Под откос - Дмитрий Грунюшкин

Здоровенный мужик отшвыривает со своего пути детей и баб, пробиваясь к тамбуру, где, как он думает, спасение. Старлей с замотанной окровавленной тряпкой головой ожесточенно и деловито выламывает руку бандиту, чтобы завладеть его оружием. Мальчишка-дембель заливается злыми слезами, и раз за разом опускает свой кулак в кровавое месиво, оставшееся от лица противника. Там что-то тошнотворно хлюпает, алые брызги летят во все стороны, враг уже давно не шевелится, но парень не может остановиться. Взрослая тетка забилась под стол, и таращится оттуда дурными глазами. А другая воет, вцепившись в волосы охраннику, которого сладострастно и истово бьют ногами три мужика.

Узкоглазый террорист по имени Бек довольно удачно отмахивается от наседающих на него заложников прикладом автомата. Но зато не может перехватить его нормально, чтобы одной очередью осадить атакующих. Вот и цель!

Хазрат издал победный вопль, и прямо с верхотуры прыгнул на узкоглазого, сбив его с ног. Бек выронил автомат, но тут же вскочил. Он сделал ошибку – вместо того, чтобы принять кулачный бой, он полез за своим пистолетом. Хазрат в свое время был боксером, и не самым плохим. Едва не подвывая от удовольствия, он всадил так опрометчиво открывшемуся Беку два прямых в лицо, закрепил их парой апперкотов «в дыхло», и поставил точку, врезав противнику коленом в голову, когда тот согнулся.

Но насладиться победой Хазрату не дали. Его едва не затоптали те, кто с маниакальным слепым упорством ломился из вагона, будто в хвосте поезда они могли найти спасение. И они же его спасли. Хазрат повалился между диванами, когда рванула воздух автоматная очередь – охранник третьего вагона плюнул на своих подопечных и прибежал разбираться в вагон-ресторан.

Беглецы ломанулись обратно, сминая все на своем пути. Двое из них осели на пол, настигнутые пулями. Еще секунда – и боевик ворвется в вагон, и завалит его трупами, поливая из «Калашникова» направо и налево. Но внезапно его ноги подкосились, и он, будто сломанный, завалился на спину, громко брякнув головой об пол. Хазрат обернулся. Те два парня в куртках не приняли участия в потасовке, но именно один из них, тот, что постарше, сейчас спокойно опускал пистолет с глушителем.

Людская волна снова качнулась обратно. С противоположной стороны в вагон буйным потоком вливалась волна бегущих из плацкарта заложников, а вслед за ними врывались люди в черных масках и армейском камуфляже.

Услышав стрельбу, Никифоров плюнул на осторожность, и ринулся вперед, как в психическую атаку. Мозг застыл, отказываясь впускать в себя любую мысль, кроме той, что воробьем металась внутри черепа. Но даже эту мысль он не мог уцепить за хвост и сформулировать. Просто надо бегом, вперед, туда, где она. Когда он рядом, с ней ничего не может случиться!

Он едва не взвыл от отчаяния, когда навстречу ему выплеснулся людской поток. Этот поток вынес боевика в расхристанной разгрузке. Он истерично орал что-то на своем языке, размахивая автоматом, но, к счастью, почему-то не решился открыть стрельбу. Это и спасло ему жизнь. Алексей не стал его убивать, а выдернул из этого оползня за шкирку и по-простецки шваркнул об косяк, прекратив его душевные терзания.

Человеческое стадо перло напролом, отталкивая и топча друг друга. Ошалевшие слепые глаза, хриплое дыхание, плач, крики, мат. Еще несколько часов назад они были людьми, а теперь этой биомассой владело только одно желание – подальше от того страшного места, где их чуть не убили, где их заставили быть никем, бессловесным расходным материалом. Некоторые сохранили в себе человеческое, разумное. Они тщетно старались упорядочить толпу, организовать ее, помочь слабым, но у них ничего не получалось.

Леха от души врезал здоровяку, отшвыривавшему всех со своего пути, но тот не обратил на это никакого внимания, вскочил, и снова бросился вперед. Он даже не заметил Алексея, и тот понял, что это бесполезно, все равно, что руками остановить дождь.

Никифоров забился в угол тамбура, чтобы его не растоптали, и только высматривал знакомые светлые локоны, поклявшись убить любого, кто хоть как-то заденет или обидит Ольгу.

Но поток редел, а ее не было. Леха заметался, боясь, что пропустил ее в суматохе. Но сердце уже знало – она осталась там, среди врагов. Улучив момент, Алексей проскользнул в вагон, и ранул против течения, уже безо всякого пиетета отбрасывая с дороги запоздавших беглецов.

Он танком влетел в вагон-ресторан и застыл, увидев несколько стволов, направленных ему в грудь.

