Пленница - Борис Седов

— Нет! — Тамара не размышляла ни секунды, прежде чем твердым уверенным тоном дать этот категоричный ответ. — Я не согласна принимать в этом участие!

Но, похоже, ее собеседник был готов к этому «Нет!», и ни один мускул не дрогнул у него на лице, лишь немного сузились красивые, но абсолютно ледяные глаза.

— Что же, — ровным, внешне совсем безразличным тоном произнес Василий Сергеевич, — мне очень жаль, что ты отказалась. В таком случае предлагаю на выбор: или вернуться к Моче и продолжать жить в подвале, обслуживая его гостей, или умереть. Что выбираешь? Отвечай сразу!!! — неожиданно заорал он. Мощно шарахнул кулаком по столу. — И смотри мне в глаза!!! В глаза, говорю!!! Что выбираешь?!!

— Но… — только и сумела пискнуть Тамара. На лбу выступили капельки пота. Задрожали руки. Коленки заходили ходуном, и если бы девушка сейчас не сидела на стуле, ей вряд ли удалось бы устоять на ногах. — Но…

— Не на телеге сидишь!!! Кому «нокаешь»?!! Не мямли, а отвечай!!! Что выбираешь?!! Умереть?!! Или назад к Монучару?!! Отвечай!!!

Ее когда-то насиловали. Когда-то избивали. Когда-то собирались убить. Но никто никогда не повергал ее в такой ужас, как сейчас этот человек, сидящий напротив и прожигающий взглядом насквозь всё тело, всю душу…

— Девочка, ты так никогда не отомстишь за своих родителей, — вдруг резко смягчил тон Василий Сергеевич. — Монучар мне всё о тебе рассказал. И я хочу помочь тебе, но и ты не должна отказать мне в помощи. Так что ты решаешь?

— Мне надо подумать, — полушепотом-полусипом сумела выдавить из себя Тамара.

— Думать некогда. Ты должна дать ответ прямо сейчас. Согласна помочь? Или нет?

— …

— Согласна помочь?!! Или нет?!!

— Ну… Я не знаю… — По щекам текли слезы. Скуластое загорелое лицо Василия Сергеевича обозначалось напротив каким-то размытым пятном.

— Согласна?!!

— Согласна… наверное… — всхлипнула девушка.

— Без «наверное»!!! Точно!!! Согласна?!! Да?!! Нет?!!

— Да! — отчаянно выкрикнула Тамара. — Согласна, будьте вы прокляты!

И разрыдалась.

С этого дня Андрей буквально поселился у нее в комнатушке. Разве что только не оставался на ночь, хотя и такая попытка была предпринята в первый же вечер.

Тамара медленно прогуливалась по комнате, бубня под нос анкетные данные Калачевой Елены Матвеевны, которые через неделю должны были просто отскакивать у нее от зубов.

— …Отец, Калачев Матвей Алексеевич, водитель такси. Мать, Калачева Галина Петровна, в девичестве Крамаренко, домохозяйка. Инвалид второй группы. Умерла в восемьдесят шестом от сердечного приступа, когда мне было девять лет. После этого мы с папой переехали из Одэссы, где я родилась…

— Секундочку, Лена. — Андрей подошел к Тамаре, уверенно положил ей на бедра ладони, легким, еле ощутимым движением привлек к себе. — Одессит никогда не скажет «Одэсса». Только «Одесса». Мягкое «д», понимаешь? «Е» вместо «э».

Он убрал в сторону прядь густых черных волос, обхватил губами недавно проколотую в трех местах мочку, обдал ухо горячим дыханием…

Класс!

Тамара замерла, жадно впитывая в себя захватывающее дух ощущение, которого не испытывала уже почти год с того страшного дня, когда успешно сдала Монучару последний выпускной экзамен и получила за это в подарок…

Удастся ли когда-нибудь стереть из памяти этот «подарок»?

Кончиком языка Андрей коснулся ее шеи, сдвинул с хрупкого плечика ворот халата, почти обнажив правую грудь.

— Тебе нравится, Лена? — прошептал он.

— Нравится.

— Очень?

— Очень нравится, дорогой, — промурлыкала девушка. И, вздохнув, добавила: — В карате есть удар «хиза-гири»… Коленом. По яйцам… Говорят, очень острое ощущение… Испытать на себе не желаешь?

— Нет, — разочарованно ухмыльнулся Андрей и аккуратно отстранил девушку от себя. — Так значит, мягкое «д». «Одесса». «Е» вместо «э».

— Я поняла.

И Андрей все понял. За семь дней он больше ни разу не прикоснулся к ней, хотя ему не составило бы никакого труда так очаровать девушку, что она сама кинулась бы ему на шею, умоляя не уходить, остаться хоть на одну ночь.

Если бы не одно «но».

