Квартира 302 - Георгий Старков

– Какого чёрта, Си? Не позволяй ему обдуривать себя!

Игнорируя её гневные тирады, Синтия повернулась к парню, который стоял ни живой ни мёртвый, и всмотрелась внимательно. Выцветшая джинсовая куртка, помятые брюки… Для очередного бродяги, облюбовавшего беспокойный уют станции, парень был слишком молод. Его трясло с ног до головы: того и гляди свалится без чувств. Синтия улыбнулась ему самой обворожительной улыбкой из своей коллекции и с удовольствием отметила, как разбушевавшиеся нервы парня тотчас осадили назад. Он даже неуверенно растянул губы ей в ответ.

А он неплох, пронеслось в голове.

– Откуда ты, красавчик? – приветливо спросила она, с удовольствием чувствуя на спине возмущённые взгляды подруг.

– Из Сайлент Хилла, – на этот раз уже внятно. Синтия никогда ни про какой Сайлент Хилл не слышала; впрочем, ответ она в любом случае пропустила мимо ушей. Хотела спросить что-то ещё, столь же бесполезное, но тут терпение Джесси лопнуло; подскочив к Синтии, она поволокла её за собой, прежде чем она успела опомниться. Конечно, ещё секунда-другая, и она вырвалась бы и напомнила Джесси, что она ей не мать, чтобы решать за неё, но парень, похоже, принял те несколько шагов, которые Синтия отошла от него, за катастрофический поворот. Он в отчаянии вскинул руки следом за ней:

– Не уходи… Синтия!

Она остановилась, не веря ушам. Даже Джесси застыла и полуобернулась. Парень по-прежнему протягивал к ней руки, в глазах пылал огонь безнадёги. Искусно высвободившись от Джесси, Синтия вернулась к нему.

– Слушай, – сказала она парню, – ты неправильно меня понял. Я сказала «красавчик»? Ты в моём вкусе, да… но это вовсе не значит, что на тебе должна быть эта ужасная одежда, не так ли? Не знаю, в курсе ты или нет, но она отвратительно пахнет. Это мне не нравится. Так что как-нибудь в другой раз, договорились?

В знак закрытия темы она бережно провела ладонью по его щеке – безотказный жест, который она использовала много раз до и после. Парень судорожно кивнул; кадык бешено задвигался вверх-вниз.

– И ещё, – Синтия убрала руку с его щеки, – откуда ты знаешь моё имя? Я с тобой раньше не общалась…

Теперь парень почти не заикался:

– Я давно знаю тебя, Синтия. Услышал твоё имя десять лет назад… когда ты была совсем маленькой.

Слова подействовали, как холодный душ. Синтия отпрянула от парня, задержав дыхание. Десять лет? Сколько ей тогда было? Три года? Господи, кто он такой?.. Она посмотрела на парня широко открытыми глазами. Он всё ещё силился улыбнуться ей напоследок. Синтия с трудом сдержала тошноту.

– Ты следил за мной десять лет? – она почти кричала; люди поблизости обернулись на её голос. – Ты… ты сумасшедший!

– Синтия, я… – он начал делать шаг навстречу, но она проворно отскочила назад, как от прокажённого. Парень остановился.

– Не подходи, – процедила Синтия сквозь зубы, прячась между подругами. – Ты отвратителен. И не вздумай попадаться мне в глаза ещё раз, иначе я вызову полицию. Они отправят тебя в тюрьму. Там тебе и место.

Она одёрнула Киру, которая остолбенело таращилась на поникшего парня:

– Пошли.

Кажется, он ещё назвал её имя, когда они втроём выходили. Синтия не обернулась. У неё было ощущение, что только что её обмакнули в грязь и она вся в серой илистой массе, и отмыться никак нельзя. Оказавшись на свежем воздухе, она вдохнула полной грудью пыльный уличный воздух и почувствовала себя чуть лучше. Но золотой вечер был безвозвратно испорчен.

– Не стоило тебе заигрывать с ним, Си, – назидательно заметила Джесси, едва поспевая за ней.

– Отстань, – Синтия махнула рукой. – Он сам начал. Господи, что за придурок. Весь настрой выбил.

– Может, сообщить в полицию? – робко предложила Кира. Синтия кинула на неё раздражённый взгляд:

– Ки, я тебя обожаю. У меня есть план лучше. После этого как никогда нужно хорошо развеяться, и я это сделаю.

– Всё-таки идёшь в свой клуб? – Джесси, похоже, смирилась с решением подруги, и яда в её голосе заметно поубавилось.

– Это не «мой» клуб, – Синтия остановилась у бордюра тротуара, ожидая зелёного света. – Вы как хотите, а я собираюсь повеселиться.

– Ох, Си, – Джесси предупреждающе качнула пальцем. – Ночные клубы не для тринадцатилетних. Мне уже больше пятнадцати, и то не впускают. Когда они узнают твой настоящий возраст, тебе не поздоровится.

– Ничего, – Синтия усмехнулась. – Если за дело возьмётся мисс Веласкез, никто ничего не узнает.

У меня найдётся, чем их удивить, мысленно добавила она. При воспоминании о сладком табачном дыме и смазанных розовых огнях внутри стен клуба ей стало совсем хорошо. Огни на светофоре сменились, поток машин замер. Она пошла вперёд, в то время как подруги по привычке плелись сзади. Ещё до того, как достичь другого края улицы, Синтия безвозвратно забыла встречу в станции Южный Эшфилд. Дар у неё был такой – не помнить ничего плохого.

8

Когда привычное однообразие сменяется временем действия, в памяти после этого остаётся очень мало. Так вышло и в этот раз – казалось, что всё промелькнуло за несколько секунд сумасшедшей круговертью, и кое-какие свои действия Генри не запомнил. Что въелось в анналы мозга навечно – это первобытный ужас, пролившийся ведром жидкого азота, и острое, пронизывающее чувство вины.

Он почувствовал неладное, когда подходил к турникетам. Лампы здесь работали, было светло, но чем-то это место ему пришлось не по душе. Опять начала трещать голова, но он слишком спешил, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Поэтому клоки чёрных спутанных волос, стелющихся под турникетами, он увидел в последнюю очередь.

Волосы усеивали бетон обильно и беспорядочно, как у кресла неумелого парикмахера. Но всё-таки при должном внимании в них просматривалось некоторое направление, ведущее по ту сторону турникетов. Генри проследил взглядом, пока ещё ничего не чувствуя. Но как только он увидел женщину, выползающую из полумрака, в голове взорвалась красная петарда.

Пламя заполонило всё. Айлин, идущая следом, что-то спросила, но для Генри слова слились в один низкий гул. Он видел только одно посреди бушующего огня – женщину, которая становилась всё ближе, неуклюже подползая на четвереньках. Его удивило, что ладони женщины словно скользят над поверхностью пола, не касаясь его. Но не в этом было главное. Он знал её, эту посланницу темноты за турникетами. Узнал в первый же миг, невзирая на разительные перемены. Это была Синтия.

Как?

Отвечая на исступлённый вопрос, женщина приподняла голову. По всему телу Генри будто прошлись горячим утюгом – и не столько из-за восковой бледности лица Синтии, так отличающейся от прежнего кремового оттенка, и не из-за волос чёрной нити, змеящихся по щекам. Всё это (может, даже ещё ужаснее) он видел в обликах других монстров. Но её глаза… такие живые, полные боли, мольбы, ненависти… они раздавили Генри под своим весом, приковав к полу. Станция потемнела, стёрлась мокрой акварелью. Остался только полыхающий огонь, пульсирующая резь в голове и приближающиеся влажные глаза.