Личное дело майора Власовой (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

– Ритка, – говорит мне. – Отойду на минутку.

Он скрывается в толпе, быстро направляясь к выходу. Я постукиваю пальцами по ноге от нетерпения. Да что там такое? Почему Ярослав так долго трещит со своей неугомонной жёнушкой?

Пока я жду его, чуть ли не приплясывая от нетерпения, на сцену для приветственного слова выходит действующий губернатор.

– Добрый вечер, дамы и господа! Годы нашей совместной работы были крайне продуктивными, – начинает он. Перечисляет значимые достижения, закрытые объекты социального и культурного градостроительства, хвалит, благодарит, но всё это лишь красивое вступление для новости, что взрывает публику: – К сожалению, по состоянию здоровья я вынужден подать в отставку. До выборов должность исполняющего обязанности губернатора займёт Константин Альбертович Велегурский, прошу любить и жаловать!

Я внимательно приглядываюсь к столику Гриши и компании. Пока отец Анжелики под шквал громких аплодисментов взбегает на сцену, Зотов кивает Румынскому в сторону выхода из зала. А я осторожно следую за ними.

Мне всё ещё не хватает некоторых фрагментов для целостности картины, но я готова голову дать на отсечение, что знаю, кто всё это время стоял за спинами Перминова и Дуболомова, кто прикрывал их зад и отдавал распоряжения. А также, я уверена, что знаю, почему Лика Велегурская оказалась в клубе и почему её убили. Всё, как я и предполагала: просто и банально. А преступник всё это время был ну прямо на ладони!

Я дожидаюсь, когда мужчины прилично отдалятся по безлюдному коридору, перекрытому канатным ограничителем от особо любопытных посетителей приёма. Но меня они не смущают. Стараясь не цокать каблучками, я продвигаюсь на самых мысках следом за подполковником и вице-губернатором. Дохожу до плавного поворота коридора. Аккуратно высовываюсь, чтобы увидеть, как Румынский проверяет каждую из четырёх дверей близ места их остановки. Одна из них поддаётся, и он жестом приглашает Зотова пройти внутрь. Быстро оглядывается – я еле успеваю вжаться в дверной проём и задержать дыхание… И тут мой телефон протяжно гудит в сумочке.

– Одну секунду, – говорит голос Румынского. Слышу, как медленные шаги движутся в мою сторону.

Я судорожно соображаю, что делать теперь, когда Гриша вот-вот застанет меня за слежкой. Неожиданно мой рот накрывает широкая ладонь. Едва различимый поворот ключа, и дверь за моей спиной приоткрывается. Кто-то втягивает меня в тёмную комнатушку, продолжая удерживать. От шока и подступающей паники я и не думаю сопротивляться, смиренно жду развязки.

Человек, сжимающий мой рот рукой, словно кляпом, подпирает на дверь спиной, неловко разворачивая меня. Тем временем, Гриша, по всей видимости, доходит до этой двери, плавно опускает ручку до упора, но дверь остаётся неподвижной, благодаря напору с этой стороны. Раздаётся деликатный стук. Некоторое время Румынский стоит под дверью, я просточувствуюэто. Потом его, скорее всего, зовёт Зотов, потому что я слышу, как он громко говорит: “Да”. И только через несколько минут из-за спины раздаётся хриплый смешок:

– Ты, Ангелочек, без приключений вообще жить не можешь?

– Женя?! – удивлённо спрашиваю, резко обернувшись. – Ты что, следишь за мной?

– Да вот делать мне больше нечего, – обижается он. – Решил заглянуть на огонёк, посмотреть из-за чего весь сыр-бор, увидел, как ты пошла в коридор…

– А ключи от этой комнаты у тебя, конечно, совершеннослучайнозавалялись? – скептически перебиваю его пламенную речь.

– Ключи? – усмехается он, поднимая перед моими глазами отмычку. – У меня они всегда при себе. Практически от всех дверей. Я и сюда пробрался через заднюю дверь, приглашения ведь мне не выдали!

– Ненормальный, – констатирую я, тяжело вздыхая. Достаю телефон и читаю сообщение, виновное в моих бедах. Из-за которого я чуть не попалась.

Власов. “Нужно смотаться домой. Буду держать в курсе, прикрой, если что, перед Семёновым.” Блин! Неужели Маргарите приспичило рожать именно сейчас, когда нужно срочно что-то решать? Ну как же не вовремя!