Для Андрея все человечество четко делилось на две неравные части. На него самого — царя, бога и центра Вселенной! И на всех остальных — пыль, шлак, муравьев, по маленьким, незаметным глазу телам которых можно смело ступать, стремясь к своей цели и не обращая внимания на то, что давишь эти ничтожные создания десятками, сотнями! Их миллионы, от них не убудет. К таким муравьям Андрей относил в равной степени и бесправную невольницу Тамару, и своего босса, влиятельного и сильного Василия Сергеевича, и какого-нибудь пропитанного насквозь денатуратом бомжа, и самого Папу Римского Иоанна Павла II из Ватикана. Все они были ничем по сравнению с царем, богом и центром Вселенной. К сожалению, пока еще не оцененным по достоинству убогой человеческой массой.

Нет, конечно, Андрей не говорил обо всем этом вслух. Но он постоянно давал это понять. И кто-то это, возможно, понимал, а кто-то — нет. Что же касается Тамары, то в первый же день ей бросилось в глаза колоссальных размеров самомнение этого голубоглазого мальчика-фотомодели. К исходу второго дня его постоянное присутствие рядом откровенно начало раздражать. В конце недели Тамара его попросту ненавидела.

«Если бы он был простым сумасшедшим, страдающим манией величия, то его можно было бы пожалеть, да и только. Но ведь он умен, жесток, решителен, он жаждет богатства и власти. Он тонкий психолог. Он способен без мыла протиснуться в самую узкую щель. Он умеет преподнести себя в выгодном свете тем, кто на данный момент находится выше него, и в то же время легко подминает под себя тех, кто стоит ниже.»

— …И все же, что ни говори, дорогая, ты вытянула выигрышный билет, — декламировал Андрей, с сигаретой в руке развалясь на кровати. — То, что тебе предстоит провернуть, настолько же безопасно, как перейти улицу по подземному переходу. Зато оплачивается всё по высшей тарифной ставке.

— Ты в курсе, сколько я должна получить за эту аферу?

— Спроси у Василия. Башляет он. Но если он сказал, что возьмет тебя под свое покровительство, значит, так тому и быть. Главное, четко выполни всё, что тебе поручили. Очень часто люди проваливаются на мелочах. Так что максимум концентрации, Лена. Как зовут твоих двоюродных братьев из Горловки?

— Уныченко, Николай и Григорий. Ты сидел когда-нибудь в следственном изоляторе?

— Еще кнышем, — сладко потянулся Андрей. — Почему ты ушла от отца и сняла квартиру в Сосновой Поляне?

— Отец последнее время стал выпивать, привел в дом какую-то алкоголичку. А мне в это время как раз предложили почти за бесценок квартирку на 2-й Комсомольской. Глупо было отказываться. Андрей, а кто такой кныш?

— Малолетка, сопляк. Вот только я сопляком никогда не был. Малолеткой — да, сопляком — никогда! Лена, скажи, чем ты занималась в тот день, когда замочили Сергеева? Где была? Кто тебя видел? Опиши все с утра по порядку…

К концу недели Тамара настолько вжилась в образ Калачевой Елены Матвеевны, что сама себя уже начала называть не иначе, как Леной.

— …закончила школу два года назад, после чего нигде не училась и не работала. Отец, сама говоришь, тебе не давал ни копейки. Так на какие же средства ты жила, Калачева? — на восьмой день утром проскрипел седенький Никита Сергеевич, уже на протяжении двух часов экзаменовавший Тамару и безуспешно старавшийся хотя бы раз накинуть на девушку профессионально сплетенный аркан из неожиданных хитроумных вопросов.

— Это что, имеет какое-то отношение к убийству Сергеева, на какие средства я существовала? — хитро улыбнулась она. — Так и запишите в своем протоколе, что я на этот вопрос отвечать отказалась. И вообще, отказываюсь давать показания, пока мне не выделят адвоката. Всё!

Василий Сергеевич, сегодня исполнявший роль молчаливого наблюдателя, рассмеялся и несколько раз громко хлопнул в ладоши.

— Умница, девочка. Согласитесь, Никита Сергеевич, что она положила вас на лопатки.

— Да, — не стал отрицать своего поражения старичок. — Легенду вызубрила, все мои рекомендации приняла к сведению и использовала на сто процентов. Ни на чем поймать я ее так и не смог. Но только учтите, что у меня несколько иная юридическая специализация. Я адвокат. А Калачеву будет допрашивать следователь прокуратуры. Вот уж кто непревзойденные мастера в расстановке ловушек.

— К следаку, думаю, подход мы найдем без проблем. Чтобы не так уж доставал нашу Елену Матвеевну вопросами. Какую оценку ставим по выпускному экзамену?

— Не вижу никаких оснований, чтобы не поставить пятерку.

Василий Сергеевич поднялся со стула, подошел к Тамаре и одобрительно провел ладонью ей по головке.

— Умница. Ты за неделю добилась того, чего другой не достиг бы и за несколько месяцев. Теперь я абсолютно спокоен за исход нашего дела. Всё срастется! — пафосно предрек босс, выставив перед собой крепко сжатый кулак. Ярко блеснули дорогие часы на запястье.