Научи меня летать - Виктория Шавина

— Лампы нет, — ответил на её просьбу сторожевой и кивнул в сторону ворот. — Возьмёте один из этих?

Живое, подвижное и яркое пламя, оказавшееся у Надани в руках — пусть и на конце длинной палки — ободрило женщину. Она бесстрашно ступила на чужую половину крепости, а Сил'ан поплыл впереди, указывая дорогу. Широкий коридор уводил всё дальше и дальше — от жизни в заповедный край, словно мост через реку забвения, а вода медленно текла над ним. Уан обернулся, бесшумный и лёгкий, один из сонма ночных теней, танцующих среди облаков в полнолуние — все они лишь рыбы сокрытой от людей реки.

Надани невольно представила себя искателем истины или древних тайн. Услышав очередное сказание, она отправилась ночью к руинам давно погибшего селения, и в центре его, в разрушенном святилище, уже ничего на самом деле не ожидая после долгих лет напрасных поисков, вдруг увидела духа. Вот он — дитя прошлого — стоит и смотрит на неё, посланницу нового времени, величаво, с достоинством и печалью. Они встретились на краткий миг, для чего — лишь Дэсмэр ведомо. Не для того же, чтобы потные руки с отчаянием стиснули древко, кровь гулко забилась в висках, губы пересохли, а последний глоток воздуха застрял в горле?

Женщина тряхнула головой и выставила факел перед собой, защищаясь от морока. «Если бы он в меня влюбился, — неожиданно подумала она. — Ведь я могла бы полюбить его: за ночи без тревог, за уверенность в наступающем дне и защиту, ради Хина. Мне не пришлось бы принимать решения и терпеть упрёки, довольствоваться обществом Тадонга, вечно оставаться в крепости. Я сыграла бы роль счастливой и послушной жены — право, невелика плата.

В конце концов, что подарило мне искреннее чувство? Одиночество и сына — чужого. Я не просила бы о многом, и не мечтала бы о ласке — нет, не она всего важней. Я могла бы любоваться им, даже не пытаясь прикоснуться, если бы всегда, как я оступлюсь, он подал мне руку, как заплачу — нашёл бы тёплое слово, как вздрогну от страха — укрыл от всех врагов и бед. Вот если бы он полюбил меня!..

Но он не захочет и не сможет».

— У Каогре ведь есть свои сыновья. Зачем ему Хин? — с недоумением вопросила Надани, отдавая чудовищу тонкую папку с письмами.

— Один сын, — поправил Келеф. — Ченьхе. Был убит в пьяной драке.

Женщина ахнула и прижала руки к груди.

— Какой ужас!

Сил'ан смерил её недобрым взглядом. Закатное небо в его глазах разгоралось, похищая свет факела. Надани подобралась и насторожилась, готовая дать отпор.

— Вы его не знали, — только и сказало чёрное существо.

Госпожа Одезри нахмурилась и ответила резко.

— Я в жизни немало повидала! И представляю, как ужасно: вот так из-за немилости судьбы потерять любимого человека. Да ещё подобная гибель! Вы что же запрещаете мне сочувствовать? Или вы рады этой смерти? Стыдитесь!

— Стыдиться я не буду, — Келеф отвернулся. — Если вы закончили переживать за чужого сына, вспомним теперь о вашем. Право, я не намерен длить разговор.

Рот Надани искривился.

— Можно подумать, мне доставляет удовольствие общество столь чуткого и галантного собеседника, а Солнце так и сияет за окном. Да и пришла я, уж конечно, без приглашения.

Существо обернулось медленно, с томной грацией, будто огромная змея.

— И говорим мы, стало быть, о моём ребёнке?

Женщина наморщила лоб, поджала губы, промолчала. Сил'ан величественно проплыл мимо неё, сохраняя нечеловечески прямую осанку напряжённого тела.

— После смерти сына, Каогре-уан вновь женился, — монотонно заговорил он, словно читал мятый лист пергамента, испещрённый мелкими буквами. — Жест отчаяния. Ему свыше восьмидесяти лет, для человека это очень много.

— А сколько лет его жене?

— Девятнадцать. Два года назад у них родилась дочь, тогда правитель, должно быть, и осознал, что, одари его Дэсмэр наследником, тот всё равно не успел бы повзрослеть.

— Два года назад? — ошеломлённо переспросила Надани. — То есть мой мальчик должен жениться на…

— Нет, — раздражённо перебил Келеф. — Каогре-уан не может ждать, пока эта ненужная дочь войдёт в пору. У него есть вторая, сводная сестра ушедшего. Её имя Ценьхе.

Женщина вздохнула с облегчением и деловито поинтересовалась:

— Сколько ей?

— Девятнадцать.

— Д-девятнадцать? Но… как же? Вы не перепутали с новой женой?

Сил'ан не снизошёл до ответа. Госпожа Одезри медленно сжала правую в кулак и загнула три пальца на левой.

— Но ведь она на восемь лет старше Хина!

— Каогре-уан хочет получить клятвенное обещание — для того он и приезжает — но согласен отсрочить союз на три года до дня совершеннолетия вашего сына.

— Но ей же тогда будет… — Надани запнулась.

— Двадцать два, — равнодушно подсказал Келеф.

— Совершенно невозможно! — женщина с негодованием топнула ногой.

Сил'ан усмехнулся.

— В приданное за ней Каогре-уан отдаёт всё своё владение.

Госпожа Одезри замерла, широко раскрыла глаза с покрасневшими веками и уставилась в нарисованное лицо острым взглядом торговки, давно поджидавшей какого-нибудь незадачливого простака.

— И-и, — вздрогнув, она мотнула головой, — это ведь много?

— Всего на треть меньше вашего. Даже теперь.

— Боги, — Надани прижала руки к груди.

— Решайте вы, — папка исчезла из рук Келефа. — Моё дело лишь передать предложение, а после — три года — я готов управлять чем угодно.

Женщина улыбнулась, вначале неуверенно, потом шире.

— Так значит, вы уедете, как только Хин женится? — ещё не веря, уточнила она.

— Да.

— Какое счастье.

— Да, — улыбчиво прищурившись, согласился Сил'ан.

Надани едва ли услышала его, восторг в её глазах напоминал о ребёнке, которому подарили самую желанную игрушку. Размеренный и спокойный мужской голос вернул её с небес на землю:

— Я хочу, чтобы вы присутствовали сегодня при разговоре с Каогре-уаном. Ребёнок ваш, вы и распоряжайтесь его жизнью.

— Уж конечно! — гордо хмыкнула женщина.

— Замечательно, — молвил Келеф гораздо мягче, словно довольный исходом разговора. — Трудно было убедить Каогре-уана вести беседу при вас. Он согласился, но на своих условиях.

— Что если они мне не понравятся? — тотчас насторожилась Надани.

Сил'ан пропустил прядь волос между пальцами.

— Можете поступать, как вздумается. Одёригвать вас я не стану. Возможно, Каогре-уан сочтёт меня слабым глупцом, которым вертит женщина — я переживу. Мне-то скоро возвращаться домой, а вы и ваш сын никуда из Лета не денетесь. Туземцы не любят чужаков, даже тихих — люди вообще не любят тех, кто на них непохож, разве не так? Вот и подумайте, какое отношение вызовет ваше своеволие.