Ведьмина охота - Сергей Пономаренко

— У меня были основания для подозрений: мне было известно, что жена Уильямса бесплодна, а со всеми убитыми проститутками он имел связь за месяц-полтора до убийства. Он искал средство, способное излечить его жену от бесплодия, поэтому мог экспериментировать на проститутках. Но в тот момент появился новый подозреваемый, русский врач. Его подозревали в аналогичных убийствах, совершенных во Франции, и мне пришлось покинуть пределы Британской империи.

— Насколько мне известно, убийца по прозвищу Джек-потрошитель до сих пор не найден, — хмуро произносит комиссар и смотрит на растерзанный труп у своих ног. — Хотя подобные ужасные убийства с тех пор в Лондоне не происходят.

— Тот русский врач исчез, видимо, покинул Британию. А у газетчиков возникла версия (которую не опровергла полиция), что убийцей была женщина, Мэри Пирси[10], казненная за убийство любовницы своего мужа и их ребенка.

— Разве женщина способна на такое злодейство? — восклицает помощник комиссара Никоненко. — Вы же сами говорили, что, предположительно, это был хирург!

— Хирургические навыки — дело наживное. Хотя Мэри Пирси освежевала свою соперницу с помощью мясницкого ножа, у нее таких навыков не было. Полицию успокоило то, что после казни Мэри Пирси убийства с потрошением трупов прекратились. Но уголовное дело в отношении Потрошителя так и не было закрыто.

— То, что вы подозревали королевского хирурга… — начинает Никоненко, но замолкает под гневным взглядом судебного следователя.

— Сэр Джон вскоре оставил «хлебное» местечко при дворе королевы Виктории и уехал с женой в Уэльс. Возможно, теперь оттуда станут приходить известия об ужасных злодеяниях. У меня до сих пор не развеялись подозрения относительно этого уважаемого и именитого ученого мужа. Для хирурга от Бога вскрыть чрево шлюхи во имя науки — все равно что вырезать фурункул.

— Это лишь ваши подозрения! Может, стоило измерить череп врача его величества по методу доктора Ломброзо, вдруг он врожденный убийца? — с сарказмом произносит судебный следователь.

— Вы не верите, что тяга к убийству может наследоваться? Я знаком с работами психиатра Чезаре Ломброзо и даже имел честь встречаться с ним в университете Павии. Профессор Ломброзо в беседе со мной сообщил, что у большинства преступников, убивавших неоднократно, непосредственно перед этим наблюдались сильные головные боли, вызванные повышенным давлением крови в голове. Боли прекращались сразу после совершения убийства, которое обычно было кровавым. Это состояние, успокоение убийством, возможно, передается по наследству. Отец той же Мэри Пирси был казнен за убийства[11].

— Господин лекарь, вам не кажется, что своими разговорами вы мешаете проведению следствия? Комиссар, приступите наконец к своим обязанностям!

Следственная группа начала осматривать место преступления, выполняя указания судебного следователя, который принял позу Наполеона, заложив руку за борт сюртука. Было понятно, что прошедший дождь и каменистая почва сведут на нет их усилия, разве что убийца потерял здесь свой паспорт. Мне вспомнился рассказ Чехова «Шведская спичка», где по обгоревшей спичке помощник следователя нашел мнимую жертву у чужой жены.

Единственным результатом усилий комиссара был нарисованный план местности, на котором положение трупа было обозначено закорючкой.

— Кто нашел труп? Почему этого человека здесь нет?! — наконец задал следователь самый важный, как по мне, вопрос.

Комиссар сразу строго взглянул на помощника, переадресуя вопрос ему.

— Мальчишки из ближней деревни. Играли в разбойников и отошли далеко от села. Увидев труп, в страхе помчались в село. Я их допросил, записал показания. Вот, возьмите, господин судебный следователь. — Никоненко протянул ему несколько листов, заполненных мелким, но очень красивым почерком с завитушками. — Они никого тут не видели и ничего путного сообщить не смогли. Сюда я их не привел, потому что они до сих пор трясутся от страха, да и толку от них тут не было бы никакого.

— Это мне решать, от чего будет толк, а от чего не будет! Ваша бестолковость весьма заметна! Вы какой-то расхлябанный и на службе не в мундире! — отчитал Никоненко судебный следователь. — Старосту села опросили?

— Так точно, господин судебный следователь. — Никоненко вытянулся, он явно испугался, наверняка очень боится потерять свое место. — Он сообщил, что никого из посторонних в селе не было, пообещал прислать телегу за телом и собрать жителей села для опознания. Имеется предположение, по описанию личности убитой, что это восемнадцатилетняя Ольга, дочь Миклошика, русинка. Намедни отправилась к тетке в соседнее село, видимо, на обратном пути ее и подстерегли. — Тут он оживился и произнес с облегчением: — А вон и крестьяне, которых прислал староста.

По оврагу не спеша приближались шестеро мужчин в длиннополых одеяниях из грубой материи и высоких шапках. Верх у одних шапок был цилиндрической формы, у других — квадратной. Все как на подбор были с пышными усами, и те, что помоложе, и те, что постарше. Не доходя нескольких шагов до следственной группы, они остановились, сняли шапки, поклонились и выжидающе уставились на судебного следователя, сразу распознав в нем главного.

— Кто у вас старший? — грозно спросил следователь.

Вперед вышел мужчина с квадратным верхом шапки и странными матерчатыми вставками в одеянии, похожем то ли на красноармейскую шинель времен Гражданской войны, то ли на униформу стрельцов времен Ивана Грозного.

— Павло Патерний, господин следователь, — представился он.

— Подойди ближе. Узнаешь ее? — спросил следователь, указывая на тело девушки.

— Ольга, дочь Ивана Миклошика. — Мужчина быстро перекрестился. — Она самая, бедолага сердешная.

— Зафиксируйте опознание и прикажите отвези тело в село, комиссар. Расспросите жителей, может, кто-нибудь из них вспомнит что-нибудь полезное. Допросите ее родителей, соседей. Завтра приезжайте ко мне во Львов, там будем думать, что дальше предпринять. Писарь остается в вашем распоряжении, пусть оформит бумаги как положено.

— Благодарю за оказанное доверие, господин судебный следователь! — По тону и выражению лица комиссара можно было прочитать его мысли: «Сбросил на меня всю работу, чтобы в случае чего сделать козлом отпущения. Видит, что тут нет никаких зацепок».

Лицо молчаливого писаря приобрело кислое выражение — его не обрадовала перспектива остаться здесь в качестве подчиненного комиссара.

— Господин судебный следователь, прошу прощения, вы сразу намереваетесь вернуться во Львов? — извиняющимся тоном поинтересовался врач.