Мир в подарок - Оксана Демченко

– Спину тебе перебили, потому не чувствовал.

– Вот и я о том, – кивнул довольный своей сообразительностью брус. – Это не лечится. Уж точно не за пару часов, если…

– Именно. Потому и еду. А раз ты у нас поумнел, давай руку и хорошенько представь свою Лиасу. Может, получится посмотреть, как она там. Начнем? Хорошо думаешь, тепло, – усмехнулся араг, уложив сухую кисть парня на правую ладонь и прикрыв левой. – Живая. Правда, еле-еле. Говорить с тобой не хочет, тяжело ей, очень больно. Она в дороге, окаянные совсем близко… Слабо чую, где они. Река. Да, рядом река. Знакомая, я там был, помню ее. Змеем рожденная – Мутная.

– Это далеко?

– Как сказать. Птице – так не особенно. Через хребет Змеиного кряжа перевалить – и вниз, в долину, миновать болото и лес. А бескрылому далеко. Видно, окаянные дурное дело затеяли, раз в безлюдном месте малым отрядом идут так спешно. Только народец там не простой. Заметят их. Пустынные призраки! Из-за тебя, брус, и я теперь не буду спать спокойно.

– Почему?

– Потому что одна маленькая женщина, даже не боец, против двух – а их две, я чую – окаянных, да при ее жутком упрямстве… Не знаю. Шансы средние. Но Тин и правда везучая. Если все обойдется, девочку твою можно считать удачно пристроенной. Там село, люди добрейшие, откормят до весны – не узнаешь. Да не дергайся так, никто ее не обидит, Саймир.

– Зови меня лучше Тамран, или Тар, это мое подлинное родовое имя. Хотя разве это важно?

– Ладно, запомню.

– Покажешь, где село-то это? – выдохнул Саймир.

– Я еду к Тучегону. Оттуда, если все будет нормально, на запад, отрогами Змеиного кряжа в Амит. Из княжества, если двинуться на юг, болотами, то можно добраться к твоей невесте. Но не скоро, зимой.

– Меня с собой возьмешь?

– Как говорила Тин, от репьев не отцепишься. Правда, не про тебя сказано, но разница невелика. Кинжалом разживешься – этот вернешь. Он дареный, не хочу передаривать. А пока бери палки и стругай пару мечей. Буду тебя гонять, а то жиром заплывешь.

Тар согласно кивнул, не оценив шутку, и затих, ощупывая полученные из рук запасливого арага деревяшки. Потом принялся за дело, самозабвенно погрузившись в работу. Рядом с бледноглазым юноша чувствовал себя удивительно спокойно и уверенно, словно плохого теперь не могло случиться ни с ним, ни с бедной Лиасой. Два месяца нервного напряжения и последние дни беспросветного отчаяния остались позади, простая работа помогала расслабиться и вернуться к тихому размеренному течению времени. Он был так основательно сыт и напоен, как, пожалуй, никогда прежде. Он ехал на отличном коне. А еще – впереди сияло большое настоящее дело, сулившее перемены к лучшему для всей степи. Воинское мастерство, свершения, подвиги, спасение любимой – что еще может грезиться в двадцать лет?

Най держал ровный темп и не прятался по лощинам, хотя в полуденном безоблачном пекле их было видно за многие версты. Значит, вокруг все спокойно. Когда жара стала совершенно нестерпимой, араг пожалел коней и свернул в жалкую коротенькую тень скал, похожих на кости земли, прорвавшие высохшую мертвую кожу. Стек с седла, словно не слышал о том, что за полдня пути ноги дубеют, не разгибаются, и устроился на отдых, предоставив спутнику все хлопоты привала. Кажется, он даже задремал.

Тар старался не шуметь. Привязал и вычистил коней, доел остатки мяса и тоже лег в тени, в тупом утомлении наблюдая, как все дальше отползает граница, отделяющая его от жары. Скоро вечер. Недавно он считал себя выносливым и опытным ходоком. Но этот демон был откован из неизвестного сплава, в сравнении с которым теперь Тар казался себе тряпичной куклой. В прошлый раз он был связан, не получив даже синяка. Куда там, не заметив, как и когда все случилось. Бережно и деликатно, как несмышленый младенец. А укушенный спеленутым капризником араг, кстати, даже не изменился в лице, словно не ощутил боли. Пойди вот пойми, спит он или просто замер, да так, что дыхания не заметно.

Мгновением позже Най стоял, пристально глядя за горы слепым взглядом потемневших от предельного расширения зрачка глаз. Потом каменное напряжение спало, араг выдохнул сквозь зубы и устало сел, нашаривая флягу рукой.

– Обошлось, слава богам, – тихо сказал он, сделав несколько глотков. – Жива твоя милая и даже свободна. Можешь не беспокоиться, она скоро окажется в самом тихом, сытном и спокойном месте нашего одичавшего Релата. Еще пожалеешь, вылечили ее, станет снова болтать без умолку.

– Там тоже снавь? Но вас же нет в мире!

– Уже есть. Больше того, кажется, твоя Лиаса одна из нас, – насмешливый серебряный взгляд пригвоздил бруса к камню. – Ну, жених, может, пора домой? Начнем с того, что спасать невесту больше не нужно. Дальше, проку от такой жены – скажу я тебе… Чужих людей лечить время у нее есть, родного мужа обиходить некогда. По свету уйдет бродить, не удержишь в доме. Обед не приготовит, обстирывать откажется. Наконец, ценить и привечать станут выше тебя. Говорить: «Этот? Да знаем вроде, прекрасной госпожи Лиасы, нашей снави озаренной, муж».

– Пусть. Только тебе придется учить меня драться по-настоящему.

– Мужиков гонять ревниво?

– Для вас покой в мире не скоро наступит. Лиа у меня такая слабенькая, тонкая… Ей и так страшно больно сделали. А из меня защитник, сам сказал, никакой.

– Ну вставай, коли хочешь помереть героем, – хохотнул араг. – Куда деревяшку тянешь, горе репейное? Если боги будут добры, за меч у Тучегона допущу браться. Ты же ни стоять, ни тем более падать небось не умеешь.

В сумерках от души развлекшийся демон закинул в седло ученика, неспособного самостоятельно взобраться на коня. Привязал деловито. Почти ласково пообещал отпустить на все четыре стороны по первой жалобе.

Последующие дни Тар плохо помнил. Ночью Лещ тащил сонного бруса, порой сползающего с седла и недобудимого ни тряской рысью, ни подзатыльниками новоявленного наставника. А днем соленый пот ел глаза, а насмешливый голос советовал поплакать и позвать мамочку. Казалось, демон сам не спит вовсе и получает удовольствие от скачки, полуденной жары, сухого обжигающего песка и ночного холода, пробирающего до костей.

Здесь, в песках, араг почти разом загорел, утратил одному ему заметную рыхлость сытой жизни Карна, посвежел и даже помолодел. Он возвращался домой. Четырнадцать лет, почти не веря в реальность своих упрямых попыток стать свободным и увидеть степь, он мечтал пройти по этой дороге. Пересечь высохший в дальних мертвых песках, где почти не видны западные горы, желоб на месте русла Вьюлы. Миновать барханы и с последнего увидеть свой дом. Кто бы там теперь ни жил, просто увидеть.