Клянусь этой жизнью - Рене Карлино
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Обещаю. Ты все еще мой лучший друг, — заверила я.
Он улыбнулся.
— Клянешься своей жизнью?
— Клянусь твоей жизнью, — сказала я.
Несколько секунд мы серьезно смотрели друг на друга.
— Мне надо кое-что прояснить, но нам определенно нужно видеться чаще, — сказала я.
— Голыми, я полагаю, — добавил он.
Я стукнула его по руке.
— Иди уже, ты опоздаешь на самолет, Ромео.
Он наклонился и поцеловал меня в щеку.
— Позвони мне. Сегодня вечером я буду в Новом Орлеане.
— Хорошо.
Я взглядом провожала его, когда он выходил из комнаты. Затем подошла к окну и смотрела, как он вышел на парковку. Прежде чем сесть в машину, он посмотрел на меня, поцеловал ладонь и помахал ею. Я сделала то же самое, а потом он уехал.
Я бегала по комнате, пытаясь собрать вещи перед рейсом в час дня, который вчера забронировала. Проверив, наконец, телефон, увидела, что Тревор звонил мне три раза накануне вечером.
— Дерьмо! — я сразу же нажала на кнопку вызова.
Он ответил на первом гудке.
— Какого хрена, Эми?
— Тревор, прости, я рано уснула и… — первая ложь.
— Ты сейчас с ним?
— Нет.
Он сделал глубокий вдох.
— Когда ты прилетаешь?
— В восемь.
— Я заберу тебя, — заявил он.
— Договорились, — ответила я, и он положил трубку.
Я приехала в аэропорт пораньше, чтобы вернуть машину. В книжном магазине красовался стенд, посвященный роману «Все дороги между ними». Я смотрела на него, пока ко мне не подошла пожилая женщина и не сказала:
— Грустная книга.
— Так мне не стоит читать ее?
— Нет, если не хочешь погрузиться в депрессию.
— О чем она? — спросила я.
— О двух людях, которые борются с судьбой и проигрывают. Ты всегда проигрываешь, если сражаешься с большим парнем,39 — она поджала губы.
— Вы так считаете?
— Я в это верю.
Я в некотором роде старалась игнорировать пожилых людей. Это ужасно, я знаю, но тем не менее, со временем я обнаружила, что иногда они дают дельные советы, если их действительно послушать.
— Да, но что, если двое этих людей не были уверены в своей судьбе или в том, что им нужно делать?
— Ой, они все знали, поверь мне.
— Так получается, что у Бога есть план? И мы знаем о нем?
— Бог, Будда, Вселенная, как ни назови. Я дальновидный мыслитель, дорогуша. И не делю все на черное и белое. Мне нравится думать, что люди — своего рода магниты. Положи их достаточно близко, и они притягиваются, но поверни их, и они отталкивают друг друга. Когда чувствуешь тягу, ей нужно поддаться. Эти двое…. — она указала на обложку книги.
— Не говорите мне! У меня есть эта книга. Я еще не закончила ее.
— Ладно, что ж, когда закончишь читать, глянь на фото автора. Он прекрасен, черт бы его побрал. — Она легонько помахала мне на прощание.
Мне не терпелось рассказать об этом Джейсу.
Когда я спустилась на эскалаторе в аэропорту Сан-Диего, Тревор уже ждал меня. Было трудно не нервничать рядом с ним. Мне все казалось, будто он знал обо всем, что произошло, пока меня не было, хотя, конечно, это не так. Раньше меня раздражало, что он принимал все за чистую монету и не задавал вопросов, но это был один из случаев, когда это его качество сработало в мою пользу.
— Как прошла поездка? — спросил Тревор, когда мы шли по парковке.
Я рассказывала ему о встрече с папой и мамой, а он кивал, слушая меня.
Когда добрались до его грузовика, у меня начался небольшой насморк, поэтому я открыла центральную консоль, чтобы найти салфетку.
— Нет! — он захлопнул ее изо всей силы.
— Что там внутри?
— Ничего. Мои лекарства.
Он выезжал с парковки, пытаясь сосредоточиться на дороге, правой рукой все еще прижимая крышку.
— Дай мне взглянуть. — Я отбросила его руку в сторону, когда он сделал поворот, консоль открылась, и я увидела несколько бутылок рецептурных таблеток.
— Зачем тебе столько, Тревор?
Он смотрел прямо перед собой, когда мы выехали на межштатную автомагистраль.
— Это просто обезболивающие и противовоспалительные средства. Ничего необычного.
Я потянулась за баночками, но Тревор покачал головой. В первых двух оказались викодин и ибупрофен. Я вытащила еще одну, в ней обнаружился мышечный релаксант, потом достала какой-то стероид, а потом оксиконтин.
— И сколько из этого ты принимаешь за раз?
— Так доктора прописали.
— Такие лекарства вместе не назначают, Тревор. Будь честен со мной.
— Да черт тебя побери! — он хлопнул по рулю, свернул на обочину, заглушил двигатель и повернулся ко мне. — Что, мать твою, ты хочешь услышать?!
— Хочу знать, есть у тебя зависимость от этого дерьма или нет!
— А я хочу знать, виделась ли ты с тем миленьким писателем в Огайо, и не трахались ли вы?
Я ответила ему спокойным взглядом.
— Да, я видела его, и нет, не спала с ним. Я его целовала. Я с ним девственность потеряла, когда нам было пятнадцать, и у нас чертовски сложная история. — Я сама была в шоке, что никогда не рассказывала этого Тревору. — В детстве у меня был только он. Мы заботились друг о друге. Я совершила ошибку, поцеловав его, и прошу за это прощения. Обещаю тебе, этого не повторится.
— Ты его любишь?
— Я люблю его, но и тебя тоже люблю. И пытаюсь во всем разобраться.
Он закрыл глаза и сглотнул. В грузовике висела тишина, не считая глубокого и частого дыхания Тревора через нос.
— Я не могу слезть с таблеток.
Я покачала головой. Поскольку не могла понять, как Тревор смог скрыть все это от меня. Может быть, из нас двоих это я, а не он, не присутствовала в наших отношениях. Думаю, трудно присутствовать, когда ты занята отрицанием того, кто ты есть, и ограждением себя от мира. Все это время он все глубже и глубже погружался в зависимость от обезболивающих. Это многое объясняло в его поведении — перепады настроения, безразличие.
Сидя там, в его машине, я поняла, что у меня появился легкий способ выйти из игры. Для меня решение было уже принято. Я могла порвать с ним, потому что он был наркозависимым. Но, глядя в его умоляющие глаза, я поняла, что он мне слишком дорог.
Нельзя бросать его вот так.
— Тебе нужна помощь. Один ты не справишься. Твои родители смогут помочь. Я