– Мне пора, – говорю Жене. – Спасибо за спасение! В очередной раз…

Привстаю на цыпочках, быстро прижимаюсь к его губам, но мужчина вжимается в меня всем телом. Я чувствую его крепкий стояк, широкие ладони быстро оглаживают мои плечи, руки, спину, ощупывают ягодицы, скользят по бёдрам… Ловко сжимают подол, оголяя ноги.

– Что ты делаешь? – пыхчу между натисками его губ.

– А на что это похоже, Ангелочек? – усмехается он. – Ты такая сексуальная в этом платье, что сложно устоять!..

– Ну не здесь же, Жень, – шикаю на него, когда пальцы проворно цепляют трусики, тут же спуская их вниз.

– А почему нет? – ухмыляется он, оттесняя меня вглубь помещения, пока я не упираюсь в какой-то стол.

– Кто-то может войти, – неубедительно лепечу я, но новая порция поцелуев вышибает все мысли из моей головы.

– Я соскучился, Ангелин, – шепчет мужчина, опускаясь поцелуями ниже: на шею, ключицы.

Он обхватывает губами через тонкую ткань соски, и я стону, зажимая зубами большой палец. Его же пальцы быстро пробегаются по влажным интимным складкам, касаются входа. Резко хватаются за выпирающие кости таза – подвздошные кости – и разворачивают меня на 180. На грани грубости, первобытно, порабощающе ладонь упирается между лопаток, вынуждая опуститься грудью на гладкую прохладную поверхность стола.

Я нетерпеливо расставляю шире ноги, пока за спиной слышится тихий звук вжикающей молнии брюк, шорох рубашки и белья. Женя врывается в моё лоно сразу на всю длину, одним размеренным толчком бёдер. Даёт пару секунд привыкнуть и насладиться великолепным чувством наполненности и приходит в движение. Удерживая безумный, немного хаотичный ритм, он высекает из моей груди рваные всхлипы и тихие стоны, которые учащаются и становятся громче по мере приближения к краю пропасти. Перед самым наступлением оргазма он отыскивает пальцами мои губы, ныряет внутрь, ведёт по языку – туда и обратно – имитируя ту же амплитуду частных проникновений плоти в плоть. От распирающего чувства снизу и яркого вкуса его кожи, расползающегося жаром внутри, я задыхаюсь, я тону, я парю, а частые сокращения моих гладких мышц отправляют и его воспарить вместе со мной.

Женя заваливается на меня, прижимая к столу ещё сильнее, тяжело и надсадно дышит в мои волосы. Его сердце остервенело бьётся о грудную клетку, о мою спину, созвучно с моим сердцем. Постепенно сердечный ритм затихает, и Женя начинает целовать мою макушку, висок, скулу, уголок губ.

– Обожаю тебя, Ангелин! – усмехается он. – Это был самый горячий секс в моей жизни!

– Только поэтому обожаешь? – с лёгким прищуром интересуюсь у него. – Из-за секса?

– Нет, недоверчивая моя, – он звонко целует меня в нос. – Люблю тебя. Любую люблю.

Вот сейчас самое время ответить ему взаимностью, но я молчу. А мужчина, не дождавшись ответных признаний, плавно отстраняется от меня, быстро поправляет одежду, помогает подняться мне. Вот и всё, момент упущен.

Глаза, привыкшие к темноте, легко различают каждое его движение. Вот он достаёт из кармана платок – разве сейчас вообще ещё кто-то носит платки?! – и опускается на корточки. Вот проводит платком между моих ног, убирая излишки семени. Вот небрежно засовывает платок в карман. Вот находит мои трусики и бережно тянет вверх по моим ногам. Вот он снова поднимается, чуть нависая надо мной.

– Я думаю, что люблю тебя, Жень, – выдыхаю я.

Он улыбается совсем как мальчишка, получивший внезапно желанный подарок. Обхватывает ладонями моё лицо и целует: мягко, нежно, сладко, невесомо. Целует так, словно в целом мире нет занятия поважнее.

– У меня есть для тебя одна очень важная новость, – говорит он, нехотя отрываясь. – Но сначала мне нужно закончить одно дело, ладно?

– Ладно, – широко улыбаясь, киваю ему. – У меня тоже есть для тебя одна очень важная новость. Но мне тоже очень нужно закончить одно дело.

Он берёт меня за руку, доводит до двери, шлёпает по заднице и напутствует: