Красные цепи - Константин Образцов

Алина еще раз окинула взглядом лабораторию, клетки, железные столы с ремнями и потеками крови, цепи, огромные холодильники — и решительно направилась к выходу. Ей было достаточно. Что бы ни происходило в этом подвале, это уж точно не было лечебно-оздоровительными процедурами. Даже если бы на железных столах и разбросанных грязных халатах не было красноречивых кровавых пятен, тяжелая гнетущая обстановка подземелья, пропитанная болью, страхом и смертью, говорила сама за себя.

Алина поспешно поднялась по лестнице к выходу, выключила рубильник и плотно закрыла низкую дверь. Когда на обратном пути она снова проходила через заброшенную квартиру, наполненную холодной и злой духотой, ей почему-то уже совсем не было страшно.

Она аккуратно заперла дверь в закрытую зону, вернулась в кабинет Кобота, положила ключ на место и стала спускаться по лестнице к выходу. С момента ее решительного вторжения в «Данко» прошло уже чуть больше часа, но менее всего Алину сейчас волновало, какие чувства и тревоги испытывает охранник Георгий. Даже если бы на выходе ей преградил дорогу целый отряд его коллег во главе с самим Коботом, это вряд ли произвело бы на нее впечатление более сильное, чем недавняя экскурсия по подземельям.

Впрочем, Георгий смирно сидел на своем месте, глядя в телевизор. Он только мрачно взглянул на Алину, которая отдала ему ключ, и кивнул, когда она сказала: «Клиент не доехал. Увы, так бывает».

Алина миновала пост охраны и через минуту уже вдыхала промозглый холодный воздух, показавшийся ей сейчас сладким и свежим. Некоторое время она стояла, переводя дыхание, рядом с машиной, потом открыла салон, села внутрь и достала телефон.

— Следственный комитет, дежурный, слушаю, — услышала она в трубке.

— Здравствуйте, — сказала Алина. — Я Назарова Алина Сергеевна, старший эксперт Бюро судебно-медицинской экспертизы. Пожалуйста, примите оперативную информацию.

Глава 10

Телефон звонит упрямо и настырно, как собака, которой давно пора гулять, тянет одеяло со спящего хозяина. Я с усилием выбираюсь из тяжелого мертвого сна, пытаясь попутно осмыслить три основных философских вопроса: кто я, что есть этот мир и что я тут делаю. А еще: кому и какого черта я понадобился в такую рань? На часах девять утра. Я беру в руки телефон и пытаюсь сфокусировать зрение на имени, которое мигает на экране: Алина. После нашего последнего разговора я не ждал ее звонка: во всяком случае, не ждал так рано, во всех смыслах этого слова.

— Слушаю.

Осипший голос повинуется мне нехотя, язык едва ворочается, обложенный плотным слоем осевших на нем алкогольных испарений, поднимающихся из желудка.

— Родион, здравствуйте, доброе утро, можете говорить, я вас не разбудила? — Алина щебечет, как свихнувшийся от жизнерадостности жаворонок. В динамике звучит гулкое эхо — почему-то она говорит по громкой связи.

— Разбудила…ли, — отвечаю я. — Что случилось?

— Помните, я вам рассказывала про закрытую зону в здании «Данко»? Ну ту, в которую можно попасть только через дверь из коридора верхнего этажа? Так вот, вчера ночью мне удалось туда пробраться, представляете?

Я проснулся и протрезвел одновременно. Алина продолжает говорить, и голос ее звучит неестественно оживленно, как у продавца в телемагазине.

— Я обнаружила там потрясающие вещи, просто потрясающие! Знаете, теперь мне все стало ясно. Мне обязательно нужно вам это рассказать! Вы можете приехать ко мне прямо сейчас?

Я резко поднимаюсь. Мир вокруг на мгновение тошнотворно качается, но тут же встает на место. Похмелье стремительно отступает, словно понимая свою неуместность.

— Где вы? — спрашиваю я.

— Я дома, вы можете ко мне приехать? Прямо сейчас. Это очень важно!

Звенящий от напряжения голос. Громкая связь.

— Так, еще раз, — говорю я, одной рукой срывая с вешалки рубашку и брюки. — Ночью вы были в закрытой зоне «Данко», да? И увидели там что-то необычное?

— Да! Да!

— И теперь вам нужно, чтобы я как можно скорее приехал к вам домой, так?

— Совершенно верно! Вы все правильно поняли! Запишете адрес?

У меня уже давно был домашний адрес Алины, но я вспоминаю несчастную Пожарскую и говорю:

— Да, диктуйте.

Я быстро записываю несколько слов и цифр.

— Так вы приедете?

