный огонь и не позволил противнику маневрировать, определить момент начала атаки…»[216]

Но и солдаты, и офицеры 30-го гвардейского корпуса все равно, невзирая на потери, были готовы молиться на своего комкора. Раненые после медсанбата стремились вернуться в свои подразделения. «Еще хочу добавить о Симоняке. Отношение к нему было хорошее. Он иногда и выругается, но так, вариант про себя. Офицеры между собой называли его батей. Но если солдаты начинали говорить: „Батька, батька“, то мы сразу пресекали: „Какой тебе батька?! Твою мать“»[217].

В сентябре 1943 года у Симоняка случилась личная трагедия. Его жена с маленьким сыном Виктором после двух лет разлуки летела к мужу в Ленинград. Последний раз он видел их на Ханко, в первый день войны. Но самолет до города не долетел. Симоняк похоронил жену и сына под деревней Хвойной…

На войне привыкаешь к смерти, это верно, но смириться с потерей самых близких людей — это словно кусок сердца из себя вырвать: рана кровоточит, болит каждую минуту, пропадает сон, не спасает водка… Симоняк не сломался, не имел такого права. За его спиной стояли десятки тысяч солдат и офицеров, большинство из которых также пережили потери, смерть жен, детей, матерей и отцов. Тем сильнее крепла ненависть для решительного удара. А русский солдат знает, каким сладким на вкус может быть это чувство.

В январе 1944 года дивизии 30-го корпуса перевели на Пулковский рубеж. Еще с ноября 1943 года корпус перевели в состав 42-й армии генерала И. И. Масленникова. И опять войска Симоняка оказались на острие прорыва. Его корпусу была поставлена задача в ходе предстоящей операции «Январский гром» прорвать линию обороны 170-й пехотной дивизии вермахта, выйти на рубеж Красного Села, овладеть городом и соединиться в районе Ропши с войсками 2-й ударной армии, которая наступала с Ораниенбаумского плацдарма. Соседями справа был 109-й стрелковый корпус, слева на Пушкин и Александровскую наступал 110-й корпус генерал-майора И. В. Хазова. (Через три месяца этот боевой генерал погибнет в боях за Псков. Его именем назовут улицу в Пушкине.)

«К боям в корпусе готовились все. Солдаты днем, а часто и ночью учились по-гвардейски, стремительно наступать, сделав, как любил говорить Симоняк, вдох при начале атаки, а выдох уже в глубине вражеской обороны. Они учились идти вперед, прижимаясь к разрывам своих снарядов, блокировать и подрывать доты, вести ближний и рукопашный бой. Старое дело для ветеранов и новое — для тех, кто пополнил гвардейские дивизии. А новичков было немало. С пополнением приходили люди из разных мест — ленинградцы, сибиряки, москвичи и волжане. И люди это были разные — одни открытые, другие замкнутые, одни отчаянно смелые, другие робевшие от выстрела, даже не вражеского, а своего на учебном артиллерийском полигоне. Но их всех следовало, как сказал Трусов, привести к общему знаменателю, настроить на одну — гвардейскую волну. Командиры рот, батальонов и полков выводили солдат на местность, схожую с той, на которой им предстояло наступать. Учили людей и сами учились продалбливать, прогрызать вражескую оборону на всю глубину»[218].

Готовились к операции и в штабе корпуса, разыгрывая штабные игры, пытаясь продумать все возможные ходы противника и найти своевременное решение. Часто навещал штаб корпуса, расположенный в Колтушах, начальник артиллерии фронта Одинцов. На четвертый год войны и третий год блокады выяснилось, что Одинцов и Симоняк — земляки, даже батрачили в детстве на одного помещика. Такие мелочи на войне многое значат. Не всё, но очень многое решают люди, личные симпатии и мужская дружба. Иная секунда жизнь спасет, поднимет солдат в атаку. А грамотная артиллерийская поддержка сбережет сотни солдатских жизней.

2-я ударная армия генерала И. И. Федюнинского перешла в наступление 14 января 1944 года. Немцы не ожидали наступления с «малой земли», поэтому войскам удалось значительно продвинуться вперед.

В 09.20 15 января началась артподготовка, продлившаяся 110 минут; в ней принимали участие 2300 орудий и минометов, при этом каждый расчет четко знал свою цель и заранее пристрелял местность. В 11.00 дивизии корпуса поднялись в атаку вслед за огневым валом. Эта тактика, освоенная Симоняком еще в операции «Искра», позволила практически без потерь выйти на первую линию обороны 170-го немецкого пехотного полка на рубеже Верхнее Койрово, Редкое Кузьмино. Полки 64-й гвардейской стрелковой дивизии овладели противотанковым рвом, 63-я дивизия вышла на окраину деревни Хамаляйне, 45-я дивизия в течение дня вышла на шоссейную дорогу Красное Село — Пушкин, двумя полками заняла дорогу Рехколово — Большое Виттолово, отрезая немецкие части, обороняющиеся в Александровской. За первый день боев корпус продвинулся на 4,5 километра. С уцелевшими в траншеях гитлеровцами расправлялись специально созданные группы автоматчиков, а стрелковые взводы не останавливаясь шли вперед.

Соседи слева и справа наступали медленнее 30-го корпуса, что заставляло штаб выделять отдельные соединения для прикрытия флангов. Так 1-й стрелковый батальон 192-го стрелкового полка 63-й дивизии на рубеже Мендухари развернулся на юго-восток для прикрытия левого фланга дивизии. Сильно досталось 64-й дивизии от артиллерии немцев, которая работала на полную мощность с Дудергофских высот, со стороны Красного Села, Константиновки, Пелголы.

Вот как вспоминает этот прорыв танкист 4-й роты 260-го тяжелого танкового полка Владимир Иванович Трунин: «Первую линию обороны немцев танки и пехота прошли легко. Потому что все укрепления наша артиллерия разрушила полностью. Никого в живых не осталось. А вот у второй линии обороны немцев дело застопорилось. Примерно в двух километрах от нас на Виттоловских высотах оказалось много немецких огневых средств, из которых немцы открыли такой плотный огонь, что наша пехота залегла. Встали и танки: без прикрытия пехоты лезть на пушки очень опасно.

Виттоловские высоты представляли собой возвышенность длиной около километра и высотой метров 30. Там было столько огневых точек, что за всю войну я нигде не видел такого количества огня. Там все ревело. Не грохотало, а именно ревело. Выручили „Катюши“. Командование вызвало полк „Катюш“. „Катюши“ встали около наших танков за холмом. Прицелились… И заиграли. Раздались звуки у-а-а-а, у-а-а-а. „Катюши“ пели минут десять. Взрывы от „Катюш“ были ярко-розового цвета, не такого цвета,