– Свой! – выкрикнул он, бросая свой «калаш» на пол.

Четыре пары глаз из-под черных масок буравили его.

– Кто такой? Откуда? – резко, словно ножом пырнул, спросил один из бойцов в камуфле, легком бронике и каске с радиогарнитурой.

– ОМОН! – радостно воскликнул Леха, поняв, что спецназ уже сделал большую часть работы.

– Майор? – прищурился спецназовец. Он слышал переговоры Быстрова с этим человеком.

– Так точно! Майор Никифоров, Подмосковный ОМОН.

– Отлично. Забирай этих, – спецназовец кивнул головой на нескольких гражданских мужчин, еще не отошедших от боевого куража, – И веди в хвост. А нам возвращаться надо к своим.

Это не входило в планы Алексея, и ответ сам прыгнул ему на язык.

– Хрен там! Вам Быстров какую команду дал?

Блеф удался. Спецназовец скрипнул зубами, сплюнул, но ничего не ответил.

– Вот так! – добил Леха. – Сказано – эвакуировать гражданских в хвост состава. Так что выполняйте приказ, и не перекладывайте выполнение боевой задачи на неподготовленных случайных людей. А мы тут ваших с тыла прикроем – зачистку вы же не провели, так?

Боец снова сплюнул и смачно выругался.

– И еще вот что скажу, – уже серьезно сказал Никифоров. – Вы там рассадите всех понадежней, и порядок наведите. А то они из окон повыпрыгивают. Совсем народ обезумел. А мы постараемся вагоны отцепить. При отцеплении хвост начнет резко тормозить, – вспомнил он наставления мальчишки-проводника. – Могут покалечиться. Понятно?

– Понятно, – криво усмехнулся спецназовец, незаметно для себя принимая командный тон ОМОНовца. – Кабан! Остаешься с этими махновцами, чтобы они тут чего не учудили и на подвиги не лезли. А то с них станется.

Трое спецназовцев скрылись в тамбуре, почти силой уводя с собой милиционера с перевязанной головой. Леха осмотрелся и удивленно хмыкнул. Здесь были люди в основном из его вагона – вихрастый дембель, два мужика, что ввалились в его купе, и двое мужчин в белых одеяниях.

– Рад тебя видеть, Хазрат, – обрадовался Леха.

– Взаимно, – улыбнулся Энверов.

Никифоров крепко пожал руки всем оставшимся, даже тому парню с водянистыми глазами. У них у всех было в руках оружие. А добыть стволы голыми руками в схватке с вооруженными головорезами могут только настоящие мужики. И неважно, кто они – менты, солдаты или бандюки. Сейчас они на одной стороне баррикад.

Но радость сползла с лица, когда Леха осмотрелся повнимательнее. Несколько трупов, в том числе и заложников, валялось на полу. Кругом пятна крови. И снова захолонуло сердце.

– Твоей девушки не было здесь, – негромко заметил Хазрат, с сочувствием глядя на Алексея. Тот вымученно улыбнулся.

– А паренек? Проводник из нашего вагона? Он нам обязательно нужен.

– Этот с ними, – презрительно скривился десантник.

– Нет, – отрицательно помотал головой Леха. – Он настоящий парень. Наш. И без него мы не сможем расцепить состав. Он мне что-то объяснял, но я ни хрена не понял, – сокрушенно развел Никифоров руками.

– Значит, надо его оттуда вытаскивать. И всех остальных, – мрачно заметил молчавший до этого спецназовец по прозвищу Кабан. – Но вам там делать нечего. Вас там всех положат.

– Я один с тобой пойду, – согласился Леха, отмахиваясь от возмущенных восклицаний мужиков. – Парни, я – мент. Я всегда на службе.

– И у тебя там женщина, – заметил Хазрат.

– Да, – взглядом поблагодарил его Леха. – А у вас тоже важное дело. Вы будете вторым эшелоном. Если вдруг чего – вы их остановите.

23.

– Что там происходит? – дрожащим голосом спросила Ольга.

Дверь в купе была прикрыта, оставалась только небольшая щель, чтобы было видно, что они делают, и чтобы не могли запереться, о чем Руслан их сразу предупредил, недобро щуря серые глаза. Ольга была бледной, а на щеках Натальи, напротив, пылал нервный румянец. Двое парнишек из группы, те, что постарше, лет по четырнадцать, испуганно жались в уголке, но держали себя в руках. А Максим сидел молча, сосредоточенно, весь подобравшись, как перед дракой. Его взгля из-под толстых линз были серьезен.

– Похоже, штурм, – хрипло ответила Наталья, сжимая и разжимая ладони.

– Альфа? – догадался один из пацанов.

– Наверное, кто же еще? – согласилась Наташа.