— Постараюсь как можно скорее, — отвечаю я и кладу трубку.

Постараться действительно придется. Если я и в самом деле все правильно понял, времени у меня совсем немного.

Весь остаток ночи Алина почти не спала, безуспешно пытаясь погасить возбуждение телевизором, книгой, интернетом, и только утром забылась тонким и легким, как паутина, сном. Оперативный дежурный Следственного комитета, которому она сообщила о своей находке в подвале заброшенного дома рядом с медицинским центром «Данко», записал ее личные данные, контактную информацию, сказал, что подготовка операции займет несколько часов и что утром с ней обязательно свяжутся, чтобы привлечь к следственным действиям. Алина чувствовала себя так, как, наверное, чувствует полководец в те минуты, когда его войска пошли в решительную атаку на оборонительные ряды противника и вот-вот сойдутся с ним в рукопашной.

Звонок прозвучал в восемь утра. Мужчина, представившийся сотрудником Следственного комитета, поинтересовался, как скоро она может быть у «Данко» для того, чтобы принять непосредственное участие в проводимом досмотре. Сон мгновенно смахнуло с глаз. Алина заверила, что соберется за полчаса, и выскочила из постели.

— Сказала, что соберется за полчаса. Через двадцать минут поднимемся.

Черный джип, похожий на огромный бронированный катафалк, остановился напротив подъезда Алины, почти вплотную прижав свою здоровенную угловатую морду к переднему бамперу ее маленького красного автомобиля. Сидящий на переднем пассажирском сиденье крепкий мужчина средних лет со светлыми, короткострижеными волосами, бульдожьей челюстью и печальными глазами старого, много повидавшего пса, убрал в карман телефон, повернулся и посмотрел на остальных. Зрелище не радовало глаз. Маклай покачал головой и поправил кобуру под короткой кожаной курткой. Чему уж тут радоваться?

За рулем сидит Шут, немногословный парень, единственный, кого Маклай знает сравнительно давно. Ему еще нет тридцати, но он спокоен, надежен, и поэтому обычно Маклай оставляет его в машине: ощущение того, что пути к отходу прикрывает проверенный человек, добавляет немного уверенности и порядка в этот мир. Зато сзади сидели двое, словно самой природой предназначенные этот порядок разрушать. Вертлявый, худой, черноволосый Репа с острым злым лицом хорька и движениями такими быстрыми, что за ними не всегда успевало его короткое пальто, которое было на два размера больше и болталось, как старый пиджак на огородном пугале. Маленькие глазки Репы блестели, будто капельки ртути, и даже Маклай без особенной необходимости не заглядывал в них, опасаясь, что оттуда в ответ выглянет что-то нечеловечески злобное. Пусть уж лучше оно остается у Репы внутри. Рядом с Репой сидел Косяк — здоровенный верзила, едва не подпирающий головой высокую крышу джипа, с красной круглой физиономией, а сейчас еще и периодически икающий с похмелья.

Маклай снова покачал головой. Дело, конечно, было не в этих пацанах. Пацаны как пацаны, он видал и хуже. Дело в самой работе, в том, чем ему приходилось заниматься в свои без малого сорок лет. Многие из тех, с кем он вместе начинал непростую карьеру бандита в начале далеких девяностых, уже давно вышли в люди, имеют свой собственный бизнес, один даже стал депутатом Думы. Иногда они звонят ему, приглашают встретиться, выпить, и порой он соглашается, но чаще отказывается, чтобы не отвечать на вопрос: чем занимаешься, Саша? Как дела? Что он им ответит? Отлично дела, парни, все так же бегаю по городу с ТТ за поясом и в компании молодых гопников. Круто. Конечно, некоторые и вовсе не дожили до его лет: были убиты, сгинули в лагерях, спились, но ведь сравнивать себя нужно с лучшими, разве нет? Да, с материальной точки зрения особенно жаловаться было не на что: платили ему хорошо, за то, что он хорошо делал свое дело, но есть ведь еще и самоуважение, а еще это… самореализация. Недавно он прочитал одну книжку о том, как добиться успеха, и там много говорилось о цели в жизни. Как важно иметь цель и идти к ней своим путем. А какая у него цель?

Косяк икнул сильнее прежнего. Маклай покосился на него: парень был бледным и надувшимся, как большая жаба, словно пытался напряжением щек и мышц лица успокоить тошнотворные волны в желудке. Он еще раз икнул и поправил под бушлатом тяжелый автомат с коротким стволом.

— Ты бы еще гранатомет взял, — хохотнул Репа. — Там одна баба.

— Сказали быть с оружием, — буркнул Косяк. — Я знал?.. Ох, блин, чё-то мне реально херово…